Карина шли с мамой под руку, уже такая большая Карина, скоро станет выше мамы, ей четырнадцать, как хорошо, что у неё такая мама.
Девчонки завидуют Карине, нет, мама конечно бывает строгой это никак у Стеши, у неё мама молодая, там и не поймёшь даже, что это мама...Она даже Стеше курить разрешает, говорит, что уж лучше пусть под присмотром, чем с кем попало будет это делать.
У Карины мама не такая, она вроде бы и строгая, но в то же время добрая и родная!
Сейчас они идут и смеются, смеются тому, как какой-то мальчик, так засмотрелся на Карину, что споткнулся и упал.
Карина с мамой идут мимо витрин магазинов, красивые платья, сумки костюмы, выставлены в этих витринах, они смотрят туда, в эти витрины, любуются своим отражением.
Вдруг мама замолкает, замирает и стоит в немом восхищении с прижатыми к груди руками.
-Маа, ты чего?
-Туфельки...тууууфельки, - говорит мама.
-Маам, - смеётся Карина, - они мне даже на пальчик не налезут, у меня уже тридцать девятый размер, забыла что ли?
Мама рассеяно смотрит на Карину и опять отворачивается к витрине, затем, будто нехотя, улыбается и идёт с Кариной.
Девочке кажется, будто мама как-то напряглась и задумалась.
Вроде ничего не произошло, всё так же, весёлый вечер, весёлое настроение, да мама какая-то...
Карина знает её это состояние, когда папа приходит, а потом уходит, мама тоже становится вот такая, вроде здесь, а вроде где-то далеко мыслями.
Три года назад, мама с папой развелись, вернее как развелись, папа ушёл в другую семью, оказывается у него там родился сын, котрому уже пять лет.
Мама не проронила ни слезинки, бабушка Аня, папина мама, так ругала папу, так переживала, а мама нет, ну во всяком случае, никто этого не видел.
Папа предложил остаться друзьями, мама с лёгкостью согласилась, теперь они друзья всего - навсего, а ещё, её, Каринкины родители.
Девчонки опять же Карине завидуют, что у неё такие клёвые родители, смогли договориться, спокойно развестись, без нервотрёпки, вот у Арины Самойловой, бррр, там вообще, Арине пришлось даже к психологу ходить.
Только стала замечать Карина, что когда папа уходит, мама будто обмякает, отвечает Карине невпопад и вся какая-то не здесь...
Вот и сейчас.
-Мам, маам...
-Да, Кариш.
Карина замолкает, она понимает, того веселья уже не будет, будто что-то сломалось, какая-то пружинка.
Карина говорит, что устала и зовёт маму домой.
Ночью, когда Карина встала в туалет, она увидела огонёк сигареты. Мама же бросила, опять, что ли курит?
Мама сидела на кухне, на столе стояла не начатая чашка чая. Напиток подёрнулся плёнкой, значит давно уже стоит отметила Карина.
-Мааам, мамочка, что-то случилось?
Мама посмотрела на Карину, помолчала, а потом...
-Мы бедно жили бедно и плохо, отвратительно, я бы сказала. С нами жила бабушка, отцова мать, баба Зоя.
Она распоряжалась всем в семье, она решала кому, что покупать и что готовить.
Папе и брату, она шила сатиновые , чёрные трусы, маме и мне тоже шила, разные безобразные вещи.
Обуви у меня не было нормальной никогда, я донашивала за братом бурки или валенки зимой, весной и осенью у меня были коричневые, литые, до колена сапоги, а летом можно было бегать босиком.
Я хотела коротенькие, с ягодками с боку, розовые сапожки, а у меня были вот эти, рыбацкие, так говорили в школе.
Форма мне не покупалась по три года, рукава протирались, мне их отрезали, сначала три четверти потом делали коротенькие, типа фонариков.
Снизу бабка форму надвязывала крючком, вроде, как кружево.
Так же поступали и с фартуками.
Домашняя одежда у меня была настолько утлая и заношенная до дыр, что было страшно её брать в руки.
Ели мы кашу размазню с котлетой, которая наполовину состояла из хлеба.
Нас не просто держали в чёрном теле, над нами откровенно издевались, вернее издевалась бабка.
Она ненавидела мою мать, терпеть не могла нас с братом и ни во что не ставила нашего отца, своего сына.
В школе меня дразнили, в детский сад я не ходила бабка не позволила, ведь там надо было платить деньги, сущие гроши, но она приказала матери, чтобы та оставила меня, нужна же была ещё одежда.
И мать оставила, лишив меня общения с детьми моего возраста, поэтому когда я пришла в школу меня сторонились.
