оглавление канала
Кофе мне принесли, и я стала отпивать по маленькому глоточку, совершенно не чувствуя его вкуса. Наверное, потому что, все время пялилась на дверь. Молодые люди собрались уходить, и я, почему-то, с облегчением вздохнула. Нашим, что называется, легче. Наличие посторонних, неведомых людей, меня все же несколько напрягало. Ровно в назначенное время, звякнул колокольчик, и в кафе вошел Сергей Сергеевич. Покрутил головой на пороге и, заметив меня, поспешил в мою сторону. Подошел вплотную, и вдруг сцапав мою руку, приложился к ней губами. Я слегка опешила от такого проявления галантности, вовсе от него не ожидаемой, и только что смогла выдавить:
- Присаживайтесь. – Указав на стул, стоявший напротив.
Капустин с удобством устроился на стуле, и сделал знак официанту, чтобы ему тоже принесли кофе. Затем принялся меня разглядывать с улыбкой людоеда, который смотрит на свою добычу, представляя, как она будет выглядеть после приготовления. В какое место яблочко положить, а в какое – зелень засунуть. Я выдержала его взгляд с легкой насмешкой на губах. Поединок под названием «кто кого перемолчит» длился до тех пор, пока ему не принесли кофе. Официант потоптался еще секунд десять рядом, и когда на него обратили внимание, жалобно проблеял:
- Рассчитаться бы сразу… - И почему-то с опаской покосился на Капустина.
Конечно, само по себе его поведение было слегка необычным, но если учесть недавние события с расстрелом кафе, то вполне объяснимые. Сергей Сергеевич протянул несчастному купюру, и царственным тоном проговорил:
- Сдачи не надо…
Парень забормотал слова благодарности, и его тут же сдуло, словно сквозняком. Я решила, что теперь можно начинать разговор. Но Капустин меня опередил.
- Что же подвигло тебя позвонить мне? – И не дожидаясь ответа, сразу же задал еще один вопрос. – Кстати… С какого телефона ты звонила? Я не мог его обнаружить. – И с легким прищуром, который ему казался проницательным, уставился на меня.
Я равнодушно пожала плечами.
- Да из телефона-автомата звонила. А это имеет какое-то значение?
Сергей Сергеевич, не отводя взгляда, пробормотал:
- Не знаю… Не знаю… Может и имеет, а может и нет. – И тут же, словно бросок кобры, наклонился над столом, и резко спросил. – Так, о чем ты хотела со мной поговорить?
Я, изобразив загадочную улыбку Лизы дель Джокондо, проговорила негромко:
- О многом. Например, о том, что после того, как я покинула ваш «гостеприимный» кров, я, направилась к своим друзьям. А конкретно, к Андрею. И, разумеется, рассказала ему все. – Я особым ударением выделила слово «все». – Вы не должны на меня за это сердиться. Я слабая женщина и мне нужна была поддержка и защита. Где же ее искать, если не у друзей? Не правда ли? И, безусловно, вы знаете, кто такой Андрей. – Я со значением посмотрела на Капустина. – Поверьте, для меня самой узнать, что мой друг Андрюха и Скальпель – одно и то же лицо было полнейшей неожиданностью, если не сказать, шоком. Но… - Я слегка развела руками, как бы выражая свое сожаление. – Слово – не воробей. Крутануть кино обратно уже не получалось. И, конечно, я рассказала не только о фактах произошедших событий, но и об их, так сказать, причине и, даже, подоплеке. – Сергей Сергеевич нахмурился при этих словах. По его лицу было видно, что новость его слега напрягла. А я поспешно повторила. – Вы не должны на меня сердиться, у меня не было других вариантов. – Выдержав небольшую паузу, чтобы мой собеседник смог все как следует осмыслить, я продолжила. – Надеюсь, вы понимаете, что теперь вашим планам пришел конец. Более того, я бы осмелилась сказать, что всё в любую минуту может накрыться медным тазом. Разумеется, я имею ввиду всю вашу богадельню. – Он собрался что-то сказать, но я подняла руку, давая понять, что я еще не закончила. – Имейте ввиду, я – не Алеша. И мне вешать лапшу на уши, что вы по-прежнему служите в органах, не следует. Я навела справки. Уж извините. Так вот, теперь у вас впереди маячит перспектива, мягко говоря, не очень радужная. Два клана, или как это у вас называется, теперь будут охотиться за вашей, замечу, персональной головой. Вы же прекрасно знаете, что подобные кульбиты в этой среде не поощряются, если, опять же, мягко выразится.
