Итак, как мы выяснили ранее, парусно-винтовой линейный корабль "Ретвизан" при посещении им в 1858-1859 годах французских портов привлек к себе внимание не только праздной толпы любопытствующих обывателей, но и представителей французского флота. Среди последних были инженер французских верфей, французский капитан фрегата и адмирал Жюрьен де ла Гравьер в Тулоне. Результаты "осмотра" и общее впечатление можно прочитать ЗДЕСЬ, а пока мы продолжаем.
Не надо думать, что французские "гости" (эксперты) просто "пробежались" по палубам "Ретвизана", задержавшись на тех или иных объектах, которые нельзя было не заметить - тот же мостик для гребных барказов, носовая пушка, ну или на крайний случай - гальюн, )). Судя по дневнику офицера, который их сопровождал - "гости" показали что они достаточно "вьедливы", и постарались по максимуму осмотреть корабль страны, с которой буквально пять лет назад Франция в составе коалиции вела войну.
Интересно, что не смотря на то, что корабль был уже винтовой, французские гости уделили большое внимание парусному вооружению и в целом, и по частностям. Так, по воспоминаниям лейтенант Фесуна (их сопровождающего офицера) всем французам понравилось крепление и вооружение бушприта. Находящийся в их составе инженер заметил, между прочим, что на французских судах бушприт, проходя только в батарею и упираясь в вертикальный степс, далеко не так надежно скреплен как на русском корабле, идущий в гон-дек и имевший точкой опоры для шпора, степс, наклонный к палубе под углом 32°.
Касательно парусного вооружения французский капитан фрегата прибавил: "...очень жаль, что на вашем корабле для стоячего такелажа употреблены тросы кабельной работы. Кабельная работа такелажа, сообщая ему какой-то неуклюжий вид, отнимает у всего вооружения вообще много легкости".
Отдельные моменты привлекали внимание французов, но при этом они высказывали свое мнение, основываясь на практике собственного флота. Так, сетка на усах привлекла внимание чистотой работы, но против ее необходимости вообще (несмотря на то, что сетки введены почти на всех кораблях французского флота), французский капитан наговорил много опровержений. Главное в его мнении было то, что "...в случае перемены утлегаря вследствие повреждения, очистить старый утлегарь от снастей будет гораздо труднее, снасти перепутаются с нитями сетки, ее придется резать и баковая команда, привыкнувшая работать имея обеспечение под ногами, не с такой самоуверенностью станет управляться, когда уже его не будет". Будем считать, что это было личное мнение командира фрегата.
Вертикальное положение штоков наших якорей, по мнению французов, далеко не так надежно, как горизонтальное положение, у них употребляемое. Укладка по борту на баке кат-лопаря на трех больших железных крючьях, принятая на корабле по совету вице-адмирала фон Шанца, одобрена как нововведение простое и удобное.
Для справки: Здесь упоминается вице -адмирал Иван Иванович Шанц, командир военного транспорта "Америка" в его плавании, строитель и командир парохода фрегата "Камчатка", активный участник строительства русского парового флота, командующий первой флотской дивизии; в последствии - член Адмиралтейств совета. Много работал над чертежами русских кораблей, и по их усовершенствованию.
Одинаковые размеры стенег и марсо-рей для французского флота были не характерны. Французы, впрочем, отдавали полную справедливость подобным размерениям рангоута, говоря, что на винтовом судне, где "каждый дюйм пустого пространства дорог", нельзя не согласиться, что удобнее иметь одну запасную стеньгу, вместо двух, и так далее
Парусинные томбуи осматривались с любопытством, но, находя их полезными по малому месту, ими занимаемому, капитан в тоже время сомневается, чтобы они могли долго держаться на воде. В подтверждение этого мнения капитан заметил, что результаты опытов, произведенных во французских портах над такими томбуями, были неудовлетворительны. С этим замечанием русские офицеры согласились, так как имели опыт использования данных предметов (уверен, наши читатели знают что такое "томбуй")
Как пишет Фесун в своем дневнике: "...В настоящее время мы сами имели случай убедиться в справедливости этого замечания. Парусинные томбуи, бывшие в употреблении на корабле, изорвались, и ныне в дело совершенно негодны, что впрочем не составляет большой важности, так как со введением винтовых судов, принятых почти во всех флотах вовсе не употреблять томбуев. Принято это для избежания стеснения судов, идущих на рейд под парами, так как при большом числе судов часто скопляющихся на небольших рейдах, буйрепа томбуев легко могли бы попадать под винт".
Осмотр жилых помещений привел к интересному обмену мнений. Посетив капитанскую каюту "Ретвизана", как инженер с капитаном, так и адмирал, долго оставались в ней, любуясь ее отделкой и устройством. Дубовые вощенные щиты и нарезки из амарантоваго дерева, им чрезвычайно понравились. Капитан, бывший в прошлом году на «Аскольде» (речь идет о 46-пушечном парусно-винтовом фрегате Российского императорского флота, который по пути на Дальний Восток заходил в Брест), говорит, что хотя щиты с резьбой в капитанской каюте этого фрегата, при первом взгляде кажутся несравненно красивее, но за то, наверное, менее удобны в применении к морской жизни, нежели на "Ретвизане". В резьбу на щитах, постоянно набивается много пыли, чистка которой очень трудна и берет много времени. Насчет дубовых щитов, адмирал добавил, что у них во флоте, несколько раз просили позволения заменить ими щиты из красного дерева, употребляющееся иногда теперь, на что до сих пор разрешения не последовало.
Для заметок: возможно, щиты в капитанской каюте "Аскольда" действительно были красивее, качество постройки корабля все же оказалось не высоким, иначе нельзя объяснить, что по результатам эксплуатации фрегата «Аскольд» управляющий Морским министерством издал приказ, в котором говорилось: «принять строжайшие меры к тому, чтобы за кораблестроительными работами велось неотлучное наблюдение, дабы не повторились непростительные упущения, оказавшиеся на фрегате „Аскольд“… При первом повторении подобного преступления — ибо нельзя назвать иначе столь небрежную постройку судна, которому вверяется жизнь нескольких сотен человек — будет взыскано по всей строгости законов».
В продолжение осмотра каюты капитан гости изучили кормовую часть корабль. Так, длина юта была найдена инженером "через чур большой", как он сказал: "...что комфорт капитанского помещение не много бы пострадал, если бы капитанская каюта, целой четвертью величины ее была бы менее настоящей".
А вот что ему в особенности не понравилась, так это вышина ютовых сеток и закругленные спуски, идущие от сеток впереди забортных площадок, для вахтенных офицеров (спуски эти служат помещением принадлежностей ночных сигналов). В тоже время как вспоминает Фесун: "...в 1854 году, ожидая неприятельских действий, ютовые сетки повышены почти на всех кораблях. Подобное возвышение, может быть, и вредит немного наружной красоте судов, но зато приносит ту несомненную пользу, что в сражении прикрывает капитана и офицеров, находящихся по их обязанностям на юте, и без подобного прикрытия представляющих собою верную цель штуцерным неприятельского корабля. На винтовом судне, как наше, эти сетки, кроме того, служат еще очень удобным помещением гиней, для подъема винта". В принципе, ка видим, основания были.
Не остались без внимания особенности винтового корабля, так адмирала и инженера удивила большая величина колодца винта. Сознавая, впрочем, что по величине винта настоящее размерение колодца необходимо, они в тоже время положительно утверждают, что крепость скрепления его от этого вдвое теряет. Конечно, при этом замечании они имели в виду свои корабли с "винтом Монжана", который так мал, что форма его колодца устраивается не крестообразно, как на русских кораблях, а имеет вид продолговатого прямоугольника, через что все скрепление кормовой части вообще делается гораздо надежнее и проще.
Интересно, что в тот период "Ретвизан" имел винт, изготовленный компанией Нобеля, но имел и другой - от завода Берда. Вообще на описываемый момент в русском флоте имелись определенные "проблемы" с качеством гребных винтов.
На "Ретвизане" труб была подвержена самому тщательному осмотру вся система переговорных труб! Французы отдали ей должное, но засомневались в прочности «гута-перчи» при продолжительных плаваний в дальних и в особенности в южных морях. И у них были для этого основания - на некоторых из французских судов гуттаперчевые трубы тоже в употреблении, но диаметр их там гораздо менее и на марсы трубы эти редко проводятся. К примеру, на американском винтовом фрегате «Уобаш», переговорные трубы тоже проведены на все марсы, с той только разницей в сравнении с русскими, что вместо того чтобы идти по задним вантам, они там идут по мачтам, и вместо свистков призыва внимания, снабжены колокольчиками.
