Аня готова была, не дожидаясь лифта, подняться на девятый этаж бегом: настолько спешила. К счастью, лифт прибыл вовремя, мягко остановился и приглушённо прозвенел, гостеприимно раскрывая двери.
Времени у Ани было очень мало. Она никогда не приезжала домой в обеденный перерыв, поскольку часа хватало ровно на то, чтобы доехать туда и обратно, с погрешностью на небольшое ожидание транспорта. Долгое ожидание позволить себе было никак нельзя.
Понятно уж, что сегодня она опоздает с обеда минут на пятнадцать-двадцать, но другого выхода нет: нужно уничтожить это чёртово письмо, иначе она с ума сойдёт.
В прошедшие десять дней Аня жила, как на пороховой бочке, - в постоянном напряжении и страхе. На нервах. Это была расплата за глупость и временное помешательство.
Андрей Вадимович приехал во второй половине августа, и познакомились они дома у дяди Славы и мамы. Конечно, Аня обратила внимание на яркую внешность гостя, - она всегда обращала внимание на внешность людей, поскольку увлекалась портретной живописью. Просто обратила внимание, отметила про себя, не более.
Высокий, атлетично сложенный брюнет с вьющимися волосами, короткой ухоженной бородой и ярко-синими глазами был своего рода находкой для художника-портретиста, однако, по иронии судьбы, сам был художником.
Потом они встретились второй раз, в гостях у свёкра и свекрови, на барбекю. Там уже Андрей Вадимович рассказывал о своей работе более подробно, и Аня заинтересовалась, ведь до сих пор ей не приходилось общаться лично с человеком, занимающимся стрит-артом, да ещё занимающимся настолько масштабно. К тому же, в их большой семье никогда никто не играл на музыкальных инструментах и не пел, а Андрей Вадимович приехал с гитарой.
Конечно, Аня не удержалась и похвастала руководству о том, какой у неё есть почти родственник. Заведующая кафедрой очень заинтересовалась рассказом Ани и попросила организовать встречу с Некрасовым.
А дальше всё уже от Ани не зависело: заведующая сама договорилась с Андреем Вадимовичем о том, что он возьмётся за оформление стены одного из корпусов. Некрасов попросил Аню помогать по мере сил и свободного времени, а она согласилась. Во-первых, ей был очень интересен сам процесс новой для неё работы, а во-вторых, она чувствовала ответственность за то, что "обеспечила" Андрея Вадимовича работой в период его отпуска.
Работала Аня как раз в этом корпусе, а в свободное время помогала Некрасову. Он быстро начал доверять ей, и вскоре Аня принимала в работе полноправное участие.
Конечно, работать и совсем не общаться между собой было бы странно, и Некрасов много говорил. Аня всегда была человеком замкнутым и достаточно молчаливым, потому она больше слушала. Тем более, рассказывал Андрей Вадимович очень интересно.
Говорил о юности, об учёбе, о том, как учился и работал за границей, о том, как ездил на пленэр в Архангельскую область и на Валаам. Некрасов вообще, как поняла Аня, путешествовал очень много, искал впечатлений и новых ощущений, оседлый образ жизни почти не вёл, семьи и детей у него не было.
Слушая Некрасова и глядя на то, как энергично и красиво он работает, Аня в какой-то момент увлеклась. Был такой период, когда она жила, как в тумане, не понимая, что происходит. Ждала только того момента, когда они с Некрасовым снова начнут работать, она будет смотреть на него и слушать его.
Увлечение Ани было сродни мучительной и слепой влюблённости юной ученицы во взрослого и мудрого учителя. Аня изначально понимала, что между ними ничего быть не может и не будет, а общение скоро закончится навсегда.
В тот период и было написано это злосчастное письмо. В один из дней Некрасов был занят, они не работали, и Аня вернулась из института раньше. Дани дома ещё не было.
На сердце было как-то тесно и муторно. Очень хотелось поделиться с кем-то своими запретными чувствами, которые угрожали полностью отключить разум, а делиться можно было только с самой собой.
Слова складывались в строки, а когда письмо было закончено, Аня свернула его и задумчиво посмотрела в окно гостиной.
В это время кто-то начал трезвонить в двери. Отложив письмо, Аня быстро пошла к двери. За дверью оказалась девочка лет восьми, которая одна возвращалась из школы и, как выяснилось, перепутала дома жилого комплекса.
Несмотря на то, что ключ от домофона не подошёл к двери подъезда, настойчивая девочка всё же добралась до "своего" этажа и "своей" квартиры, правда, в чужом доме.
