Наименование "Ретвизан" в русском флоте - знаковое, не побоюсь этой оценки и этого суждения. При упоминании этого слова сразу представляется белоснежный эскадренный броненосец русского флота, "американец" на русской службе, считавшийся самым лучшим на тот момент времени как он был введен в строй. Но это был не единственный корабль с таким именем, и если про его "прародителя" - 64-пушечного шведского "Ретвизана" еще многие помнят, благодаря подвигу русского фрегата "Венус", который его и захватил после Выборгского сражения 1790 года, то о других - вряд ли. И тем не менее, броненосец "Ретвизан" - четвертый корабль с таким наименованием в русском флоте, причем его предшественник был тоже не "слабым", причем во всех отношениях!
Это был 84-пушечный парусно-винтовой линейный корабль "Ретвизан", построенный в Новом Адмиралтействе из курляндского дуба, с частью лиственницы и сосны (проект - 81 пушка). Линкор был заложен в сентябре 1854 года и спущен на воду в сентябре 1855 года. Особенностью данного корабля было то, что он уже изначально закладывался винтовым, а не переделывался из "чисто" парусного. И что интересно, буквально через год после испытаний и ввода в строй "Ретвизан" отправили с Средиземное море где он провел почти два года (1858-1859 годы), "показывая" Андреевский флаг в иностранных порта.
Казалось, бы что в этом такого, но с одной стороны не надо забывать, что всего три года прошло после Крымской войны, и российский флот вновь вернулся в "океан", как бы этому не противились наши соперники, а с другой - российский флот смог показать и доказать, что тоже способен строить парусно-винтовые корабли 1 ранга, причем высокого качеству. И вот сразу по поводу качества.
Важно, что в ходе своей экспедиции линейный корабль "Ретвизан" регулярно был открыт для посещения жителями того или иного французского, итальянского и др. порта, но что показательно - его осматривали (с разрешения) военно-морские специалисты, которые и оставили свои замечание по данному кораблю. Забегая вперед можно сказать - положительных отзывов было больше, чем замечаний, причем замечания больше играли роль "спорных суждений", так как в основе их была та или иная национальная традиция (в частности, французская). Предлагаем вам вспомнить некоторые особенности этого похода, а главное - познакомиться с замечаниями (оценками) французских "эспертов", как их сейчас бы назвали по состоянию и обустройству этого русского корабля.
Итак, в августе 1858 года парусно-винтовой линейный корабль "Ретвизан" по командой капитана 1 рана барона Таубе снялся с якоря с Кронштадтского рейда и начал свой переход на Средиземное море. Кстати, на корабле находилась специальная комиссию, которая должна была удостовериться в исправности машины (к слову сказать - механизмы были изготовлены Нобелем). Интересно, что по воспоминаниям участников этого похода «Ретвизан» со дня выхода из Кронштадта, постоянно привлекал к себе внимание во всех портах, встречавшихся на его пути. Например, во время якорных стоянок в Ниборге и Вилла-Франке, ежедневно корабль посещало до 2000 посетителей. По современным меркам, возможно это не много, но надо понимать, что мы говорим о времени почти 180 лет назад!
Как вспоминал лейтенант Фесун в своих дневниках (в дальнешем опубликованных в "Морском сборнике"): "... на Вилла-Франкском рейде «Ретвизан», в буквальном смысле слова, был наполнен любопытными. Шканцы, ют, батареи, кубрик переполнялись народом. Трудно было добраться к выходу, а чтобы попасть на парадный трап, приходилось употребить в дело не мало усилий!"
С одной стороны, как вспоминали офицеры корабля этот наплыв посетителей, бесконечные визиты развлекали офицеров и команду, но и немного надоедали, так как приходилось рассказывать одно и тоже, выслушивать наивные вопросы дам и давать заученные ответы. Скучно, так как "...собственно в морском отношении это не представляло ничего любопытного".
А вот посещения Тулона и Бреста, баз французского флота оставили совершенно другие впечатления!