Я прервалась, чтобы глотнуть кофе. В горле пересохло. То ли от волнения, то ли от того, что много говорила. И, разумеется, Капустин паузой воспользовался.
- Ты пришла мне сказать, что ты подставила мою голову под топор? – Его и так небольшие глазки, и вовсе сузились так, что превратились в еле заметные щелочки. Тяжелый булыжный подбородок он выпятил вперед, будто собираясь им меня, словно асфальтовым катком, раздавить. Рыже-каштановый хохолок вокруг его лысеющей головы заколыхался, будто остатки жалких кустиков под порывами ветра, предвещающего бурю. Мне даже показалось, что он собрался меня ударить, такая от него шла злобная энергия.
Будто защищаясь, я выставила руки ладонями вперед, и поспешно проговорила:
- Стоп, стоп… Не я всю эту канитель затеяла, а вы… Так что, извините, если последствия ее вам не очень нравятся… Сами кашу заварили – сами и кушайте, как говорится.
Я не успела закончить фразу, как он, привстав со своего места, рявкнул так, что чашки с остатками кофе забренчали о блюдца, а бедный парень официант аж присел за барную стойку. Наверное решил, что сейчас опять палить начнут, бедолага.
- Не нравятся?!! Ты сказала, не нравятся?!!! – Усилием воли (чему я мысленно поаплодировала. Не подвел своей выучки, молодец!) он взял себя в руки, и снова усевшись на стул, зашипел на меня, будто змея, которой наступили на хвост. – Да ты можешь понять своей куриной башкой, что меня сейчас просто размажут, разотрут, как… - Он замолчал, плотно сжав зубы. Не иначе боролся с искушением выдать нецензурное словцо. Что еще раз свидетельствовало о его беспременной выдержке. Наконец, справившись с этим недостойным желанием, выдавил еще тише. - Меня теперь загоняют, как волка…
В этот момент, я не могла не отметить небывалую красочность, я бы даже сказала, цветистость его эпитетов и сравнений. Что, безусловно, говорило о его хорошем образовании. Подождав еще немного, не скажет ли он еще чего-нибудь такого же колоритного, я сделала знак, притихшему за барной стойкой официанту. На полусогнутых, с опаской косясь на моего собеседника, он подошел и вопросительно уставился на меня.
- Принеси-ка нам, братец, коньячку, грамм триста. – И уже обращаясь непосредственно к Капустину, закончила. – Чувствую, нам сейчас без этого напитка никак не обойтись.
Тот сидел, тяжело дыша после вспышки гнева и негодования, и сверлил меня взглядом. Наверное решив, что таким образом сможет во мне проделать дыру, или, по крайней мере, как-то смутить меня. Угу… Обрадовался. Я посмотрела на него пристально, и чтобы как-то показать, что я его внимательно выслушала, покладисто проговорила:
- Как пить дать, загоняют. Причем, с двух сторон одновременно… - Увидев, как Сергей Сергеевич начал зеленеть от нахлынувших на него чувств, поспешно прибавила. – Но у меня к вам есть очень хорошее предложение. Думаю, в сложившейся ситуации для вас это будет неплохой выход. Братва, в лице Цыгана, просила передать, что отпустит вас с миром, если вы сдадите своих людей и сферы влияния, для чего подпишете соответствующий документ. С противной стороной он обещал все вопросы тоже порешать. А Цыган, насколько я поняла, человек авторитетный, и слово свое держит.
Нет, напрасно я думала, что мое известие принесет Капустину облегчение. Услышав все сказанное мной, он из зеленого стал медленно «перекрашиваться» в розовый, а затем и багровый цвет. Такая обширная цветовая гамма вызывала не только удивление, но и искреннее уважение с моей стороны. Надо же, как человек поднаторел в способности перевоплощения! Я уже было совсем собралась что-то эдакое брякнуть, в смысле выражение восхищения его метаморфозами, но тут подошел официант с коньяком. Быстренько поставил графин с бокалами на стол, и тут же опять кинулся за барную стойку. А Сергей Сергеевич уже стал совсем похожим цветом на свеклу. Тут я уже перепугалась всерьез. Не хватил бы человека удар от таких-то волнений. Быстренько плеснула в бокал коньяка побольше, и пододвинула его поближе к Капустину.
- Выпейте, Сергей Сергеевич… Вам сразу полегчает…
Он одним глотком опорожнил бокал (и как это ему в рот сразу столько коньяка влезло?), и непроизвольно сморщился, а потом выдохнув воздух, задышал тяжело, будто только что пробежал стометровку на время. Я дала ему несколько минут прийти в себя, а потом, примирительным голосом проговорила:
- Право, Сергей Сергеевич… Вы меня удивляете. Я, конечно, все понимаю, но подумайте, стоит ли ваша жизнь всей этой суеты. Борьба за власть, амбиции – мне кажется, это все так глупо. А главное, я не вижу смысла. Зачем? Зачем все эти страсти-мордасти, когда можно спокойно лежать под южным солнцем на песке, вкушать прелести тропической жизни в виде экзотических плодов, и при этом, ни о чем таком, - я покрутила в воздухе рукой, чтобы он понял, что я имею в виду, - не думать. Свой домик на берегу какой-нибудь лагуны, ну или в Швейцарских Альпах. Это уж как вам больше нравится…
Я продолжала разливаться соловьем, поглядывая на своего собеседника. Вскоре, его лицо стало приобретать нормальный цвет. Ему, наконец, удалось взять себя в руки, и он жестко произнес:
- Что бы ты понимала!! Я годами собирал по зернышку…!!! А теперь все это отдать какому-то дяде за здорово живешь???!!!
Он опять начал возбуждаться. После произнесенных фраз глотнул побольше воздуха, чтобы продолжить. Я воспользовалась короткой паузой, и вставила свои философские пять копеек.
- Почему, за здорово живешь? За свою жизнь…
Он свирепо глянул на меня. Предполагалось, что от подобного взгляда я должна свалиться со стула. Но я удержалась, и продолжала смотреть на Капустина с грустной улыбкой. Понятное дело… Человек в поте лица, так сказать… А тут, приходит какая-то наглая девица, и говорит: «Отдай!». Есть отчего впасть в неистовство. Я тяжело вздохнула, давая тем самым понять, что я вхожу в его положение, и пропищала:
- Сергей Сергеевич, вы же понимаете, что меня волнует и собственная безопасность. И я хотела вас попросить, в момент передачи, чтобы вы похлопотали за меня перед своими и моими недругами. В такой момент они вам не откажут, просто не посмеют. Собственно, с этим предложением я и пришла к вам…
На его неказистом лице с носом картошкой появилась хищная улыбка. Если вообще подобную гримасу можно было назвать «улыбкой». И он вкрадчиво проговорил:
- Я, конечно, знал, что все бабы – дуры. Но о тебе, Линочка, я был, все-таки, лучшего мнения… Ты что же думаешь, за твои красивые глаза я буду готов отдать все, что нажито непосильным трудом…?
Я чуть не прыснула от смеха. Мне сразу вспомнилась наша знаменитая комедия «Иван Васильевич меняет профессию». Помнится, герой фильма сетовал милицейской овчарке: «Всё…, все, что нажито непосильным трудом… Магнитофон импортный, два, два магнитофона…» Кое-как взяв себя в руки, вытаращила на него глаза, и с неподдельным возмущением выдала:
- Вы что же, думаете я вас прошу об этом за просто так, за мои, как вы говорите, красивые глаза??? Как вам в голову-то такое прийти могло?!
Моя речь его слегка озадачила. И он уже более или менее спокойно проговорил:
- Я вообще не намерен ничего и никому сдавать… - Но, любопытство все же взяло над ним верх, и он с некоторым интересом спросил: - А что ты мне можешь предложить? У тебя нет таких денег, чтобы за них я готов был бы все отдать.
Последняя фраза была произнесена уже не так уверенно, как ему бы хотелось. Интересно, он что, думает, что я подпольный миллиардер? Прав, ох, как прав был Дмитрий, когда говорил, что жаден Скалолаз без меры. Я скромненько опустила глазки долу, и, шмыгая носом от обиды, пролепетала:
- Вы правы… У меня нет таких денег, о которых вы говорите. Но я могу вам предложить кое-что более ценное, чем вы себе можете представить.
Он все еще с усмешкой, но уже не такой уверенной, спросил:
- И что же это такое, ради чего я буду должен все это совершить в твою честь?
Я вскинула на него взгляд, и тихо проговорила:
- «Зеленый лед»…
Если бы я обладала талантом драматурга, то могла бы сейчас написать: «Финальная сцена первого акта… Занавес!»