Ане стало жаль малышку, и они вдвоём пустились на поиски, к счастью, увенчавшиеся успехом. Когда Аня возвращалась в свой дом, к подъезду как раз подходил Даня.
Быстро вымыв руки, Аня пошла в кухню разогревать ужин и вдруг увидела на журнальном столике в гостиной белый листок. Ноги подкосились, а спина моментально вспотела. К счастью, Даня ушёл умываться. К несчастью, занял санузел, и спустить письмо туда, куда хотелось, уничтожить бесследно, не было возможности.
Времени на раздумья тоже не было - Даня мог выйти в любой момент. Не обращая внимания на сердце, которое готово было пробить грудную клетку, Аня затолкала письмо в коробку с сухими листьями и цветами, стоявшую на подоконнике, и убрала коробку на верхнюю полку шкафа-купе, расположенного в спальне. Там стопками лежало постельное бельё, и Даня не заглядывал туда.
Далее всё напоминало театр абсурда - возможности достать и выбросить письмо не было. Не было, и всё тут. Даня всегда чутко спал, и если бы жена ночью полезла в шкаф за коробкой, он бы сразу проснулся и был бы очень удивлён.
Вообще, когда они вместе были дома, Аня не рисковала доставать письмо, а одна она в эти дни не оставалась: на работе шла напряжённая подготовка к посвящению в студенты.
Аня стала плохо спать и находилась в постоянном страхе. Придумать правдоподобную ложь на случай обнаружения Даней письма не удавалось. Аня никогда не обманывала Даню, не смогла бы и сейчас.
В конце концов, Аня решила, что пора с этим заканчивать, пока она не загремела в отделение неврозов, потому что нервы были на пределе, а это влияло на организм в целом, - общее самочувствие ухудшилось.
Наконец, когда посвящение в студенты прошло, Ане удалось вырваться в обед домой. Быстро достав коробку, Аня разорвала письмо в мелкие клочки и смыла в унитаз. А коробку затолкала обратно на полку с постельным бельём. Мало ли, вдруг Даня видел коробку, потому пусть пока она лежит там, где лежала.
Аня без сил опустилась в кресло. Руки и колени дрожали, подступала тошнота. Не в силах справиться с эмоциями, Аня разрыдалась от облегчения.
- Слава Богу, - шептала она. - Наконец-то.
Наваждение прошло уже больше недели назад. Однажды Аня вдруг заметила, как Некрасов смотрит на неё, и ей стало не по себе, в душе́ появился какой-то тяжёлый осадок.
Потом, во время работы, Андрей Вадимович помог Ане спуститься с лесов, как бы невзначай прижал её к себе на мгновение и внимательно посмотрел в глаза. А Аня вдруг поняла, что не чувствует ничего, кроме тяжёлой липкой неловкости.
Ну и дура же она! Идиотка последняя! Как можно было подумать, будто она что-то чувствует к этому человеку, помимо восхищения его талантом?
После этого случая Аня, сославшись на занятость, перестала помогать Некрасову и начала с нетерпением ждать его отъезда.
* * * * * * * * * * *
Аня мыла посуду после завтрака, а Даниил в спальне собирался на работу. Вот уже два дня он подвозил Аню до института, а вечером встречал, но так и не решился на откровенный разговор.
Дане было страшно, потому он не мог заговорить о письме. Он почти сразу понял, кому оно адресовано, но что толку?
Правду Даниил боялся услышать так же сильно, как и ложь. Если Аня подтвердит его догадки, то как он сможет жить дальше, наверняка зная о том, что его Аня полюбила кого-то другого, не его?
А если Аня начнёт лгать и изворачиваться, то он тоже не сможет жить с этим. Потому Даня молчал и надеялся на какое-то чудо.
Аня зашла в спальню и тоже начала переодеваться. Даня уже надел рубашку и достал из шкафа развязанный галстук.
- Анюта, поможешь? - спросил он.
- Конечно, - Аня подошла и улыбнулась, глядя в глаза мужа.
Даня тоже пристально смотрел на неё, пытаясь понять хоть что-то по её лицу.
"Аня, пусть всё это окажется неправдой! - мысленно он говорил, а точнее, кричал то, что не мог сказать вслух. - Пусть это окажется дурным сном, галлюцинацией... Ты нужна мне, Аня, очень нужна! Ты только моя! Скажи, что ты только моя, и любишь только меня!"
Руки Ани вдруг замерли, а в глазах появилась тревога.
- Даня, всё хорошо? - испуганно спросила она.
- Да, а что? - хрипло спросил Даниил.
Аня указала на левую сторону его груди. Рубашка там ходила ходуном - настолько сильно билось сердце.
Продолжение: