Через неделю Катю с сынишкой выписали из больницы. Егор привёз их в вымытый, до зеркального блеска, прибранный дом. Катя оглядевшись с порога воскликнула.
— Егор, у нас тут словно светлее стало, ты что, сам уборкой занимался?
— Да не Катюш, когда мне было, всю неделю возил удобрение со станции. Мать с Ленкой хозяйничали. Ты в нашу комнату проходи, посмотри что для Юрки купили.
Катя с сынишкой на руках прошла в их небольшую комнату. Там рядом с родительской кроватью, примостилась новая колыбелька.
— Ну как, нравиться? — спросил Егор жену.
Катя посмотрела на него снизу верх и утвердительно кивнула головой.
— Такая красивая, где только купил такую?
— Илья в Курск ездил, там и приобрёл.
Катя распеленала сынишку, и уложила в новую колыбельку.
— Какой он маленький, — Егор склонился над сынишкой, в это время Юрка открыл глазки и улыбнулся отцу, — Кать, он мне улыбается, значит признал во мне папку.
— Егор, у младенцев это происходит пока неосознанно, просто Юрк сейчас в хорошем расположении духа, сытый и сухой, вот и улыбается. Ничего, ещё услышишь каким басом он реветь может, — засмеялась Катя.
— На меня похож, — удовлетворённо произнёс Егор, обнял и поцеловал Катю, — спасибо тебе родная, за всё что ты для меня сделала, а за сына вдвойне спасибо.
Вскоре после того как они приехали домой, нагрянули гости, Маринка со Славкой, потом учителя из школы пришли, принесли подарки новорожденному. Вечером пришли родители и Лена с Ильёй.
Гаврил рассмотрев внука, удовлетворённо крякнул.
— Наша порода, Прохоровская, дайка я тебя Катерина расцелую. Угодила, вон какого славного парня родила. Есть теперь кому род наш продолжить.
После застолья, когда мужики вышли на улицу покурить, а Матрёна возилась в спальне с малышом, Лена улучила момент и призналась Кате в том, что тоже ждёт ребёнка.
— Так это же замечательно, Лена, значит не напрасно вы тогда в клинику съездили.
— Слава Богу не напрасно. Если бы Илья не упрямился, а сразу согласился, может быть уже и второй на свет появился. Ой Кать, я такая счастливая.
— Лена, а как дела у Саши, как они живут с мамой?
— Да у неё всё нормально. Сашка работает, тётка Ксения дома, вроде понемногу самостоятельно передвигаться стала. Хоть с большим трудом, но ходит по избе. Сашка на развод подала, ждёт теперь когда разведут. Неонилла правда всякие гадости про неё по селу распускает, но Сашка мало внимания на это обращает. Живёт так как считает нужным, вроде и все новости про них.
— Вот и хорошо, знаешь, мне кажется, Саша хорошая женщина, и у неё в жизни должно всё наладиться.
— Мы хоть с Сашкой и росли вместе с детства, но многого я про неё не знала. Скрывала она от всех как к ней отец относился, что часто доставалось её от Якова. Всё в себе хранила, хоть бы раз пожаловалась. Потому и за Ивана пошла, лишь бы из дома выбраться. Не любила его, а замуж выйти согласилась. Вот и не вышло из этого ничего хорошего.
— Ничего, всё в жизни можно исправить, главное чтобы поздно не было. А Саша молодая, красивая. Найдёт ещё в жизни своё счастье, — произнесла Катя, убирая со стола посуду.
В марте Прохоровы справили новоселье в новом доме. Здесь у Арины теперь была своя отдельная комната. А когда Юрке исполнилось два месяца, Матрёна завела разговор о крестинах.
— Парня окрестить пора, а то растёт некрещёный, без защиты, так и изурочить ребёнка могут, — проговорила она, склоняясь над колыбелькой внука. Когда в очередной раз пришла помочь Кате по хозяйству.
— Мама, я знаю что малыша крестить нужно. Но не могу, на работе неприятности могут быть, у меня и Аришка некрещёная.
— Да я всё понимаю, вам учителям не положено детей крестить. Так ты и не поедешь никуда. Возьмёте Ленку кумой, Славку Кошкина кумом, они сами в район поедут и окрестят деток. Юрочку, а за одно и Аришку. Я с ними поеду и всё что нужно сделаю, обо всём договорюсь. Ну а если прознают и браниться станут, на себя всё возьму. Скажу что без вашего ведома деток окрестила и вы тут не при чём.
На этом и порешили, после майских праздников, когда установилась тёплая погода. Матрёна с детьми и крёстными, поехали в район, и там в старой церквушке, окрестили детей. Лена и Славка стали крёстными родителями и для Юры и для Арины.
Однажды, в середине лета, когда снова началась уборка, и Егор сутками пропадал в полях, приснился Кате сон. Будто стоит она во дворе родительского дома, хочет переступить порог и не может. Из окна смотрят на неё мать с отцом, и качают головами. Потом мать распахнула окно и с укором сказал ей: “Что же ты доченька совсем про нас забыла, ждём тебя, ждём, а ты всё не приходишь. Видишь как не прибрано у нас, помогла бы, сама то я не в силах с этим справиться”. Проснулась Катя вся в слезах, сердце пойманной птицей билось в груди. Утром она рассказала про сон Матрёне.
— На кладбище тебе нужно, могилки родительские убрать, и в церковь, молебен об упокоении заказать.
— Я и сама думала о том что нужно навестить, родные могилы. Да только всё времени на это не было. А теперь и совсем, куда я от Юрки. Маленький ещё, с собой в такую даль не возьмёшь.
— А зачем детей с собой тащить, я с внуком останусь, а Ариша так совсем без хлопот, подросла девочка, самостоятельная уже, с братиком водиться помогает. Так что можешь спокойно ехать, ничего тут не случиться.
Вечером дождавшись мужа с работы, Катя рассказала ему о своих планах.
— Подожди немного, уборку закончим и вместе съездим, — заверил её Егор.
— Нет Егорушка, не могу я так долго ждать, я сейчас поехать должна. Они мне теперь почти каждую ночь сняться.
— Ну если надо, то поезжай. Только долго там не задерживайся, я волноваться буду, — согласился муж.
И уже на следующий день, Катя отвела детей к свёкрам, собрала небольшую дорожную сумку и отправилась в Яблоновку. Родная деревня встретила её нестерпимой жарой и пыльной дорогой. Когда подходила к родительскому дому, душа зашлась горькой болью. Выглядел большой и когда-то красивый дом, неухоженным и запущенным. Краска на окнах и заборе давно облупилась, в палисаднике вместо цветов, что когда-то цвели каждую весну и лето, густо росла крапива и колючки. На скамеечке сидел худенький мальчик и что-то вырезал из куска деревяшки.
— Петенька, — догадалась Катя, и сердце у неё сжалось от жалости, — Господи, неухоженный какой, рубашка не стирана, брючки короткие, на колене дырка. Петя, — позвала она мальчика.
Он оторвался от своего занятия и посмотрел на женщину его окликнувшую. Минуту он смотрел на Катю, а потом с криком: “Катя, мама Катя”, бросился к ней.
Подбежал, обнял за талию, и прижался всем своим худеньким тельцем. Катя обхватила руками его давно нестриженую головёнку и залилась слезами: “Помнишь, не забыл, хороший мой. Как же вы тут живёте все?”