Об стойке для пель-компаса (пель-компас - компас, приспособленный для взятия пеленгов.), французы сказали, что она слишком резко бросается в глаза и вредит общей красоте юта. Однако русским офицерам пришлось возразить, так как существующая высота стойки необходима при высоте ютовых сеток, чтобы позволить брать пеленги во все стороны. В пользу повышения пель-компаса над палубой говорит еще то, что по весьма понятной причине удалении магнитной стрелки от всех металлических вещей, девиация на корабле почти не чувствительна - наибольшая 4°.
Французскому капитану не нравились шкентеля на гика-топенантах и, несмотря на все доводы в очевидной их необходимости, он никак не хотел согласиться с нами. Что касается до сигнальных ящиков, то по общему выражению, расположение ящиков таково, как должно быть при подъемном винте нашей системы, маскируя колодезь и подъемные чаки. Французы поделились и своими "лайф-хаками", так они посоветовали оплести линем поручни у выходов с юта за борт, так как во французском флоте бывали примеры падения с них офицеров в море, при большой качке.
Юферсы по системе вице-адмирала фон И.И.Шанца, чрезвычайно интересовали капитана. Как пишет "Фесун: "...Он их рассматривал с большим вниманием, расспрашивал все до мелочей и окончательно нашел, что при удовлетворительной работе, они действительно удобны. При этом еще он прямо заметил, что с подобными юферсами, тяга вант столь легка, что должна производиться с величайшей осмотрительностью, и тяга мантылем или тали на тали совершенно лишнее, так как с ними надсадить ванты не только возможно, но почти неизбежно".
Для справки: юферсы - круглый чечевичной формы бесшкивный блок с тремя сквозными отверстиями (кипами) в щёках, расположенными в виде треугольника для проводки лопарей талрепа.
Это замечание было воспринято русскими офицерами как справедливое, доказанное собственным трехлетним опытом на корабле. Было отмечено, что со дня первого вооружения «Ретвизана» на нём соблюдались все вышесказанные предосторожности. "...На ординарные тали с каждой стороны ставились не более 45 человек, и не пришлось переменить ни одного талрепа. Несмотря на то, что корабль вооружался и разоружался много раз и очень часто во время холодов и при дурных погодах".
И, разумеется, особо было обращено внимание на артиллерию корабля, не ограничившись только баковой пушкой (см. первую часть).
Спустившись в батарею, капитан французского фрегата осматривал ее, е просто со вниманием, но даже с большой придирчивостью. Как вспоминает Фесун, который был при этом очевидцем, француз вынимал клинья из под казенной части орудий, заглядывал в дуло, внутрь станка, открывал зарядные ящики, снимал и осматривал ведра, обнажал абордажные палаши, висящие по борту, и тому подобное.
При этом, как бы в оправдание своего любопытства, он говорил: «У нас во флоте, при всевозможной строгости и, несмотря на ежедневную тревогу и осмотры два и три раза в сутки батарейными командирами, им редко когда удается достигнуть, чтобы где-нибудь за клином в станке не было засунуто грязных рубах, чтобы ведро не висело набитое доверху провизией, принадлежностями для шитья, или чем-нибудь подобным. Чтобы видеть в порядке ли судно, прибавил он, я обыкновенно осматриваю не то, что на виду и так сказать само себя показывает, а углы и захолустья»!
Интересно что ящики для первых зарядов, расположенные на русском корабле по бортам, между каждыми двумя орудиями, не употребляются во французском флоте. Касательно же каучуковых ведер, введенных на «Ретвизане», то об них у французов было много толков и окончательно они отвергнуты, во-первых, по неудобству починки, а во-вторых и главное по значительной дороговизне. Фесун заметил: "...В отношении первого, можно заметить, что до сих пор наши ведра в починке не нуждались, а что касается до дороговизны, то это вопрос тоже еще не решенный, в особенности взяв во внимание небрежность, с которой обращаются с парусинными ведрами, непрочность последнего материала и вследствие этого - весьма короткий срок его службы".
Расположение шпиля и канатных ящиков в кормовой части, по мнению инженера, не столько удобно, как расположение в носовой. Расположение шпиля с канатными ящиками в кормовой части требовалось условиями необходимости для настоящего удифферентования корабля, так как при его незначительной длине, впереди машины едва осталось места для большой крюйт-камеры, шкиперской, арсенала и водяного трюма. Высказался французский инженер по шпилю и его устройству. Как он отметил: "...Работа же нижней части шпиля с выемкой (пал-губ) для зажимания звеньев, - груба и небрежна". Пал-губ был сделан на "Ретвизане" слишком мелким, отчего звенья, не ловко входя в него, скользили и канат не забирал. Вследствие этого, когда уже шпиль стоял на месте, принуждены были в каждом пал-губе сделать вырубки, которые при неудобстве такой работы, конечно нельзя было сделать с большой отчетливостью.
