"Вишнёвый сад" А. Чехов / режиссёр Микита Ильинчик, художник-постановщик Маша Плавинская, художник по костюмам Анна Брауде.
Новый "Вишнёвый сад" в театре на Бронной, которым руководит Константин Богомолов, оказался короткой полуторачасовой стилизацией богомоловских спектаклей. К сожалению, довольно формальной. Глухо забранная сероватыми пластинами-стенами сцена лишена кулис, но не лишена своей высоты. Стены без потолка здесь создают ощущение незавершённости. Некоторую небрежность создаёт и отстающее на мгновение видео от звука - по бокам сцены на больших экранах и на заднике транслируются крупные планы идущего спектакля в ретрообработке. Голос из динамиков сообщит ремарку, что действие происходит в детской, но на детскую это место походит меньше всего (даже при том, что вдоль задней стены стоит кровать с игрушками). Чеховские персонажи - фантомы, безжизненные люди в мёртвом холодном пространстве. Безэмоциональная подача текста исполнителями молодых героев столь же нежизненна, как и нарочитая наигранность и нервное оживление старших. Любимый приём самого Богомолова здесь работает иначе, так как лишён подтекста. Фантомность и вовсе переходит в теневой театр, когда в пустеющем доме кружатся в танце огромные силуэты его прежних обитателей - на одной из боковых стен. Герои превращаются в призраков и буквально растворяются во времени, когда реплики забытого Фирса звучат из динамиков, а сцена уже пуста. Кстати, тот самый знаменитый шкаф, с которым говорит Гаев, здесь - лишь надпись проектором и светлое очертание на выцветших обоях, какое бывает, когда отодвигаешь от стены что-то давно там стоявшее. Почти перед финалом рабочие сцены по-деловому вынесут всю немногочисленную мебель, снимут со стен несколько фотографий - и от них останутся такие же призрачные следы.
Гаев в этом саду - бесконечно манерный и постоянно грызущий пластмассовую палочку для размешивания сахара, будто это папироса. В новой роли Игорь Миркурбанов отступает от привычных приёмов (но не пластики и поз), говорит исключительно на высоких нотах и создаёт образ пустого и поверхностного дворянина, которому на родовое имение, по сути, плевать. Объём роли настолько мал для возможностей артиста, который даже молчать умеет чрезвычайно глубоко и содержательно, что кажется, ему просто нечего играть.
Полтора часа вместили ключевые события пьесы, не добавив к ним ничего, кроме атмосферы отстраненности. Фантомные в спектакле не только герои). Хотя сцена с тенями хороша.
