Анна-Люсиль-Филиппа Ларидон-Дуплесси родилась в Париже в 1771 году в семье богатого финансиста Этьена-Клода Дюплесси-Ларидона и его жены Анны-Франсуазы-Мари Буадевей. У нее была одна старшая сестра Адель, которая овдовела в раннем возрасте, а затем вернулась домой, чтобы жить со своими родителями. Люсиль была натурой творческой, очень восприимчивой.
Мятежный дух девушки заставит её оставить родительский дом, влюбившись в Камилла Демулена - журналиста, который был на десять лет был старше Люсиль, у которого были проблемы с деньгами. Камилл очень скоро войдет в историю как один из творцов Французской революции. Революции, которую не переживут эти влюбленные революционеры.
Камилл и Люсиль впервые встретились, когда она была очень молодой девушкой. Это произошло в начале 1780-х гг. В одно солнечное воскресенье в Люсиль прогуливалась со своей семьей в парке Люксембургского дворца. Тогда
в разговоре Камилл больше заинтересовался матерью, мадам Аннет Дюплессис. Они сдружились и Камилл стал часто бывать в доме семьи Дюплесси на улице Конде 22.
Что касается собственных чувств Люсиль, то их несколько трудно понять. Действительно, в это время она вероятно не знала своего собственного сердца. Люсиль скорее всего тогда была взрослеющим ребенком, и, как и многие молодые красавицы, склонна к ранимости. Тем не менее, она точно не была глупой. У Люсиль были свои мнения и взгляды.
Некоторые из ее тетрадей и дневников сохранились, и они показывают, что она много читала в те дни, что она уже тогда обладала самостоятельным суждением. Бодрствуя в постели, пока ее семья спала, Люсиль несколько украдкой свои мысли и мечты фиксировала их в этих маленьких тетрадях. Безусловно, её идеи в основном были в этом возрасте вторичны и сформированы под влиянием её кумира Руссо. Но есть в строках и своя оригинальность.
Как и многие юные девушки Люсиль думает, что никогда не выйдет замуж. Она сомневается в своей способности любить. Она холодна в собственном представлении, как лед - в “преклонном возрасте” - в шестнадцать лет! Люсиль воображает, что ненавидит мужчин, что она не для отношений с мужчинами.
И только к 1789 году зарождается рассвет нового чувства. И даже тогда это только идея абстрактна, которую девушка хранит в себе. Невозможно сказать, когда идея материализовалась в форме очаровательного, но невезучего адвоката Камилла Демулена. Постепенно Люсиль поняла, что она вовсе не ненавидит этого мужчину. А позже Люсить понимает, что уже любит его достаточно, чтобы жить для него. И достаточно, чтобы умереть за Камилла.
Странная маленькая рукопись, этот ранний дневник Люсиль, способен вызвать улыбку на губах и слезы на глазах. Так в самоанализе девушка проводила свои дни и ночи. Так начинался роман ее жизни с одним из будущих символов Французской революции, бывшим тогда еще неосторожным молодым адвокатом, который жил в стесненных условиях в отеле “Pologne”.
Сам же Камилл видимо вторым обратил внимание на Люсиль. Камилл наблюдал, как Люсиль превращается из красивого ребенка в еще более красивую девушку. А наблюдая за ней, едва ли осмеливался он сначала надеяться, что когда-нибудь он сможет сделать её женой.
Так или иначе, со временем он тоже влюбился в Люсиль. Кульминацией их взаимных чувств стало решение Демулена попросить у отца Люсиль руку дочери, что и случилось в 1787 году. Но отец не дал согласие на свадьбу сразу.
***
Обстоятельства довольно скоро поменялись, как и жизнь во Франции. Страна вступала в эпоху великих революционных событий. Из неизвестности на политическую арену уже скоро выйдут новые люди. Среди них оказался и Демулен.
12 июня состоялся звездный час Камилла, во время волнений воззвавшего к оружию толпу в Пале-Ройале. Его жест – прикрепленный к шляпе лист с дерева в качестве символа надежны - вошел в историю революции. Неистовство толпы и призыв Демулена подтолкнул массы к событию, известному как взятие Бастилии.
После роли Камилла в эти дни, его имя приобрело широкую известность, сказавшись на его престиже и в том числе финансово улучшило положение адвоката. Вот тогда отец Люсиль, который полюбил ранее не совсем подходящего жениха своей дочери, в конце концов дал свое согласие на их брак. Счастливый Камилл немедленно отправил восторженное письмо собственному отцу в провинцию:
“Я так долго ждал счастья, и наконец оно пришло, и в этот день я столь счастлив, сколь может быть смертный человек. Люсиль, о которой я так часто писал вам и которую я любил восемь лет, пообещала мне руку, и ее родители наконец дали согласия. Минуту назад ее мать, плача от радости, пришла, чтобы дать поделиться со мной замечательными вестью. Она отвела меня в комнату своей дочери, и я встал на колени перед Люсиль. Услышав её смех, я поднял глаза, удивленный. Но, как и я, она проливала слезы счастья, плакала, смеясь. Я никогда не видел ничего столь прекрасного.”
