"Нет слов, чтобы изобразить трогательность, а вместе и поучительность открытия костей, и притом костей друга. Картина поразительная!"- пишет афонский монах матери его друга. Он тоже был монах и вот что выясняется далее из его письма. Это довольно интересно:
- Назидательно видеть и поучаться при открытии костей всякого, но отрывать кости того, кого знал много лет, с кем делил время в дружеских беседах, вместе пил и ел, вместе и прибыл на путь призвания, с кем вместе поселился и, видевши кончину его, отрывать его кости — поистине это превосходит всякое описание!
Стоит сказать, такова на Афоне традиция:
Традиция собирать кости умершей братии в определенном месте рядом с монастырем соблюдается на Афоне веками и имеет вполне определенное объяснение. Афонские монахи верят, что по состоянию останков человека можно судить о его загробной участи. Когда афонский монах умирает, его тело не обмывают и не переодевают. Это делается не из лени, а потому что на Афоне верят – каждый предстает перед Богом в том виде, в котором его призвал Господь.
Но вернемся к письму:
- Чего тут не вспомнишь, чего не перечувствуешь! Ибо что тут открывается?.. Вместо живого, деятельного, некогда говорливого друга видишь только череп и неполную кошницу костей!
Что может быть красноречивее этого, поучительнее для человека, дабы познать свое ничтожество, оценить свои поступки и содрогнуться? Где тут красота тела? Где изысканность одежды? Где во множестве истребленные яства, утонченные и лакомые? Где слава и богатства? Где неутомимая деятельность? Где предположения и начертания, сбыточные и несбыточные затеи разные? Где удовлетворения своим пожеланиям, часто с неистовством искомые? Где мечты, в которых человек обещает себе и многолетие жизни, и источники небывалых богатств и увеселений? Где все это? Неполная кошница костей и безмолвный череп отвечают молчанием. Видно, все умолкло, стихло, разрушилось вместе с прахом тела.
Видно, и наши затеи и предположения, искание большего и большего на земле тоже стихнут, умолкнут, как и сами мы, ложась в могилу и уступая место своей деятельности иному! И нам достанется в удел могила, тление и (не навсегда) остаток — неполная кошница костей!
Что же после сего все земные наши приобретения, почести, слава, богатство? Одно ничтожество, один прах. Зачем же к ним такая привязанность в мире? Неужели там не знают, что есть другая жизнь — за гробом, жизнь вечная, где живет одна правда и любовь? Неужели не убедились из окружающих постоянных опытов, что ничего нет прочного в мире, что все в нем зыбко, непостоянно, коловратно, так что человеку не на что опереться, ибо все подлежит изменению; все рано ли, поздно ли рушится! Слава ли? Но она так мимолетна, что с первым дуновением ветерка улетает без вести. Богатство ли? Но оно (кто не знает?) изменчивее ветра! Удовольствия ли жизни? Но они поселяют одну пустоту в сердце и производят печаль духа, который ничем земным не удовлетворяется, будучи вечным и имея стремление к вечному Богу.
Мир привык своих любителей и искателей земного счастья обманывать призраками, представлять в ничтожестве величие, в непостоянстве — твердость, в пустых наслаждениях и приобретениях — счастье, во мраке — свет, в жизни чувственной (недостойной не только христианина, но и человека) — блаженство. Сими призраками закрывая истину или, точнее, самого себя от Истины, сказавшей, что мир во зле лежит (1 Ин. 5:19), мир увлекает чувственного человека пресмыкаться в пожеланиях земных, суетных, ничтожных, грязных, не давая нимало свободы возникнуть жалкому своему последователю от сна душевного, чтобы тот увидел что-либо более, кроме временного, не допуская также, чтобы тот понял себя, свое назначение и потек (прим. "след") к сродному ему бессмертию, возвышаясь над понятиями грубой темной плоти!
Мир, под предлогом забот о безбедной или привольной жизни, оземленяет у человека самый ум - владыку, заставляя его всецело служить себе и выполнять все его причудливые затеи и вычурные прихоти. И вот, таким образом возобладавши над высшей способностъю человека, мир горько посмеивается над ним, как над преступным пленником, и приобучает человека к этой неволе, к этому плену. Иногда этот пленник видит и познает, что он мало уже отличается от бессловесных, также наполняющих землю, что он далеко уклонился с настоящей своей тропинки, что последствия такого подражания миру плачевны, злы, гибельны, но втянувшийся навыком и давший простор пожеланиям своего сердца, и видя это, не может восстать и опять идет тем же путем, исполняя те же требования условий во зле лежащего мира!
Кто же после сего сей пленник? Неужели христианин, имеющий Богооткровенное познание о жизни иной, жизни вечной на небеси? Неужели даже и человек, разумною душею одаренный?
Житие человека кратко, так кратко, что при сравнении с вечностью нельзя назвать и жизнью, нельзя назвать и каплей, опущенной в безбрежный океан.
Блага земные непостоянны, счастье непрочно. Да и какое счастье?! Одно только название, прикрывающее пустоту и грубость мишурным блеском... И что может доставить искателю счастья земля, когда она сама по мановению Творца обрушится, сгорит, не станет ее?
Что принесут все преобладания земные, удовольствия чувственные, подражание суете тогда, когда солнце померкнет, луна не даст света, звезды спадут, небо, яко свиток, свиется и побежит от лица Божия, а земля и яже на ней дела сгорят?
Что тогда в удел достанется человеку, пристрастившемуся к земному и земным ум оземленившему, кроме рыдания, слез, плача, скрежета зубов, адского мучения?!
Зачем же, зачем теперь такая ограниченность в понятиях наших? Зачем гоняемся за призраками, оставя истинную жизнь в забвении? Зачем так свободно и легко меняем вечное на временное? Видно, недостает в нас живого представления о тленности человеческого состава.
Запись мы эту находим в "Душеполезном сборнике" святой горы Афон (1890. М.,1891. с. 372).
И ведь действительно, есть о чем задуматься каждому сегодня. Не будет жить беспечно, будет приносить покаяние, меняться, идти навстречу ко Господу.
Слава Богу за всё!