оглавление канала
Я увидела, как лицо Филина исказила гримаса гнева. Он сжал подлокотники кресла, в котором сидел, так, что побелели костяшки пальцев. Плотно стиснутые губы стали похожи на тонкий шов, сделанный неумелым хирургом. Дмитрий зло посмотрел на меня и почти прошипел:
- Не зарывайся… Думаешь, ты что-то значишь? И за меньшее людям посерьезнее башку на раз откручивал! Ты ничего не значишь, и я легко тебе могу это доказать!
Я выставила в успокаивающем жесте руки ладонями вперед:
- Тише, тише… Я все поняла… Вы парни крутые, и круче вас только Кавказские горы. Ребята, давайте жить дружно. Маркелл Ардалионович, простите меня, я не хотела вас как-то обидеть. Собственно, я говорила только о себе. Остальное, просто сорвалось с языка. У меня уже нервы на взводе. Сами понимаете. Это вам привычен такой образ жизни. А я девочка домашняя, мирная. Вот немного разнервничалась. А еще, мой друг Алеша пропал, и я очень боюсь, что он мог оказаться в лапах у Капустина. Хотя, если честно, ума не дам, зачем бы он ему понадобился?
Такой метод в народе называется «зубы заговаривать», и он довольно успешно действует, когда надо срочно человека с одной темы на другую переключить. Я говорила еще с минуту в этом же ключе, пока не увидела, как их обоих «отпускает». Да уж… Меня, точно, слегка занесло. Чуть все дело не загубила! Надо быть осторожнее. Да и свои эмоции с темпераментом стоило бы придержать. В данной ситуации они совсем ни к чему. Что-то я теряю хватку. Наверное, действительно, устала. Чтобы как-то поставить точку в разговоре, я спросила деловым тоном:
- Ведь, насколько я знаю, вам передали фальшивку. И очень надеюсь, что вы ее в сердцах не выбросили. – И вопросительно уставилась на Филина.
Он уже слегка расслабился после моего сольного «выступления», и опять с усмешкой ответил эхом:
- Не выбросили…
Я довольно кивнула головой.
- Ну тогда, вопрос решенный? Только нужно проработать кое-какие детали. Сергей Сергеевич – воробей стрелянный. Поэтому, опасность или фальшь учует сразу. – Тяжело вздохнув, закончила. – А теперь, с вашего позволения, я откланяюсь. Устала, да и вам нужен отдых, как я понимаю. – И потом, уже к Дмитрию. – Если ты меня не сможешь отвезти обратно, я вполне способна добраться сама. Только вот, адреса, где живет Людмила Марковна я, увы, не знаю. А туда вернется Андрей, если узнает что-нибудь об Алеше.
Мои, казалось бы, обычные слова, вызвали странную реакцию у мужчин. Филин вдруг принялся клекотать, а Дмитрий широко улыбаться. Интересно, что такого веселого я сказала?
Мы ехали обратно в машине по ночному осеннему городу. Опять поднялся ветер, разыгрался на пустынных улицах, швыряя уже не пригоршнями, а целыми охапками разноцветные чуть пожухлые листья. В этот раз Дмитрий не так пристально смотрел на дорогу, все на мои небесные черты в основном поглядывал. Неужто влюбился? А что, девушка я во всех смыслах привлекательная, только вот характер малость подкачал. Но такой орел, наверное, думает, что и с этой бедой справится. Ну это я так, внутренняя тихая истерика. Иначе с чего бы мне в голову подобные глупости лезли?
Посещение крестного отца местной братвы мне далось нелегко. И сейчас, я чувствовала некоторую опустошенность, а еще тревогу. Тревогу за Алешу. Куда же это он подевался? В то, что его умыкнул Капустин, упорно верить не хотелось. Ну нет в этом смысла, хоть ты режь меня!!! Кем, кем, а идиотом Сергей Сергеевич точно не был. Да и не знает Алешка ничего сверх того, что уже приятелю рассказал! Я хмуро сидела в машине и смотрела на пустые, пролетающие мимо улицы родного города, который в последнее время стал почему-то казаться чужим и холодным. А потом, вдруг, пришла в голову мысль. Нет, вовсе он не чужой! Разве бы чужой город укрыл меня кронами своих деревьев от недружелюбного взгляда, спрятал бы в своих переулках, указал бы мне путь своими проспектами?
Я вздрогнула, когда внезапно заговорил Дмитрий.
- Странная ты… Я таких еще не встречал…
Ну вот, началось… Сил на какие-либо игры у меня, честно говоря, уже не было совсем. Я посмотрела на него, и пробормотала:
- Какие твои годы…
Дима, вроде бы, обиделся. Обижать мне его совсем не хотелось, да и для здоровья вредно. И я поспешно добавила:
- Прости… Устала очень. Мысли всякие дурацкие в голову лезут. За Лешку переживаю. Ума не дам, куда он мог деться. И машина на месте стоит у Андрюхиной дачи. Вариантов получается только два: или его кто-то увез на другой машине, или сам убежал, пешком. Но оба варианта мне кажутся совершенно невероятными.
Дмитрий усмехнулся.