Ещё бы...с коротко и криво остриженными волосами, с бантом на макушке, забитая и в старых туфлях, с облезлыми носами.
Их бабка откуда-то приволокла, она всё тащила в квартиру, всё, что ей отдавали...
Клички - тифозная, чухонка, неряха, сопровождали меня на протяжении всего школьного времени.
И лишь когда я уехала учиться, вырвалась из-под гнёта старухи, тогда я научилась жить.
Но это было ещё не скоро, через долгих десять лет...
А тогда...тогда я шла с пьяненьким отцом из школы.
Он держал меня крепко за руку и рассказывал разные интересные вещи.
Я любила своего бесхребетного папу, я одна наверное и любила, маму я тоже любила, но не так, как папу.
Потом, став взрослой, я попыталась понять её...понять и простить, вроде бы у меня получилось.
Когда она ушла...бросив нас с братом, я хотела умереть, малышка шести лет...
Она приезжала несколько раз, брат кидался в неё кирпичами, по наущению бабки, я билась в истерике, так хотела увидеть маму, обнять её, вдохнуть родной запах, бабка дико материлась и проклинала её, называя всякими словами, а папа тихонько плакал в углу, скорчившись, как ребёнок.
В тот день мы шли с папой и весело болтали, я была почти счастлива.
Потом я увидела их, туфельки, в большой витрине магазина.
Красные.
Никогда ни до, ни после, я не видела таких чудесных, замечательных, милых туфелек.
Я уставилась на них, папа не смог меня столкнуть с места.
Со слезами на глазах, понимая что мне никогда не стать обладательницей этих чудесных туфелек, я ушла оттуда.
Я уже не хотела веселиться, просто беспричинно плакала, ну как плакала, тихо глотала слёзы.
Папа понял причину моих слёз, он весь скукожился, стал маленьким и беззащитным...
Через неделю, я запомнила этот день, папа пришёл с работы чуть позднее обычного, бабка ушла к соседке, мы с братом делали уроки.
Папа пришёл немного выпивши, он принёс конфеты, о чудо...ни на новый год, ни на день рождения...
Конфет мы вдоволь не ели, брат говорил, что много раз находил бумажки в мусорном ведре, он говорил, что это бабка когда нас нет, пьёт чай с конфетами.
В тот вечер мы досыта наелись конфет, мы спешили, поэтому ели много и жадно, у нас после этого заболели животы, но...не этим мне запомнился тот день, совсем не этим.
Папа достал коробку, квадратную коробку, завёрнутую в серую бумагу. Я до сих пор помню запах этой бумаги, он отдал коробку мне.
Я осторожно взяла её в руки и стояла с ней посредине комнаты.
Брат с папой подначивали меня открыть.
Я открыла и...замерла.
Там были туфельки...те самые.
Красные туфельки, что даже снились мне во сне.
Папа с братом счастливо смеялись, а я...я плакала.
Ни до, ни после, я не испытывала больше такой радости от подарков, никогда.
Я надела эти божественные туфельки.
Я поняла, вот решение всех моих проблем, я приду завтра в них в школу и они, имелись ввиду дети, обижающие меня, они все увидят какие у меня туфельки и перестанут так со мной обращаться.
Они начнут называть меня по имени и...
Пришла бабка, она содрала с меня эти туфли и положила в сундук, сказала что это надо на особый случай положить...
Больше я не надела эти туфельки, никогда.
Она не разрешала ни то что надеть их, а даже посмотреть.
Когда я не жила уже дома, её внезапно не стало.
После всех церемоний, мы открыли с братом заветный сундук, всё дно сундука было устелено деньгами, да только они уже были никому не нужны, бумажки, вот во что они превратились, бабка не смогла пережить этого...
Всю жизнь она копила всю свою и наши жизни.
Мои туфельки тоже лежали там, я не смогла даже взять их в руки.
Слёзы начинали душить меня, ведь во мне жила маленькая, обиженная девочка.
- Твои туфельки, - сказал мне брат, - ты так и не поносила их, я помню как отец подарил тебе эти туфельки, а бабка забрала и спрятала...она лишила тебя радости, знаешь, как я мечтал отомстить ей...
Когда я был маленький, я хотел побить её палкой, мне казалось, что она набита конфетами, я видел, как она постоянно совала в рот барбариски...
Мой братик, он всегда оберегал меня...
Удивительно, как у таких аморфных родителей могли вырасти мы...
Я и папу простила, когда не стало бабки, он сошёлся с хорошей женщиной, мы ездили к ним, даже когда ты родилась мы были там в гостях.
-А туфельки...мама?