Пара сыграла традиционную свадьбу в канун Рождества 1790 года в храме Сен-Сюльпи в Париже, где в качестве свидетеля бракосочетания выступил лучший друг жениха – Максимилиан Робеспьер.
Люсиль всего двадцать лет. Сияюще красивая, она надела розовое шелковое платье и подвязки, вышитые незабудками. Жених же чувствовал себя явно неловко, ведь церемония проходила в католической в церкви, меж тем как ненависть Демулена к католицизму как к религиозной организации была уже широко известна. Но семья Люсиль настаивала на том, чтобы сыграть свадьбу ‘должным образом’, а Камилл был безумно влюблен, чтобы отказать в этом. Вероятно, перефразируя короля Генриха IV, можно сказать, что Люсиль “вполне стоила мессы”.
К тому времени эта замужняя двадцатилетняя женщина несмотря на свою юную внешность обладала и умом и волей. Все современники, которые упоминают Люсиль Демулен, восторженно говорят о ее красоте. Журналист и писатель Жюль Кларети, писал, что ”она была небольшого роста и очень грациозная, с красивыми светлыми волосами.”
Писатель Моро де Жонес также упоминает, что “она была очаровательной маленькой блондинкой”. Хотя ее волосы и цвет лица были поразительно светлыми, у Люсиль были темные глаза. Ее собственная мать говорила о дочери, что “её глаза были не голубыми, а черными, как у её отца”.
Вероятно, самый известный портрет Люсиль Демулен - это работа Буальи, в наши дни находящаяся в Музее Карнавеле. Этот и другие существующие портреты, безусловно, представляют Люсиль женщиной очаровательной. Но по портретам же видно, что жена Камилла была не какой-то восковой куклой.
Люсиль снова и снова доказывала в браке в том числе, что она обладает характером очень исключительным и волевым. Эта очаровательная девушка, некогда потворствующая желаниям своих родителей и полная незрелых мечтаний и фантазий, после свадьбы и под натиском революционных событий, в которые с головой окунулась семья Демулен, пережила ещё большее личностное развитие.
Молодая пара обосновалась на площади Одеон в парижском районе Корделье и жила довольно припеваючи благодаря приданому Люсиль в 100 000 франков. Их единственный ребенок Гораций родился 6 июня 1792 года. Его крестным отцом стал всё тот же Робеспьер.
Станислас Фрерон, который позже станет любовником Полины Бонапарт, был близким другом пары и часто оставался в их загородном доме в Бур-ла-Рейн за пределами Парижа. Он оставил трогательное воспоминание о Люсиль. По-видимому, у него были некоторые чувства по отношению к ней, что видно из его слов:
“...как рысь в своей комнате, скользит по полированному полу, на мгновение усевшись за пианино, но в основном часами просиживает в кресле, мечтая, давая возможность разгуляться собственному воображению, затем принималась заваривать и процеживать кофе… показывая зубки как у кошки.”
***
Её семейная жизнь протекала в кровавую эпоху перемен ярко и стремительно. Не углубляясь в суть происходящего во Франции, акцентируем внимание на моменте начала революционного террора, когда гильотина заработала с особым усердием, унеся жизни не только монархов, но людей из абсолютно разных социальных слоев.
Со временем её муж Камилл начала выступать против террора, отстаиваемого Робеспьером и, Сен-Жюстом и дальним родственником Фукье-Тинвилем. Она встала на сторону Дантона, который посвятил себя тому, чтобы привнести больше умеренности во французскую политику. Такая умеренность не была популярна в Комитете общественной безопасности, и 4 апреля 1794 года, после удивительного по драматизму судебного разбирательства, Дантон, Демулен и их последователи были приговорены к гильотинированию.
Надо добавить, что они были осуждены благодаря ложному документу, подготовленному и переданному Сен-Жюстом для приобщению к делу. Согласно бумагам, непосредственно Люсиль Демулен подстрекала своих друзей-англичан и роялистов свергнуть революционную диктатуру во Франции.
Дни недавно видного революционера, а теперь “предателя республики” Камилла Демулена были сочтены. Он был в смятении, когда следовал на казнь, зная, что его любимая жена, чью миниатюру и прядь волос Камилл взял на гильотину, каждый день ходила с малышом Горацием, чтобы стоять возле стен люксембургской тюрьмы в надежде, что он сможет увидеть ее из окна и узнать, что Люсиль не забыла его. Скорее всего он предчувствовал, что террор не пощадит и жену.
