Первые лучи солнца с трудом просочились сквозь мохнатые ветки сосен и радостно забегали по зеленому тенту палаток, раскинувшихся на укромной, укрытой от посторонних глаз, полянке.
- Э-ге-гей… Хорошо-то как! – раздался зычный голос Михаила Анатольевича, и Катя невольно вздрогнула, поглужбе зарываясь в спальный мешок.
Они с Андреем вернулись в лагерь пару часов назад. Андрей всё это время пытался поговорить с ней… Его хриплый голос, потухшие глаза и резкие движения- всё выдавало в нём крайнюю степень растерянности и испуга.
Катя молчала. Внезапно нахлынувшее раздражение словно перечеркнуло все те чувства, которые, как ей казалось, были у неё к этому мужчине.
Едва въехав на территорию лагеря, девушка тут же освободилась от лыж, чуть ли не бросила их Андрею и поспешила в свою палатку. Михаил Анатольевич продолжал сотрясать притихший лес своим могучим храпом, гарантируя всей их маленькой группе защиту от диких животных и нарушенный сон. Последнее, кстати, волновало его меньше всего…
Катя поспешно нырнула в палатку, укуталась в спальный мешок, привычно вставила в уши наушники, одновременно с этим включая на телефоне любимую подборку песен, и тут же погрузилась в глубокий сон.
А сейчас, когда с улицы донесся зычный голос её супруга, восторгающегося красотой окружающей местности, спать далее было невозможно.
- Чтобы ты сдох! – зло прошептала девушка. - Ни днём, ни ночью от тебя покоя нет. Ну, не уж то нет в этом огромном лесу какого-нибудь плюгавенького медведя, способного задрать этого дурака? Он же мне теперь поспать не даст…
Словно подтверждая слова Кати, сказанные быстрым, злым шёпотом, Михаил Анатольевич, откинув полог палатки, появился в проёме.
- Катька, ты чего спишь? Утро в сосновом лесу… наступило… прям как на картине. Тоже вчера набралась? А? Ладно, дома поспишь! Чайку приготовь!
Катя принялась сонно ворочаться, предприняв последнюю попытку не вылезать из тёплого спального мешка:
- Ну, Мишенька… дорогой мой… На чём чайник кипятить? Костёр же развести нужно.
- Не переживай, - пробасил Михаил Анатольевич, - наш дорогой Андрей Сергеевич уже обо всём позаботился. Вот у кого учиться надо, вчера и палатки нам поставил, и ужин приготовил, и досуг обеспечил! А сегодня с утра вновь на ногах! И, главное, бодр, свеж! Как огурчик! Молодец!
Катя молча выбралась из мешка, накинула на плечи плед, и, взяв в руки чайничек, направилась к костру.
- Доброе утро, Екатерина Евгеньевна, - радостно поприветствовал девушку Андрей.
Лицо его излучало свежесть и уверенность в себе. Словно и не было того тяжелого, неприятного разговора, что состоялся промеж них ночью.
- Здрасте, - сухо брякнула Катя, размахивая чайником и продолжая кутаться в тёплый плед.
- Давайте я Вам помогу, - Андрей осторожно перехватил из её рук чайник и ловко пристроил его на костёр.
- Как спалось, Андрей Сергеевич? – ехидно спросила Катя, пожирая глазами мужчину.
- Спасибо, хорошо, - пожал плечами Андрей. - Знаете ли, Екатерина Евгеньевна, уж очень люблю я на природе спать. Воздух чистый, пьянящий. А главное… За много вёрст от сюда ни одной живой души! Тишь, да благодать.
Катя, сморщив свой тонкий носик, торчащий из пледа, принялась с любопытством разглядывать мужчину. Она искренне не понимала, что за метаморфозы произошли с ним за эти пару часов? Как он смог взять себя в руки и вернуть утерянное было самообладание?
Тем временем обитатели лагеря, с трудом выжившие после вчерашних обильных возлияний, принялись просыпаться и понемногу собираться у костра.
Постанывая и покряхтывая на свет божий появился Яков Маркович. Бухгалтер уселся на поваленное бревно и тут же заголосил старческим голоском:
- Андрюшенька Сергеевич, любезнейший, плесните чайку! Не дайте старику погибнуть…
- О, Яков Маркович! Дорогой ты наш! Живой, чертяка старая, - громкий бас Михаила Анатольевича больно ударил по ушам Катюши, заставив её болезненно поморщиться. А супруг её тем временем продолжал изливаться в комплиментах, направленных на тщедушного главбуха:
- Ну силён, старик! Ох силён!
