Нового жильца решено было назвать Тимкой. Своей новой хозяйке он устроил такую беспокойную ночь, что та и уснуть не имела возможности, так как котёнок просто не понимал, что его приютили в хорошем месте, где о нём точно будут заботится.
Первым делом Тимка убежал под кровать, забившись в самый угол, подавая оттуда жалобные звуки, означающие, что маленький комок шерсти страшно напуган.
Миску с молоком Галя установила уже даже рядом с кроватью, но тот всё не желал выходить, а руки, которые она протягивала, сопровождая ласковым голосом, Тимка расценивал ещё большей угрозой, что заставляло его рычать на всю свою маленькую мощь.
- Кто же тебя так обидеть успел? – Сокрушалась Галя, стараясь успокоить животное.
Пришлось лечь спать, оставив Тимку в покое, надеясь на то, что он и сам может привыкнуть к новому жилью. А ночью ей приснился сон. Галя будто была наблюдателем того, как Евдокия суетливо прибирает своё жилище, наводя собственный порядок.
Она достала из комода салфетку, спрятанную туда Галиной, уложила её поверх, а напоследок провела ладонью, будто стараясь убрать все неровности, которые были только возможны.
Затем женщина достала из верхней части комода стопку писем, перевязанных тесьмой и имеющих уже давно поблёкший вид, который означал, что написаны они были довольно давно. Бывшая хозяйка дома притянула всю стопку к груди, затем вздохнула, подняв голову кверху.
Во сне Евдокия так ничего не произнесла, только вид у неё был обеспокоенный, словно бы переживала она за дом, а может ещё из-за чего-то непонятного пока Галине.
***
Валентина явилась на следующее утро, дав хоть немного времени Галине для того, чтобы та обдумала кандидатуру Игоря. С порога она взялась по-свойски обсуждать планы по завоеванию этого мужчины, пропустив вопрос о том, нравится ли он потенциальной невесте или нет.
- Так, времени нет тут сидеть, пока ты со своим котёнком возишься, уведут мужика, - она заметила нового жильца в доме соседки, но он был ей не столь интересен.
- Тимка, ну-ка не балуй, - Галя будто не слышала свою гостью, занимаясь воспитанием обретённого подопечного, который уже прыгнул на подоконник, задевая лапкой край шторы, - ты представляешь, Валь, прихожу вчера, а тут котёнок. Сидит на крыльце и мяучит. До поздней ночи спать мне не давал, я-то его кормить пыталась, то успокоить, а сегодня вон уже как освоился, шустрик просто.
- Подкинул кто-то, а ты и радуешься, - Валя устало посмотрела на Галину.
- Слушай, соседушка, а калитку случаем не Иван твой смазал, чтобы не скрипела? – Галя посмотрела на Валентину, ожидая от неё всё же отрицательный ответ, который бы мог подтвердить версию заботы какого-то очень хорошего человека.
- Нет, не говорила я ему, а сам бы он и не догадался на такое пойти, он без моего указу ничего не делает. К тому же на рыбалке пропадает, паршивец этакий.
- Чего это ты его так? Хороший он у тебя, простой, спокойный, с ним и сладить можно, - Галя поставила перед гостьей бокал и налила туда немного заварки, чтобы после плеснуть кипятку, - мне вот такой и не попался за всю жизнь.
- Что верно, то верно. Иван неплохой мужик, выпивает только шибко, вот приходится за ним догляд соблюдать, чтобы не баловал лишний раз, - она улыбнулась.
- Да, хороший мужик навес золота в наше время, мне кажется, что в таком возрасте найти приличного человека очень сложно, - Галя вздохнула.
- Чего это? Вон я же тебе нашла кавалера. Состоятельный, всё при нём, да выглядит хорошо, чем тебе не партия? – Валя жестикулировала для пущей важности, вторя своим словам.
- Ты меня прости, Валюша, но не понравился мне твой Игорёк. Хороший человек, не спорю я, но не для меня.
- Слушай, ну ты от всех нос воротишь, оно и видно, что так замуж и не вышла ни разу за жизнь. Тебе же никто не угодит, во всех изъян находишь, - она будто бы взялась воспитывать свою соседку.
- Может и так. А кому я мешаю? Что же запрещено одной жить? – Галя удивлённо посмотрела на Валю, которая говорила сейчас с ней ровно также, как со своим супругом, которого постоянно поучала во всём, - ты знаешь, как меня за всю жизнь замучили вот такие рассуждения?
Кто-то сочувствовал, да жалел, мол тяжело одной. Другие на моём фоне старались выглядеть лучше, похваляясь тем, что у них вон есть мужик, а у меня нет. Одна дамочка мне особо запомнилась. Была у нас на работе такая особа, вроде и не сказать, что красотка, но очень уж замуж любила выходить.
Так вот она то меня и взялась как-то поучать, говорила, что не умею я мужика удерживать. А я вот и не хочу никого держать, не моё это. Что ж эти мужчины, животные что ли, чтобы их прикармливать, да удерживать подле себя?
Смотрю я на свою жизнь, и не шибко обижена на неё. Да, не видела я никогда такой хорошей жизни, как твой Игорёк живёт, у меня всё бедно было всегда. Валь, но я и не гонюсь ни за какими богатствами, хочу просто жить и всё. Вязать хочу вечерами, цветник вот обустраивать, читать. Конечно, была бы рада, если бы мне всевышний послал бы хорошую компанию для душевных бесед вечерами, но и не обижусь сильно, если не встречу, - Галя сидела напротив Валентины, изливая на неё свои откровения. Та же притихла, слушая мнение соседки.
- Понимаю я тебя, может и привыкла ты к такому укладу жизни, для себя всё делать удобно, но я уверена, что вдвоём всё же лучше. Игорёк не пропадёт, за ним знаешь какая охота идёт, - она посмотрела на Галю, помолчала, а после добавила, - я заметила, что женщины одиночки, у которых быт налажен, дом есть, да занятие какое-то, не торопятся с кем-то жить. Видно одной тоже неплохо.
- Есть свои преимущества, - согласилась Галина, - свободы больше.
- Ты нас с Надькой извини, скучная жизнь у нас. А ты появилась, так мы и закрутились вокруг тебя. Живи, конечно, как знаешь, ну не нравится тебе Игорёк, так и ничего страшного.
После такого разговора Галя могла быть спокойна, может и перестанут обе её соседки соревноваться, кто лучшего жениха найдёт, а может и новое соревнование между собой придумают.
Проводив Валентину, Галя вспомнила о своём сне и достала стопку писем из комода. Она ведь так и не читала их, совсем позабыв о них. Потянув на себя ручку верхней полки, она так же, как и во сне увидела те самые письма в углу. Галя уже взяла в руки всю стопку, отправившись с ней на свою кровать.
- Не серчай, Евдокия, уж больно любопытно посмотреть, что это за письма, - она развязала тесьму, беря в руки первый конверт.
«Дорогая моя Дусенька, погода у нас уж очень ветреная, такая, что и гулять сложно становится. Я хожу на море, сажусь на песок и смотрю, как волны бьются, пенятся и всё о тебе думаю.
А я и не обижен на свою жизнь, будто и не было всех этих лет, а судьба нам с тобой подкинула встречу. Быть нам вместе. И никто и ничто не может стать нам преградой, даже твой отец».
Подчерк человека, писавшего эти строки, был таким идеальным, будто он старательно выводил все буквы, но вот время сыграло злую шутку и некоторые слова приходилось додумывать по смыслу. Казалось, что эти листки бумаги были в руках множество раз. Было ощущение, что кто-то плакал над ними. На это указывали круглые разводы в строчках, стирающие и размывающие некоторые буквы.
«Я принял решение, завтра же расскажу своей супруге о нас. Знаю, ей будет невыносимо больно, а мне от этого станет хуже во много раз, но иначе нельзя».
Последний абзац завершал письмо, а Галя совершенно ничего не понимала. Писавший эти строки точно обращался к Евдокии, той самой одинокой старушке, которая всю жизнь провела в уединении, не познав женского счастья. Но по этим строчкам было понятно, что был всё же возлюбленный.
Окунувшись в чужую жизнь, Галя поняла, что Евдокия не та несчастная дама, обделённая мужским вниманием, какую ей описывали знающие её люди. Мужчина, подписывающийся каждый раз в конце письма «твой Тарас», изливал такую нежность и любовь, какая бывает разве что в романах.
По письмам Галя проследила сюжетную линию, мужчине было около 50-ти лет, когда он всё это писал, может чуть меньше. Он, как и обещал в первом письме, рассказал своей супруге о своей любви к другой женщине.
Как описывал тот самый Тарас, после этого объяснения ему стало с одной стороны очень тяжело, с другой стороны он снял груз со своих плеч и стал свободным человеком.
Странно, но рассказывающие о судьбе Евдокии Валя и Надя, не упоминали никакого мужчины, который был обнаружен в жизни этой женщины так ярко. В их понимании Евдокия уже в зрелом возрасте поехала отдыхать в санаторий и оттуда прибыла беременной. Она родила дочку и воспитывала одна, а мужа никакого рядом не было.
Галя не понимала, как такое было возможно, почему этот Тарас не женился на Евдокии, но всё встало на свои места, когда в предпоследнем письме она прочла странные строки от того же самого Тараса.
«Прости меня, моя дорогая Дусенька. Знаю, что тебе будет сложно принять такое моё решение, и оно станет очень неожиданным для тебя, но я решительно отказываюсь от всех тех слов, что сказал ранее.
Я писал их под воздействием нашей неожиданной встречи. Теперь же я всё обдумал и принял решение, мы не будем вместе, забудь про меня».
- Ну и дела, - только и вздохнула Галя, а затем взяла в руки последнее письмо, написанное вовсе другим подчерком. Дата его написания была уже намного позже, чем на предыдущих.
«Уважаемая Евдокия Серафимовна, я дочь Тараса Митрофановича. Мой отец скончался год назад, поэтому, полученное от вас письмо, я отсылаю обратно. Папа говорил о вас, поэтому я в курсе вашей любви с ним.
Он узнал о своей болезни, поэтому решил разорвать с вами все отношения, надеясь, что без безнадёжно больного человека рядом ваша жизнь будет лучше».
