оглавление канала
Сергей Сергеевич замер на несколько мгновений, чуть приоткрыв рот. Видно, сначала собирался что-то сказать, но не успел. Я сидела и тихо ему улыбалась. Так, знаете ли, робко, с надеждой. Потянувшаяся, было, рука к графину с остатками коньяка зависла над столом. Но, к его чести, надо сказать, что пауза длилась недолго. Самообладания ему было не занимать. Убрал руку, закрыл рот, и опять прищурившись проницательно посмотрел на меня. А потом, хлопнул ладонью по столу, чуть не уронив графин, и проговорил с каким-то видимым облегчением:
- Я так и знал! Все эти твои рассказы о том, что ты «ни сном, ни духом» с самого начала вызывали у меня сомнение. И Семен, гаденыш, так ничего и не сказал, сколько я над ним ни бился. Правда, долгой беседы не вышло. Слабовато сердчишко оказалось. – При этих словах я сцепила зубы, так, что челюсти заскрипели. Сдержать себя, чтобы не вцепиться в его рожу ногтями, оказалось весьма непросто. Конечно, его школы у меня не было. Пришлось напомнить себе, что своими эмоциями могу всю игру сломать. А от этого зависела не только моя жизнь. На свою я, наверняка бы плюнула, и морду ему разодрала, но… В общем сдержалась, но взгляд, все же, опустила, чтобы он не увидел полыхнувшей в моих глазах ненависти. А Капустин продолжил, даже не подозревая, насколько он был близко к увечьям. - Но я знал, что он не мог запрятать изумруд далеко. И ювелиру своему не мог отдать. У него просто не было такой возможности. Так значит, он его отдал все-таки тебе? И не побоялся? – Он с некоторым удивлением посмотрел на меня, как на некую неизвестную науке особь.
Момент был очень ответственный. Но Сергей Сергеевич мне немного задачу облегчил, проговорившись, что бедный Сеня ему ничего не сказал. Я пожала плечами:
- Не могу сказать, что он мне его отдал. По крайней мере, я об этом ничего не знала. – И почувствовав вдохновение, принялась деловым тоном излагать свою версию. – Но мне не давала покоя его записка ювелиру. Я и так, и эдак крутила различные варианты, пока не поняла, что речь шла вовсе не о каких-то там досках. Скорее всего, речь шла о камне. Но, как вы верно подметили, вынести с завода он его не мог. Уж больно строгий надзор был за ним. Значит у него только был один вариант – затолкать его мне. Меня так тщательно, как работников завода не досматривали. Все внимание охраны было направлено на мою коробку с изделиями. И когда я это поняла, я принялась обшаривать свою одежду и сумку. И в кармане куртки я обнаружила изумруд! Разумеется, я никому ничего не сказала. Сами понимаете… – И я несколько смущенно посмотрела на Капустина. Мол, простите, дяденька, нечаянно я.
Тот с пониманием кивнул головой, мол, понятное дело, такое богатство в руки попало. А я лишний раз убедилась, как порой мы неверно оцениваем окружающих. Всегда судим по себе. Ан, нет! Все не так. Все люди разные и, соответственно, поступки их тоже разные. Но, поразмышлять на эту тему времени у меня не было. Сергей Сергеевич все еще сомневался. И это было опасно. Но, давить на него сейчас было бы непомерной глупостью. Я знала таких людей. Надо было дать ему время «дозреть». Другими словами, у него должна возникнуть иллюзия самостоятельно принимаемого решения. И тогда… Что будет тогда, я думать себе запретила. Первый акт пьесы нужно было доиграть до конца. Поэтому я уставшим голосом (кстати, усталость мне совсем не потребовалось изображать. Я и так чувствовала себя испитым чайным пакетиком, который в который раз положили на подоконник сушиться), я проговорила:
- Сергей Сергеевич, вы же понимаете, от вашего решения не только ваша жизнь зависит, но и моя. Поэтому у меня нет никакого смысла вас обманывать. И идти с этим к бандитам я не могу. Они просто заберут у меня камень, а мне голову открутят и вся недолга. На их слово я полагаться не могу. А бегать и прятаться от них по всей стране, вы же сами понимаете… Нет у меня таких возможностей, да и ума тоже нет, раз я умудрилась вляпаться в эту историю. Другое дело – вы… Все же офицер, и понятие чести вам не чуждо. Вы – профессионал. – Я краем глаза глянула на него. Интересно, проглотит ли он такую грубую лесть? Капустин сидел с самодовольной рожей, положив ногу на ногу. Бинго! Попала, как говорится, в яблочко. И я продолжила разливаться соловьем. - Вам этот камешек – в самый раз. А главное, все будут счастливы. И вы спокойно уедете, куда захотите, и я тоже, могу отправляться, наконец-то, домой. – Я картинно развела руками. Мол, сам видишь, я тоже загнана в угол. Потом, подумав секунду проговорила. – Кстати, хочу вас сразу предупредить, так сказать, на берегу. Если вы начнете мне пальцы ломать, как несчастному Семену, то я могу вам многое порассказать. И где спрятана Янтарная комната, и, даже, где зарыто золото Колчака. Только вот про камешек вы ничего не узнаете. Уж извините, характер такой вредный. Так что, если вдруг у вас появилась подобная идея, предупреждаю сразу, толку не будет. – И я доверчиво улыбнулась, как первый одуванчик весеннему солнцу.