Михаил Анатольевич, оставив в покое болезненного бухгалтера, нырнул в палатку и вытащил на свет божий охотничье ружьё. Словно маленький ребёнок, заполучивший желанную игрушку, мужчина принялся радостно размахивать оружием.
- Хороша чертовка! Эх, знали бы вы все, сколько денег мне пришлось отвалить за эту красотку… Нет, не буду говорить, мало ли… Вдруг кто-то из вас не сможет справиться с завистью, пырнёт меня ножом во сне и украдёт мою прелесть… Эх… но вещь, конечно, хорошая!
Михаил Анатольевич принялся крутиться на месте поводя стволом ружья в разные стороны. До тех пор, пока дуло оружия не упёрлось в лоб молодому, взъерошенному сисадмину Петруше. Тот совершенно некстати выполз из своей палатки и внезапно оказался прямо перед шефом.
- Ну вот и всё, Пётр Вадимович, вот и настал час ответить за все свои прегрешения.
- Как…как… какие? – с трудом выдавил из себя Петруша, натягивая на лицо неестественную улыбку.
- Да разные, Петенька, разные, - тихо ответил Михаил Анатольевич, и люди, собравшиеся у костра и сейчас внимательно наблюдавшие за ними, прекрасно понимали, что их босс абсолютно серьёзен. Именно эти мгновенные перепады настроения, от шутливо-дурашливого до расчётливо-жестокого, создали Михаилу Анатольевичу славу человека злого и непредсказуемого самодура.
- Что… что случилось, шеф? – практически заплакал молодой компьютерщик.
- Да уж, случилось Петенька, давно с тобой поговорить хотел, да всё откладывал... Ну а сейчас самое подходящее время. Здесь все свои, в случае чего молчать будут.
Михаил Анатольевич не убирая ружья от головы перепуганного сисадмина, продолжил:
-Неприятности у нас на фирме… Серьёзные… Фирма нас всех кормит, одевает, уверенность в завтрашнем дне даёт…для семей наших, деток малых… представляешь, Петенька? Всех! И тебя, мой родной, фирма наша кормит!
- Понимаю, шеф, понимаю, - с трудом выдавил из себя Петя.
- А я вот не понимаю, - горько усмехнулся Михаил Анатольевич. - Не понимаю, откуда такая чёрная неблагодарность берётся? Кто-то взял и слил контролирующим органам всю нашу бухгалтерию… Нет, не ту, что Яков Маркович на бумагах ведёт! Там всё четко, старик своё дело знает. Слили эти гады или гад, уж не знаю, так называемую чёрную бухгалтерию. Придумают же название! Она, кстати, белее всех белых, она нам доход давала! Жизнь давала! А кто-то взял и слил… Все файлы! Представляешь, Петенька? Вот… вопросы у нас теперь возникли. Кто это сделал? Зачем? Может ты знаешь?
- Клянусь, клянусь, я ничего не знаю, - заверещал Петенька, - это не я! Не я! Правда!
Михаил Анатольевич ухмыльнулся и медленно взвёл курок. Черная дыра вороненного дула закачалось перед глазами испуганного сисадмина. Последние остатки мужества покинули Петеньку. Парень рухнул на колени и громко зарыдал, повторяя одну и ту же фразу:
- Не я это… не я… Михаил Анатольевич, не я это…
- Не ты? – деланно удивился шеф. - А кто? Подельник твой? Кто такой? Имя мерзавца! Быстро!
- Я не знаю, - завыл компьютерщик.
Со стороны было видно, что у молодого человека истерика. В какой-то момент Кате стало безумно жалко его, но зная не понаслышке о крутом нраве своего супруга, девушка молчала. Молчали и остальные сотрудники фирмы. Каждый из них отлично знал, что шеф не любит, когда кто-то пытается его одёрнуть или отвлечь.
- Ну, может, и не знаешь, - легко согласился Михаил Анатольевич, - я же пошутил, а ты взял и испугался. Соплей напустил, слюней… Ну что же ты за человек такой? Совсем не ценишь хорошей шутки…
Босс отбросил дорогущее ружьё в сторону, сграбастал Катю своими лапищами и тут же уселся на ближайшее бревно, увлекая хрупкую девушку за собой.
Собравшиеся у костра коллеги старались не смотреть друг на друга. Все молчали… Молчали, словно ничего необычного не произошло. Лишь где-то в стороне подвывал и поскуливал напуганный сисадмин, да красивое, дорогое ружьё, принадлежащее их руководителю, валялось чуть в стороне от костра, словно никому ненужная высохшая палка…
- Доброе всем утро! – у костра, к огромному неудовольствию Кати, замаячила тоненькая фигурка Вики. Девочка зябко ёжилась в огромный тёплый плед и отчаянно моргала, хлопая своими длинными ресницами.