Как пишет Фесун: "...В портах этих, мы встретились лицом к лицу с судами, построенными по новейшим образцам, управляемыми офицерами, горячо любящими свое дело и следящими с самым живыми участием за всеми нововведениями и усовершенствованиями, а потому понятно, что посещения ими корабля и замечания их о нем, будучи исполнены для нас действительного интереса, выслушивались со всем вниманием, которое заслуживали".
Наиболее содержательным и пристальны оказался осмотр корабля в Тулоне и Бресте, когда "Ретвизан" посетили сразу несколько человек, "неплохо разбирающиеся" в парусном военном кораблестроении,)) : "фрегатский капитан" (так в воспоминаниях), один из старших корабельных инженеров с Бресте и адмирал Жюрьен де ла Гравьер в Тулоне.
Все трое осматривали корабль во всех подробностях и, так сказать, не пропустили ни одного закоулка, в особенности капитан фрегата, который пробыл на "Ретвизане" около трех часов времени, многое записывал и ко всему присматривался с таким вниманием, что, как отметили русские офицеры: "можно предположить, что им руководило не одно любопытство". Русские офицеры отметили, что французы высказали много дельного, но во многом они и ошибались. Давайте посмотрим на какие же вопросы обратили внимание французские специалисты. До нас эти замечания дошли в воспоминаниях их сопровождающего - лейтенанта Фесуна, который последовательно, и беспристрастно старался записывать то, что высказали гости. Здесь важно отметить, что эти три человека посетили "Ретвизан" в двух разных портах, и не имели возможности общаться друг с другом, что дает основание полагать, что их оценки (положительные и отрицательные) - объективны.
Любопытно, что всех трех упомянутых лиц более всего заинтересовал мостик для подъема гребных судов, устроенный на «Ретвизане» по системе г. Арцеулова. Нововведением этим они восхищались, находили его удобным во многих отношениях, но не без недостатков. Так французскому инженеру показалось, что толщина бимсов не соображена с тяжестью, для которой они предназначены, а железные кницы были "дурной ковки и слишком тонки". Тут сразу можно отметить, что замечаний по состоянию именно металлических деталей было не мало.
Это тот самый мостик, о котором шла речь в последнем выпуске мини-викторины! Надеюсь, вы помните уважаемые читатели об этом.
Кроме того, он заметил, что при устройстве ростер, валкость корабля должна увеличиться, так как с повышением гребных судов против их обыкновенного положения, центр тяжести всего корабля переходит тоже к верху. С этим замечанием русские офицеры не согласились, так как корабль на переходах в Немецком море и потом в Средиземном от Гибралтара, выдерживал весьма свежие ветра, размахи доходили до 23° и при всем этом, ни один из бимсов не дал ни малейшего движения и ни один из них не треснул.
В свою очередь французский капитан обратил прямо внимание на то, что "Ретвизана"позволяли такую укладку запасного рангоута, при которой каждую часть его можно доставать отдельно, не трогая остальных.
Как пишет Фесун: "...По его мнению, было бы не лишнее, - на шкафутах поставить по два орудия на стороне. На замечание же, что кроме стеснения в управлении парусами, орудиям помешают вельботы, места которых с каждой стороны ростер, он отвечал, что гребные суда эти можно поднимать на боканцах за гака-бортом, - боканцах, ни чему не препятствующих и с которых спуск шлюпок гораздо удобнее. Против нашего устройства ростер, он прибавил еще то, что подъем на них гребных судов, при большом волнении затруднительнее обыкновенного способа. Также он думает, что в случае несчастья, как например кораблекрушение, гораздо легче спустить барказ, стоящий на киле, нежели опрокинутый по-нашему. Наконец в сражении, ростры наши, будучи на виду, представляют хорошую цель, и гребные суда, в них помещенные, будут уничтожены наверное, а осколки, как от них, так и от самых ростер, разлетаясь с большей высоты, наделают и вреда несравненно более".
Дополнение: Как мы в дальнейшем знаем - во многих последующих сражениях и войнах гребные суда действительно играли роль и источника пожаров, и источниками осколков, да и уничтожались регулярно вражеским огнем.
Интересно ,что адмирал Жюрьен, высказав почти такие же замечания, нашел в тоже время мостик г. Арцеулова удобным по многим причинам, в особенности же потому, что при нем рангоут укладывается так, что между всеми частями его, воздух, обращаясь свободно, уничтожает всякую возможность сора и гнили, команда в южных странах защищена от жара, а в северных от дождя и сырости, тали для подъема гребных судов укладываются удобно и находятся всегда под рукой.
"Адмирал думает, что под мостиком можно бы поместить все необходимое для быстрого изготовления шлюпок к несколько дневному десанту, как-то: особенно приспособленные ящики для сухарей, бочонки для солонины, воды и вина, дреки, все принадлежности шлюпочной артиллерии и тому подобное. Кроме того, он заметил, что, при вероятии абордажа на винтовых судах и при весьма возможной неожиданности его, было бы полезно, все необходимое к полному вооружению, по крайней мере одной абордажной партии, иметь под мостиком во всегдашней готовности. Из оружия, у нас на корабле под мостиком расположены все абордажные пики и ружья, служащие для обучения фехтованию. Во всяком же случае он одобряет мостик, как нововведение очень дельное и полезное, но говорит, что окончательное заключение об нем можно вывести не иначе как после продолжительного, годового или даже двух годового похода, когда кораблю придется выдержать не одну непогоду и гребные суда будут поднимаемы в обстоятельствах различных, а под час даже и затруднительных".
По мнению офицеров "Ретвизана" эти замечания все же были основаны на первом взгляде, так как по своему опыту они знали, что подъем гребных судов по новому способу столько же труден при большом волнении, как и подъем обыкновенным способом. Более того, со дня первого выхода корабля на рейд (2 июня, еще в Кронштадте), до настоящего времени, экипажу "Ретвизана" приходилось поднимать барказы много раз, часто при весьма свежем ветре, иногда даже в темную ночь, и всегда благополучно. Поднимая гребные суда, их опрокидываем лишь тогда, когда они отделены от воды и уже прошли выше шкафутов, а следовательно, волнение тут ни чему не мешает. Таким образом, можно увидеть несколько поверхностный взгляд на данный вопрос и приверженность к существующей практике.
Как пишет в своем дневнике Фесун: "... на Вилла-Франкском рейде, в то время когда по свежести ветра были спущены нижние реи, понадобилось спустить на воду полубарказ стоящий в рострах. Маневр этот нам удалось исполнить при помощи марса-рей, что конечно не мало говорит в пользу мостика. Что же касается до затруднений спуска во время кораблекрушения, то кроме редкой удачи его вообще, можно смело сказать, что если остались мачты и реи, спуск барказов с мостика представляет столько же вероятия, как если бы гребные суда эти стояли на киле. Если же предположить, что корабль потерял рангоут, то при помощи некоторых приспособлений, сообразных с обстоятельствами, можно попытаться сбросить барказ на воду с такими же шансами успеха (конечно весьма малыми), как если бы он по прежнему способу был поставлен между рострами, с той только разницей что в первом случае, т.е. если спускать с мостика, маневр этот не встретит препятствий ни со стороны шкафутов, ни со стороны самих ростер".
Так же русские офицеры сочли, что на счет постановки орудий на шкафуты мнение французского капитана при настоящем развитии артиллерии достаточно спорно. Тем более, как пишет Фесун: "...необходимый при этом подъем вельботов за гака-бортом, несмотря на его общеупотребительность, вовсе не имеет удобств, приписываемых ему французами, в особенности взяв случай подъема при большом течении".
Интересно, что в тот период технического прогресса и стремительного совершенствования вооружений, в частности артиллерии, "на винтовых судах и при постоянно увеличивающемся калибре артиллерии, многие моряки, знакомые с вопросом, советуют на открытых батареях орудий не ставить вовсе, на том основании, что трудно предположить чтобы неприятель, имея орудия дальнего полета (имеется ввиду - дальность стрельбы), и при помощи пара движениями своими, располагая свободно, решился бы допустить своего противника на расстояние небольшой шкафутной пушки".
По мнению французов (единогласному): "...Расположение кнехтов рассматривалось с большим вниманием и найдено совершенно верным. Роульсы на шкивах этих кнехтов, не только нравятся как удобство, но еще признаны экономическим средством для сбережения бегучего такелажа.
Для справки (на всякий случай): кóфель-нáгель - деревянный или металлический стержень с рукоятью и заплечиками на верхнем конце, вставляемый в гнездо кофель-планки для крепления и укладки на него снастей бегущего такелажа парусного судна.
Амарантовые кофель-нагели одобрены как по их легкости, так и потому, что не требуют частой чистки, неразлучно с кофель-нагелями металлическими".
Несмотря на видимую объективность, была отмечена и определенная доля лукавства со стороны французов. Это было заметно когда дело коснулось чистки и окраски, и тут русских офицеров удивила противоположность мнений высказанных французами, с тем, что они делают на своих судах.
Как отмечает Фесун: "...Послушать их, так ничего не может быть хуже излишнего педантизма по ежедневной уборке корабля, а между тем куда ни взглянешь на их судах, везде медь, полированное железо, везде лак и самая свежая краска. Право, смотря на эти орудия, светящиеся как зеркало, на ряды ламп в каждом деке, на ослепительную белизну палуб, обратив внимание на математическую точность в укладке всех мелочей, пройдясь по батареям таких кораблей как «Бретань» и «Альджазирас» (по другому, «Альсехирас»), взяв в соображение время нужное для приведения этих громад в тот вид, в котором мы их видели, - право не знаешь, действительно ли эти великолепные суда, по наружности идеал морского совершенства, соединяют в себе на самом деле то многое, что требуется от боевого современного флота! "
То есть с одной стороны, французы замечают, что нет необходимости в тщательности приборок и "блестящем" показном внешнем виде, с другой - по оценке русских офицеров, французские корабли именно такие!
Шириной бака "Ретвизана" и простором на нем для работ, французы любовались как нельзя более, несмотря на замечание инженера, утверждавшего, что слишком большой развал носовой части вредит крепости ее скрепления.
По воспоминаниям лейтенант Фесуна, поворотное баковое орудие "Ретвизана" системы барона Варендорфа (заряжающееся сзади), постоянно привлекало к себе много любопытных. Адмирал Жюрьен в особенности интересовался опытами производимыми над этим орудием в Кронштадте.
"Адмирал думает, что подобные орудия будут весьма полезны на плавучих батареях. Для употребления же на кораблях, он предпочитает нарезные, ставящиеся на французских судах на баке, по одной на сторону. Последние, не уступая в дальности полета никаким другим, не столь длинны как варендорфские и потому менее громоздки, так что их можно иметь в носовой части по две."
Станок под баковой пушкой, французам не понравился; они находят, что при значительной высоте, они не достаточно остойчивы. Высота варендорфского станка необходима по тому углу возвышения, который сообразен с самим орудием, так как ясно, что чем выше станины, тем угол элевации более. Наибольший угол ее при нашем станке 32°
А вот и ответ на второй вопрос мини-викторины!
Как вспоминает русский офицер: "Гальюн удивил своей опрятностью и отсутствием всякого запаха. Французский капитан сказал, что хотя у них на кораблях тоже по одной общей сточной трубе на стороне, промывающейся подобно нашим, и вода в резервуары накачивается так же помпами, но что, несмотря на все усилия и даже наказания, эта часть судна обыкновенно так содержится, что нет никакой возможности показать ее посторонним. Умывальники для команды, приспособленные на гальюне, казались капитану менее удобными, чем те, которые устраиваются на некоторых французских судах в клюз-баке, но между тем, он вполне согласился, что наш способ, избавляя батарею от излишней сырости, дает возможность скорее привести ее утром в порядок".
Французские специалисты, как уже говорилось, много времени провели на корабле, и осмотрели все его "закоулки", так что есть еще много о чем вспомнить и рассказать. Поэтому пока сделаем паузу, и вскоре продолжим.
Продолжение следует....