Мама пожала плечами.
-Я не смогла их взять в руки, слишком горькие воспоминания, может это и смешно, но это моё детство, моя маленькая жизнь...А потом...потом они куда-то исчезли.
Карина подошла к маме и обняла её.
- Мамочка, миленькая моя, прости меня.
-Детка...ты что? За что же мне тебя прощать?
-Прости, мам, ну я бываю неуправляемой и вообще.
-Ты самая лучшая на свете, - мама поцеловала дочь в лобик, - беги спать, я тоже пойду...
-Мам...
-Да?
-Зря, что ты не родила мне братика или сестру, мы бы как вы с дядей Колей, дружили бы.
-Иди спать, болтушка, - засмеялась мама, она опять стала обычной мамой, а не забитой девочкой, страдающей из-за туфелек, из-за того что её предала и бросила мама, а папа не мог защитить...
Карина ушла спать, она долго не могла уснуть, ворочалась и о чём-то думала, девочка слышала, что мама в своей комнате тоже не спит...
-Мама, я хочу поработать, но мне нуджно твоё разрешение, - говорит за завтраком Карина .
-В смысле поработать? Тебе нужны деньги?
Карина на секунду задумалась, а потом призналась что хочет понять, как это - зарабатывать деньги.
Мама засомневалась было, но девочка уговорила её.
Через какое-то время, Карина пришла домой сияющая и с порога позвала маму.
-Что это? Торт, конфетки...барбариски? Кариш, у нас шоколадные лежат, а ты барбариски...
Мама осеклась, она увидела в руках дочери коробку...
-Мам, я знаю, что они тебе не налезут даже на пальчик, но я хочу...я так хочу, чтобы эти туфельки были у тебя.
Я хочу, чтобы та маленькая девочка, которая плачет там, внутри, где-то в сердце, чтобы она взяла эти туфельки и хранила их...на память о том, что она была маленькой и с верой в то, что она вырастет и станет самой лучшей и красивой и никто, слышишь, никто её не смеет обидеть...
Я люблю тебя, мамочка.
-Ах, детка...
***
-Папа, я хотела попросить тебя...
-Да, принцесса.
-Ты не приходи к нам больше.Мы с тобой можем встречаться где угодно, в кафе парке, ходиь в кино.
-Что? Это мама попросила? Мама?
-Нет, это я так хочу. После того как ты уходишь, ей очень плохо, только она никогда не признается в этом.
-Что за бред, мы друзья...
-Пап...я тебя очень прошу...по хорошему...Давай не будем накалять обстановку, я не дам её в обиду, понял.
Никаких друзей, ты предатель, ты предал её...ну и меня конечно...Я от тебя не могу отказаться, потому что ты мой отец и я тебя люблю...А мама может, не ходи к нам больше.
Папа Карины был недоволен, он отдыхал в бывшей семье, отдыхал от истерик нынешней жены, от непослушного и разбалованого сына, который так и не признал его...
Но, глядя в стальные глаза дочери, которую он любил, папа понял, что лучше так...
Он знал, что его не простят и не примут,там, втой первой семье, боялся потерять ещё и дочь.
***
-Мама, а что это у нас, праздник?
-Ннет, с чего это ты взяла?
-А цветы откуда?А?
-Цветы...это...
-Да ладно тебе, я же уже большая...Как его зовут?
-Александр, - сказала мама и покраснела.
-Скажи ему...если только подумает обидеть мою маму, я ему...
-Хорошо, ты моя защитница...
-Да! Я, твоя защитница.
Где-то там, глубоко в сердце мамы, расправляла худенькие плечики маленькая девочка, она знала, что у неё теперь есть красные туфельки, она будет самая красивая и ребята перестанут её обижать и смеяться над ней...
Маленькая девочка стремительно взрослела и становилась сильнее, это красные туфельки ей придавали силу и уверенность, а ещё любимые люди рядом.
Доброе утро, мои хорошие.
А у вас есть вещи, которые вы каким-то образом потеряли, упустили, они куда -то девались? Не просто вещи, а такие знаковые, памятные.
Знаете, я всю жизнь ищу заколку, как бы это смешно не звучало.
Красивую заколку, в чёрной бархатной коробочке, с разными камушками, мне её покупала мама, когда я была в возрасте Карины, она исчезла, испарилась, просто у меня на глазах, можно сказать.
Я всю жизнь буду помнить её.
Эту мою чудесную заколку.
Ищу, но не нахожу похожих, может и были, да не было тех эмоций...
Обнимаю вас, шлю лучики своего добра и позитива.
Всегда ваша
Мавридика д.