Последнее письмо Камилла к ней было написано в 5 часов утра. Оно почти неразборчиво местами из-за того, что он слезами оросил бумажный лист. В нем сердце еще живого революционера разрывается в пафосе и муках:
“…Я буду мечтать о тебе, о Люсиль! … Прощай, Лулу, прощай, моя душа, моя частица божественности на земле. Я оставляю вас в руках хороших друзей, и все это добродетельно и разумно! Прощай, Люсиль! Моя дорогая Люсиль! Прощай, Гораций, Аннет. Прощай, отец. Моя жизнь пробегает перед моими глазами. Я снова вижу свою Люсиль! Я вижу ее! Мои руки крепко держат тебя! Мои руки привлекаю тебя в объятия! И моя голова, отделенная от моего тела, остается с тобой! Я иду на смерть!”
***
Молодая вдова Демулен вскоре последовала за мужем. Люсиль была тоже арестована, разлучена со своим двухлетним сыном, которого она вверила заботе своей матери и сестры, и вскоре последовала на гильотину. Казнь случилась 13 апреля 1794 года. В возрасте всего двадцати трех лет эта юная мать простилась с жизнью. Простилась с большой отвагой.
Некоторые члены Комитета были удивлены тем, что Робеспьер, который был свидетелем на её свадьбе и стал крестным отцом её скоро осиротевшего сына, ничего не сделал, чтобы спасти Люсиль, несмотря на просьбы её семьи. Робеспьер сухо прокомментировал дело Люсиль, что “она не захочет жить без Камилла”, отказавшись вмешиваться в процесс.
Люсиль с большим спокойствием выслушала приговор. Она оставалась совершенно невозмутимой в течение трех дней судебного разбирательства, тихо отрицая обвинения в государственной измене, выдвинутые против нее, но вместе с тем не стремясь оправдываться. Когда смертный приговор был вынесен ей и её спутникам, в глазах Люсиль сияла странная; сверхъестественная радость.
- Какое счастье! – воскликнула она со слезами. - Через несколько часов я снова увижу свою Камилла!
И затем, словно пророческие слова прозвучали из уст этой молодой и несчастной вдовы, приговоренной к смерти. Она сказала судьям:
- Покидая мир, в котором любовь больше не связывает меня, я меньше сожалею о себе, чем о вас. Ибо на вашей совести смерти, которые печально вас прославят. Из-за деяний ваших вам не избежать раскаяния.
Люсиль до последнего своего часа казалась окружающим существом удивительно возвышенным. Те, кто видел Люсиль тогда, были поражены ее будто бы радостным отношением к происходящему. Вдова Геберта (которая была приговорена к смерти вместе с ней), сказала ей с горьким самоосуждением:
- Вам повезло. Никто не говорит о вас плохо: на вашей фигуре нет пятен. Вы оставите жизнь у парадной лестницы.
Когда Люсиль извинилась у сидящего перед ней Артура Диллона (отца мемуаристки маркизы Генриенны-Люси де ла Тур дю Пин Гуверне) за то, что поспособствовала его аресту, галантный ирландец (вскоре также гильотинированный) немного засмеялся над её словами. Но когда он попытался найти слова для ответного сочувствия этой женщине, Люсиль прервала его.
“ Посмотрите на мое лицо, - радостно сказала она. - Эту женщину нужно утешать?
Она была одета во все белое, как будто в наряд новобрачной, и с белым платком, покрывавшим ее голову и завязанным под подбородком. Люсиль казалась очень молоденькой, потому что отрезала свои мягкие, светлые волосы и отправила их матери с небольшими строками прощания.
В ожидании смерти мужество не покинуло её.
- Они убили лучших мужчин, - сказала она. - Если бы я не ненавидела их за это, я должна была бы благословить их за службу, которую они оказали мне в этот день.
Она почти весело поклонилась Диллону, когда пришел час. Люсиль приветливо и спокойно разговаривала с теми, кто сопровождал её в том мрачном пути к смерти. Диллон больше не пытался скрыть свои настоящие чувства накануне смерти.
- Да здравствует король! – со слезами высказался он стоя на эшафоте, посмеиваясь над криком толпы.
Нет свидетельств о последних словах Люсиль. Она очевидно не думала о том, что ее гордая осанка поразит свидетелей казни, возможно думая вообще о том, что она вскоре свидится с Камиллом. Ни одна тень сомнения не омрачила эту надежду.
Она легко поднялась по ступенькам к гильотине, легла, как указали её. Люсиль не переменилась в лице, улыбка не сошла с ее уст. Улыбка ребенка с какой-то потаенной, радостной мыслью. По-видимому, трагедия происходящего для нее уже представлялось неким радостным путешествием, которое должно закончиться встречами в ином свете.
Люсиль ушла. Трагедия же осталась с теми, на кого обрушилась тяжесть печаль от потери близких.
В последнем письме к матери Люсиль немногословно прощалась:
“Спокойной ночи, дорогая мама. Слеза моего глаза для тебя. Я отправляюсь спать в спокойствии невинности. Люсиль.”
PS. Уважаемые читатели публикации! Для интересующихся эпохой Французской революции (и не только), её персоналиями и событиями, мои наилучшие рекомендации на замечательный и оригинальный канал:
