Заранее прошу прощения, дорогой читатель, за неточности. Речь пойдет о событиях примерно 1998 года, и я уже совершенно не помню некоторые подробности нашей тогдашней жизни, в том числе цены на продукты. А в целом история вполне достоверна.
Варваре Григорьевне было невыносимо тяжело. Развал Союза выбил почву из-под ног. И то, что казалось надежным, несокрушимым, вплоть до денег, превратилось в пыль.
А тут еще и сын, поздний, желанный ребенок. Работать он и раньше не очень любил. А в условиях капитализма работать надо было в полную силу, и еще больше, - в правильном месте, со сноровкой и смекалкой. Иначе не выжить. Сергей попытался куда-то пристроиться, но на проезд и на обед он тратил больше денег, чем зарабатывал, и он плотно сел дома.
Вот тут-то его и посетила тяжелая семейная страсть - алкоголизм. Отец его умер от водки в сорок лет, и Сергей стремительно двигался в ту же сторону.
Когда Сергею было тридцать пять, Варваре Григорьевне перевалило за семьдесят три. Их маленькая квартирка на Бескудниковском бульваре в Москве являла собой грустное зрелище. Сергей пропил все: телевизор, духовку, посуду, постельное белье, одежду… Оставался только холодильник и пустые шкафы.
Уже целый год сын пытался отбирать пенсию у матери. Но Варвара Григорьевна часть все-таки умудрялась прятать. И вот настал тот самый день, когда Сергей свалился как бесчувственное бревно в сон, а Варваре Григорьевне не осталось даже мелочи на батон и кефир - ежедневный рацион.
Она сидела за кухонным столом и тихо плакала. Громких слез у нее уже не осталось. Мир за окном стал чужим, враждебным, и не сулил ничего хорошего. За помощью Варваре Григорьевне кинуться было некуда. А пенсия только через неделю.
Она решила, что пришло ее время умирать. От голода. В Москве-столице. В конце двадцатого века.
Она была бы даже рада такому исходу. Вид сына, безрассудно убивающего себя, изматывал страшнее физических мук. И вот тут, за кухонным столом, привыкая к мысли, что умирает, Варвара Григорьевна вдруг вспомнила о своей бабушке Марии.
Бабушка Маша во всех обстоятельствах молилась Матери Божьей. И иконки у нее всегда были. И книжки с мудреными словами. Как бы не потешались над ее верой родственники, как не клеймили бы ее оголтелые местные пионеры, она бойко семенила к храму и возвращалась потом воодушевленная, светлая.
Варвара Григорьевна поискала в коробках с бумагами старый конвертик, в который вложена была маленькая бумажная икона Пресвятой Богородицы.
Молиться Варвара Григорьевна не умела. Она поговорила с Матерью Божьей как с близким родным человеком. И такой сонный морок напал на старушку, что заснула она прямо за столом. Только слёзы еще некоторые время катились по морщинистой щеке.
Проснулась Варвара Григорьевна через час, пошевелила затекшей шеей. Смотрит, а прямо перед ней - деньги и записка.
Сначала она пересчитала деньги - ровно шестьдесят четыре рубля. Столько стоили батон и кефир в соседнем магазине. Варвара Григорьевна спросонья не успела удивиться, а тут и записка - номер телефона, московский, городской.
Варвара Григорьевна дошла до телефона в прихожей и набрана указанный номер. «Семнадцатая наркологическая больница», - ответили на том конце. Несчастная мать схватилась за голову, посидела, подумала и позвонила вновь.
Наркологическая бригада приехала часа через четыре, погрузила Сергея в машину. И пожилой врач, оформляя документы, сочувственно сказал Варваре Григорьевне:
- Вам поспать надо.
- Нет, я за кефиром и за батоном. Мне Богородица денежку дала.
Врач опешил, но не стал вспоминать, что он изначально психиатр и только потом нарколог.
В комнате было светло и спокойно. Варвара Григорьевна, не торопясь надела плащ и пошла в магазин. На лестничной площадке ее остановила соседка. Она попыталась расспросить про скорую, что приезжала, но Варвара Григорьевна с улыбкой кивнула и не стала жаловаться на жизнь. В тот момент она была готова все принять - и боль, и скорбь, и нужду, и богатство, и радость.
Нет, она не нашла клад и не появились у нее богатые родственники, как в романах. Она купила кефир и батон. А на следующий день Варваре Григорьевне принесли пенсию. В нервной горячке она перепутала даты. Так что голодать ей не пришлось.
Сергей провел в больнице почти месяц. Вернулся худой, измученный, трезвый, с виноватым лицом и желанием скрасить матери остаток дней.
Он нашел работу, физическую, трудную. Но ничего, справился. Там же он познакомился с Алевтиной, хорошей женщиной, у которой была дочка-первоклассница с белыми бантами.
Варвара Григорьевна приняла девочку как родную внучку и через год дождалась рождения внука. С тем и умерла, причастившись накануне Святых Христовых Таин.
Батюшка отпевал Варвару трепетно и нежно, потому что после явленного ей чуда Матери Божьей она практически не покидала храм. Любила за лампадами следить, подсвечники натирать. На Троицу травой полы застилать. В храме много всякой работы.
Спросите, каким же почерком был написан в записке номер телефона? Просто цифры, четкие, будто прорисованные. Просто чудо. Просто Любовь.
Пресвятая Богородице, спаси нас!
Слава Богу за все!
священник Игорь Сильченков.