Капустин нахмурился, видимо прокручивал возможные варианты. Потом в той же задумчивости, налил себе немного коньяку, и стал прихлебывать в раздумье, изредка поглядывая на меня. Вид я имела самый честный, если не сказать придурковатый, что стоило мне немалых усилий. Но, видя, как его взгляд становится уверенным и успокоенным, мысленно поздравила себя. Мои усилия не пропали даром. Каверзные планы на мой счет у него, конечно же, были. Как без этого. Но, думаю, он прекрасно понимал, как это ему усложнит жизнь. По сути говоря, выбор-то у него был чрезвычайно прост: либо он упрется, и тогда ему покоя не знать до конца дней своих, которые, кстати, могут наступить весьма и весьма быстро, либо согласится, и с изумрудом в кармане ему будет весь мир открыт. Своих он не боялся. Как только он их сдаст, они либо рассосутся по группировкам, либо, особо упрямых просто уничтожат. Так что, мести с их стороны можно было и не опасаться. Я посидела еще несколько минут наблюдая за работой его ума, а потом медленно встала, собираясь уходить. Он с удивлением вскинул на меня взгляд. Отвечая на его немой вопрос, я прошелестела:
- Мне пора. Времени у вас до завтрашнего утра. Подумайте, и дайте мне знать о своем решении. Я вам вечером позвоню.
Он растерянно смотрел на меня, словно с ним заговорил графин с коньяком, а потом начал, было, возмущаться.
- Как это, тебе пора?! А где изумруд? Может ты мне голову морочишь?!
Я пожала плечами,
- А смысл? И потом, ведь вы не думаете, что я уж совсем дура? Было бы обидно. Я не взяла его с собой. Он спрятан в надежном месте. Надеюсь, - я не утерпела, и добавила в голос сарказма, - вы, все же, не собираетесь меня пытать, как несчастного Семена? Даже если вы его найдете, то все остальное… В общем, я не буду повторяться, что вас тогда ждет. До свидания… Надеюсь, до скорого… - И я ему, сделав ручкой, ласково улыбнулась.
Моя улыбка, по неведомой мне причине, его не впечатлила. Так я и пошла, ветром гонимая, без ласки и благословения. Разумеется, опять через служебный вход. И эти несколько шагов до дверей я затылком чувствовала, как он пристально смотрит мне вслед.
Дышать я стала только на улице. Ощущение гадливости, словно я вымазалась в какой-то мерзкой, вонючей слизи, окутывало меня с ног до головы. Срочно захотелось вымыться и выкинуть всю одежду, успевшую пропитаться этим зловонием. С некоторым облегчением, наполнила легкие горьковатым осенним воздухом. Ветер приятно холодил кожу. Я наклонилась, подобрала с земли несколько кленовых ярко-желтых листьев, и прижала их к лицу. Стало немного легче. Словно умирающие листья, своей первозданной чистотой и смиренной готовностью к смерти, очистили с меня грязь, налипшую от общения с этой гадиной. Вот что человеку надо для счастья? Тишины, покоя, и чувства удовлетворения от хорошо выполненной работы. А я считала, что со своим заданием справилась хорошо. Теперь дело было за Дмитрием. Кстати, а где же это мой провожатый контролер, который должен был осуществлять надзор за всей ситуацией? Покрутила головой, и увидела его у себя за спиной. Опять не к месту вспомнились строки из любимой мной сказки «про Федота-Стрельца» Леонида Филатова. «Я давно уж тут стою, у крылечка на краю. Жду, покамест, ты закончишь совещанию свою…» Вот где точно, пойди туда -не знаю куда…
Не задавая никаких вопросов, он направился к своей машине. Я поплелась за ним. Уже, когда мы выехали за город, по дороге к даче, я, не выдержав тишины, спросила:
- Тебе пересказывать разговор, или ты в кухне сидел с прислоненной к стене алюминиевой кружкой?
Он усмехнулся, и достал из кармана какие-то бусины-горошины черного цвета. Не могу сказать, что я была уж очень темной в плане подобной техники, но брови у меня поползли вверх. Просто, я никак не ожидала, что наши родные бандиты так хорошо экипированы. Да, времена Степана Разина, и Емельяна Пугачева ушли в небытие. На смену им пришли доморощенные джеймсы бонды. Я с любопытством поглядела на маленькие наушники, и изображая из себя заправского шпиона, спросила:
- Так это наушники. А где передающее устройство?
Он весело хмыкнул:
- В твоей сумке…
Вот же… И когда только успел засунуть?! Но кидаться и искать в сумке это самое «передающее устройство» я не стала. Еще чего… домой приедем, и там спокойно все проверю. Желательно, без свидетелей. Я сурово сдвинула брови и уставилась в окно. Мог бы, по крайней мере, хоть как-то и прокомментировать нашу с Капустиным встречу. Уж, фиг с ним, не похвалить, но хоть несколько слов, типа «все прошло, как надо», или что-нибудь в этом же роде, он вполне бы мог сказать. Язык бы не отвалился. Не иначе, как прочитав мои мысли, Дмитрий заговорил:
- Все прошло даже лучше, чем я думал. Как ты считаешь, он заглотил наживку?
Батюшки-светы!! Я и «считаешь»?!! Неужто моего мнения спрашивает такой крутой парень?! Быть не может!! Но ёрничать по этому поводу я не стала. Подумав с полминуты, пожала плечами:
- Думаю, да… Я не вижу другого варианта, как он из этой ситуации выкрутится. Мы, вроде бы не накинули еще на него поводок. Мол, смотри, ты свободен, но свободным оставили только очень ограниченный проход. Правда, он пока этого еще, как мне кажется, не понял. Главное, оставить человеку иллюзию собственной свободы, и тогда он пойдет в нужном тебе направлении сам, без принуждения и понукания. По крайней мере, я так думаю. – И я опять уставилась в окно.