Как и ранее, критике подверглись металлические приспособления, с которой русские офицеры согласились. Действительно, ковка и отделка железных вещей на русском корабле, в особенности оковка блоков, была найдена всеми, кто ее видел, далеко неудовлетворительной. Кницы под бимсами (на "Ретвизане" еще сравнительно лучшие) казались французам в такой степени слабыми, что они удивляются каким образом «Ретвизан» так благополучно до сих пор выносит свою громадную артиллерию. Любопытно, что только круглый люк с дырами, на баке, впереди фок-мачты, оказался единственной металлической вещью, работа которой не была подвергнута осуждению французами!
Потайные обухи, для закладывания задних талей орудий, капитан и адмирал признали удобными. Инженер же высказался, что врезывание их в палубные доски, при большой сырости от мытья палуб, может служить зародышем гнили сперва вокруг обухов, а потом и далее. Русские офицеры отметили, что последнее замечание было справедливо, но обойтись без потайных обухов очень трудно, в особенности в гон-деке, где приходится возиться с канатами, которым обыкновенные обухи могли бы только мешать.
Укладывание пыжей на железных штырах по борту, по общему мнению "французских гостей", как нельзя более соответствовало своему назначению, так как, занимая мало места, пыжи всегда под руками. Цепи вместо тросов для подъема портов и полупортиков и тали соединенные с этими цепями в гон-деке, очень понравились.
Относительно последних, капитан впрочем сказал, что "...если бы от него зависело, он сделал бы их не столь громоздкими, так как тяжесть портов, сама по себе незначительная, дозволяет употребить в дело трос по крайней мере на полдюйма тоньше, через что блоки талей можно будет сделать аккуратнее, легче, а через это, вид всей батареи много выиграет".
В последнем замечании, как отметил в своем дневнике Фесун, не было принято в расчет частый подъем и спуск, вследствие чего тали, будучи беспрерывно в деле, трутся и портятся гораздо скорее.
Французы не упустили даже такой мелочи как шпигаты! Шпигаты на "Ретвизане" задраивались дубовыми пробками, нажимаемыми сверху винтом. Этот способ казался французам вполне надежным. Только насчет шпигатов инженер думает, что они очень малы и кроме того он полагает, что им лучше давать форму продолговатых прямоугольников. Круглая или «элипсоическая» форма употреблялась на русских кораблях преимущественно потому, что шпигаты из свинца в эту форму отливать несравненно легче, и кроме того будучи «элипсоическими» или круглыми, они выходят гораздо прочнее. Тоже есть обоснование, не так ли?
Когда инженер узнал, что весь наш корабль дубовый, он нашел очень странным, что палубные доски, хотя бы под орудиями, не сделаны из этого же леса. При большом калибре артиллерии и при дурном качестве сосны, употребляемой в дело на наши палубы, он думал, что в продолжении службы корабля, их придется переменить нисколько раз. Также по его мнению было бы очень хорошо на нижние концы шпигатных труб сделать надежные дубовые наделки, как принято это в настоящее время на некоторых из французских кораблей.
Следует отметить, что действительно в тот время на всех иностранных новейших судах, предназначенных носить современную артиллерию самых больших калибров, было принято за правило, под орудиями, палубные доски делать дубовыми. На кораблях «Бретань» и «Альхесирас» под бомбическими пушками, у которых станки не имели задних колес, настилка палубных досок шла не по длине корабля, а по ширине, т.е. под прямым углом ко всем остальным.
На «Бретани» для пробы под двумя орудиями, в качестве эксперимента, подобная настилка покрыта сверх того железными цинкованными листами. Сколько же можно судить наглядно, как говорили французы, железные листы, облегчая управление орудием и предохраняя палубу, вместе с тем увеличивали откат. А вот места для перебегания прислуги у орудий с борта на борт, французские инженер и капитан нашли слишком малыми. Но говоря это и сравнивая со своими судами, они не брали в расчет, что все их корабли последней постройки имеют 40 и даже 60 футов (на 12-18 м) длины больше нашего…
Что тут сказать - осмотр действительно оказался тщательным, но он не закончился.
Продолжение следует...