- Чей я сын?
- Как чей? – мурашки побежали по телу.
- Панкрата или Егора? – шмыгнул Степан, положив в рот кусок сала.
- Панкрата, конечно, - глотнула Марфа.
- А может, Федоса? – хмыкнул Степан.
Глава 1
Глава 85
Воткнув топор в пень, Степан психанул:
- Да что ты из меня собачонку делаешь? – заорал он. – Степан туда, Степан сюда! Дай мне жить спокойно!
- Живи, кто тебе не дает? – вылупилась на него Марфа. – Ты ж все по кривой дорожке ходишь, а мать тебя направляет, чтоб на ровную вышел.
- С детства меня, как слепого котенка, подталкиваешь. С этим не дружи, с тем не ходи, девки все порченные, нам нужна целехонькая. Была у меня целехонькая, а ты и сюда влезла! У-уйди, отстань от меня. С Олеськой сошелся, и тут не рада. Мать, - уставился на маму Степан, выпустив пар, - отвяжись ты от меня. Дай вздохнуть спокойно. Ты хотела, чтоб я вернулся, вот он я, - развел руки в стороны. – Чего еще тебе от меня надо?
- Любишь, что ль?
- Кого?
- Олеську.
- Не знаю. Люблю. Наверное, - отвернулся Степан. – Ты ж сама меня с ней свела. Столько пела про ее достоинства: работящая, красивая, лучшая… Мать, я иногда думаю, что ты с моей помощью свое счастье построить хочешь.
- Какой же ты у меня тугодум, - улыбнулась Марфа, взяв сына за руки. – Когда ты будешь счастлив, тогда и мне спать будет сладко.
- Со мной рядом, - добавил мужик.
- А то. Ты ж единственный сынок, кто на старости лет мне плечо подставит, а?
Приподняв уголки губ, Степан бросил на мать короткий взор и хмыкнул:
- Я же говорю, свое счастье с моей помощью…
- Степан! – из дома выглянула Олеся. – Ой, худо мне…
Услышав стон Олеси, Степка бросился к ней. Олеся держалась за живот. Ее лицо было перекошено от боли, по нему текут два ручейка, щеки красные, а на лбу испарина. Подбежав к ней, Степан выслушал просьбу и сразу рванул со двора.
В этот день Олеся была отправлена в больницу. Проводив карету скорой помощи, Степан перекурил, вошел в хату и сел за стол.
- Мать, наливай.
- С ума сбрендил? – вешала на гвоздик телогрейку Марфа. – Куда столько пить? Хочешь, как местные алкаши, опуститься? Им что ни день, то праздник.
- Перетрухал я, что непонятного? – буркнул Степа, снимая телогрейку.
- А то в первый раз у тебя дите, - ехидно проговорила мать, открыв печную дверцу. – С утра, что ли, не топлено?
Печка была теплой, но в хате ощущался легкий холодок. Воздух был пропитан сыростью, пол совсем ледяной. Марфа попросила сына сходить за дровами, но тот отказался. Мол, надо бы душу подлечить, а то сердце до сих пор колотиться.
- Да что ж ты будешь делать! – занервничала Марфа. – Неужто в деда пошел? Тот тоже любил на грудь принять, за то и поплатился.
- За деньги он свои поплатился и за баб, - проворчал Степан, ожидая водки.
- Ой ли? Ты бы поменьше бабку свою слушал. Хотя…
- Не бабку, а батьку. Он всю подноготную выложил, когда у нас жил.
- И что же, интересно? – любопытство обуяло Марфу.
- Водки дашь, расскажу.
Зная, какой Степан бывает упертый, Марфа заглянула в кладовую, нашла припрятанную среди хлама бутылку и принесла ему.
- На! – стукнула дном о столешницу. – Пей!
- А закусить?
Фыркнув, женщина вышла в сени, взяла сала и огурчиков. Все припасы были приготовлены руками Олеси. Она специально все лето трудилась, чтобы было чем кормить зимой Степку. Разложив закуску на столе, Марфа присела, подперла рукой щеку и стала ждать. Выпив махом два стакана, Степан выдохнул. Достал курево, закурил.
- Дымить в дому… - покачала головой мать.
- Имею права, - ответил Степан, выдохнув клубы едкого дыма. – Не малец уже.
- Не уважаешь ты мать. Вот, как с Галькой связался…
- Будет тебе. Хватит об одном и том же трындеть, - захмелел Степан.
- А что, я не права, скажешь? – положила руки на стол женщина. – Влезла, гадюка такая, всю семью развалила. Да и пить тебе запрещено. У тебя ж… по нижней части, - показала глазами на низ живота. – Беда приключилась. И все из-за нее, паскудницы подколодной. Все наше семейство распустила, развалила, как карточный домик.
- Не она развалила, - прищурился Степан.
- А кто ж?
- Ты. Ты, мать, постаралась.
- Здрасьте, - хлопнула в ладоши Марфа. – Заступаешься? За ту, которая хитростью впилась в твое горло? Подолом махнула, а ты и рад стараться.
- Все вы хороши. Каждая баба подолом машет, а потом друг на дружку смахивают.
- Это ты к кому такие слова посылаешь?
- К тебе, мать, к тебе.
- Сдурел?
