В ноябре у Захара был день рождения. Самоизоляцию уже отменили, ограничения и маски - нет. Хотя ковид все еще свирепствовал, мальчик пригласил на днюху своих друзей. Поэтому Света попросила Евгения не появляться у неё.
Но около четырех часов мобильник разразился мелодией.
- Женечка, дуй ко мне, - услышал Евгений голос Светланы. – Мой дом пуст! Все разбежались. Выпьем за здоровье Захара. Сегодня ему двенадцать. Правда, у меня отличный сынуля? Самый лучший…
По праздничному столу словно прокатилась татаро-монгольская орда. Но кое-что уцелело. Женя отрезал себе кусок ананаса, положил на тарелку немного салата «сельдь под шубой», разлил шампанское по бокалам. Они выпили.
- Знаешь, что я заметила, - сообщила вдруг Светлана. – У тебя карман порвался на куртке. Сейчас я его зашью!
Это было что-то новое. Раньше огрехи в его одежде не волновали журналистку. Она считала, что пришивать пуговицы и латать дыры должна законная супруга. Евгений присмотрелся к девушке.
- Радость моя, да ты совсем пьяная! Последний бокал был явно лишним.
- Ты же знаешь, как я быстро хмелею. Но это не значит, что я не могу поухаживать за любимым человеком. Правда, раньше тебе я ничего никогда не пришивала… Это будет в первый раз.
Евгений расположился напротив Светланы, наблюдал, как она колдует над его курткой, как старается, даже кончик языка высунула от напряжения.
«Откуда же ты взялась, чудо чудное? - думал он с умилением. – Таких, как ты, просто не бывает. Правилами этого безумного мира они не предусмотрены. Но ты есть! И ты – моя! За что мне такое счастье?»
Света несколько раз уколола иглой пальцы, но карман держался крепко. Своей работой она осталась довольна.
- Женечка, я требую награды за труды, - проворковала журналистка и потащила Евгения в спальню.
Вечером он вдруг написал стихи и отправил их на электронную почту девушке.
Света позвонила на следующий день, рано утром.
- Женечка, - пропела она. – Неужели это твоё? Вот так сел и написал? Это гениально. Я тебя недооценила! Думала, ты просто тренер по борьбе. А ты - поэт! Да еще и романтик.
- Поэт, это тот, чьи стихи все читатели понимают, - смутился Евгений, ему была приятна похвала журналистки. – А мои вирши понятны только мне и тебе.
- Ну, хорошо, - согласилась Светлана. – Пусть ты будешь мой личный поэт. И больше ничей! Слушай… Давай не расставаться никогда!
- Никогда? Ты думаешь, это возможно?
- Не знаю. Но если мы разбежимся, по моей ли инициативе, или по твоей, нам будет больно. Очень-очень больно. И найдется какой-нибудь современный Шекспир российского замеса, который напишет о нас трагедию. И завершит ее такими словами:
Нет повести печальнее на свете,
Чем повесть о Евгении и Свете.
Послушай, Женя, какой смысл пополнять современную литературу еще одной трагедией? Неужели их мало в этом бешеном мире?