- Давай не будем сейчас об этом, договорились? А то беду накличешь, - Степан налил еще.
- Нет уж, договаривай. Хватит намеками на родную мать плевать. Говори, что затаил?
- Ну, - осушив стакан, Степан пристально посмотрел на мать, как будто хочет продырявить ее насквозь.
Та аж отпрянула от стола.
- А вот скажи мне, коли правды хочешь, то давай по правдивому.
- Чего сказать? – опешила женщина, предчувствуя, что разговор будет на редкость серьезным.
- Чей я сын?
- Как чей? – мурашки побежали по телу.
- Панкрата или Егора? – шмыгнул Степан, положив в рот кусок сала.
- Панкрата, конечно, - глотнула Марфа.
- А может, Федоса? – хмыкнул Степан.
Марфа дар речи потеряла. Откуда такая весть?
- Сынок, ты пей да меру знай. Что городишь, сам-то слышишь? Или тебя Галька успела оприходовать? Эка, змеюка какая, все-таки нашла момент, чтобы тебя с толку сбить.
- Мать, не ходи вокруг да около, я должен знать, кто меня зачал. Если дед, так и скажи, а если соврешь…
- Да чтоб этой Гальке ни дна, ни покрышки! – завизжала Марфа. – Такую чепуху моему сыну донесла! Да ты что, сынок, вот так взял и поверил? А помнишь, как она против меня в моем же доме перла? Мыслимо ли жить в чужом дому и права качать? А, сынок? Да неужели ты простых вещей не замечал и до сих пор эту Фроловскую ехидну не раскусил? Да они же всем там по одному месту мазаны. Да что там девка, когда сама Стешка Гальку нагуляла…
Последнее слово Марфа проговорила чуть ли не шепотом. Вовремя сообразила, что не туда ее несет. Надо бы сказать сыну, что Галька - председательская дочка, да что-то боязно. Ефим с Аленкой чуть под суд ее не отдали, а если Степан сразу всю правду узнает… тогда что? Эх, наворотила по молодости, а теперь тяни лямку, покуда плечо не сотрется.
Рано утром, когда в дом Стрелецких постучали, первой подскочила Марфа.
- Сватья, открывай! – крикнули на улице.
- И кому в такую рань приспичило? – заворчала хозяйка, надевая халат. – Сейчас как дам ухватом, чтоб в следующий раз думали, как добрых людей тревожить.
Нацепив валенки, она вышла в сени. Холодрыга-то какая! Поежившись, женщина отворила дверь. Перед ней стояла мать Олеси, счастливая, как будто клад нашла.
- Радуйся, сватьюшка, девка у нас родилась! – полезла обниматься гостья.
Марфа стояла, как вкопанная. Девка? Опять? Удивительное дело, но в роду Стрелецких только мальчики рождаются. Вот и вторая клуша подвела, не видать пацаненка, как своих ушей.
- А что-то рано как-то, - недовольным тоном произнесла Марфа, держа руки у груди. – Еще ж срок не вышел.
- Так, болела Олесенька часто, - смущенно проговорила женщина. – Что ни неделька, то в больницу катит.
Ну, было дело, определяли ее на койку больничную. То живот тянет, то ноги пухнут. Разве ж от этого не донашивают положенный срок?
Через несколько дней Олесю выписали вместе с девочкой. Степан встретил ее у родильного дома, посадил в автобус и повез домой. Он молчит, и Олеся голоса не подает. Косясь на ватное одеяло, Степа испытывал жгучее желание посмотреть на ребенка, но Олеся не позволяла приподнимать уголок.
- Холодно. Застудим еще. Подожди до дома.
Выглядела она какой-то задумчивой, возможно, даже негодующей. Странная встреча получилась. Вышла из здания и сразу потопала к остановке. Ни тебе «здрасьте», ни «как дела». Могла бы спросить, соскучился ли Степан, но нет, сидит, смотрит вперед и губы покусывает. Всю дорогу Олеся не выпускала из рук сверток. Как будто не ребенка везет, а пальто или посуду. Степан, иногда бросая на нее короткий взгляд, вздыхал и думал, почему это у него одни девки рождаются, если у отца и деда были мальчонки? Добравшись до дома, Степа открыл калитку и пропустил Олесю. Та поспешила в хату. Марфа, увидев молодых в окно, не торопилась бросаться разглядывать ребенка. У нее сложилось впечатление, будто Олеся подложила свинью ее сыну. И как только совесть позволила? Внося дочь в дом, Олеся не поздоровалась с Марфой, сразу прошла в комнату.
- Ну куда в обувке-то? – проворчала Марфа.
Но Олеся не слушала ее. Положив ребенка на кровать, она села рядом.
- Показывай, что расселась? – не унималась Марфа.
- Сами смотрите, - буркнула Олеся и быстрым шагом выскочила из комнаты.
- Куда ее понесло? – Марфа развязала ленту на свертке.
Степан приготовился любоваться дочкой. Раскрыв одеяло, Марфа выпрямилась. Обменявшись с сыном ошарашенными взглядами, женщина всплеснула руками:
- Господи, а что это такое? Олесь! А чего это с ней? Ты уверена, что тебе не чужую девку подкинули?
Спасибо за ваши лайки, репосты и комментарии.