- За Алексея переживаешь? Кто он тебе? Друг или…
Он не договорил, словно его язык не смог произнести это слово. Я посмотрела на него внимательно. Вот же, блин! Кажется, и впрямь, этот поплыл. Еще этих проблем мне и не хватало! Поэтому я излишне сурово, проговорила:
- И друг, и или… Я за него замуж собралась! Но, даже если бы и не собралась, то все равно бы переживала. – Черт его знает, почему у меня развязался язык. Может от усталости притупилось чувство опасности, а может просто сдали нервы. Теперь уже неважно. Главное, я начала говорить. – Вот, Семен тоже был моим другом! Ну, может, не совсем другом, но хорошим приятелем точно! Умный, талантливый парень! А вы его убили!! Из-за какого-то паршивого камня!! Разве сопоставимо сравнивать цену жизни хорошего человека с какой-то стекляшкой!! И что, вам от этого легче стало? Счастья прибавилось?! А во сне он к тебе не приходит?! В глаза не заглядывает?! Что же вы за люди такие?! Звери лучше вас!!!
И, непонятно с чего, из глаз моих полились слезы. Кого я оплакивала? Семена? Себя? Или это был страх за Алешу? Теперь, это уже неважно. Я постыдно, по-бабьи сидела и ревела в машине у бандита, пытаясь донести до него свою правду жизни. И в тот момент для меня не имело значения, что он сделает или что подумает. Дмитрий остановил машину у обочины, и, повернувшись ко мне несколько минут смотрел, как я размазываю ладонями слезы по лицу. Потом, молча достал из кармана платок, и протянул мне. Всхлипнув еще несколько раз, я сердито посмотрела на него, и взяла платок. Вытерла глаза, и отвернулась к окну. Чуть охрипшим голосом, он спросил:
- Успокоилась? Можем дальше ехать?
Не поворачивая головы, я буркнула:
- А что, моя истерика влияет на скорость твоего автомобиля?
Дмитрий фыркнул, и проворчал себе под нос:
- Ну и характер…
Почти до самого дома Людмилы Марковны мы ехали в молчании. Мой провожатый, остановил машину в узком переулке, немного не доезжая до ворот своей тетушки. Но глушить мотор не стал. Я с легким удивлением посмотрела на него:
- А ты в дом не пойдешь?
Он помотал головой и скупо бросил:
- Дела… - Подумав несколько секунд, словно, раздумывая, стоит мне говорить или нет, посмотрел на меня пристально, и, наконец, произнес. – Если тебе будет легче, то Семена убили не мои люди. Мы хотели поговорить с ним, приехали к нему домой, и нашли его уже таким. Он был привязан к стулу, и смерть его была не быстрой. Мы убиваем. На войне всегда так. Но никогда не издеваемся.
Мне стало интересно. Он что, оправдывается передо мной? Вот это номер! Не зная, что ему ответить, молча кивнула. И, уже вылезая из машины, спросила:
- А ко мне в багажник его запихать, чья идея была?
Дмитрий фыркнул, тем самым давая понять, что ответ очевиден. Комментировать его фырканье я не стала. Выйдя, наконец, из его автомобиля, я отправилась к дому Людмилы Марковны. В окнах горел свет, притягивая меня своим манящим теплом. На меня опять напал какой-то пессимизм. Живут же люди! Мирно, тихо, ходят на работу, растят детей, собираются вечером за общим столом, обсуждают насущные проблемы. А тут… Я себя одернула. И у меня была такая же жизнь, спокойная и мирная, пока я не попала в этот переплет. Словно перескочила из поверхностного слоя океана в самые его глубины. И эта «глубинная» жизнь мне совсем не понравилась. Я сердито оглянулась на машину Дмитрия. Она по-прежнему стояла за мокрыми кустами почти облетевшей рябины. Двигатель по-прежнему работал. Интересно, почему он не уезжает? Было что-то в нем такое… Даже не знаю, как это описать обычными словами. Словно в нем, в какой-то момент его жизни, оборвалось что-то важное и нужное, что необходимо каждому человеку, та струна, которую мы зовем душой. Он мне напоминал калеку, чье тело было исковеркано, изломано какой-то чудовищной катастрофой, перемоловшей и изменившей всю его жизнь, словно безжалостные жернова. Только вот, пострадало не тело, а его душа. И меня захлестнула волна жалости. Только вот, я никак не могла разобраться, к кому. К нему, или к самой себе? Господи, что на меня нашло! О чем я думаю?! Надо скорее идти в дом. Возможно, уже вернулся Андрей с какими-нибудь известиями о Лешке, а я тут опять вдарилась в какую-то, никому не нужную, философию!
Я торопливо зашагала к дому, больше не оглядываясь, и постаравшись выкинуть из головы весь этот бред. Но у меня всю дорогу, до самой калитки, было ощущение, будто я иду под прицелом пистолетного дула. Когда я взялась за ручку двери, услышала, как мимо по улице проехала машина Дмитрия, и почему-то вздохнула с облегчением, будто я и впрямь, ждала выстрела в затылок. Дверь из сеней в дом отворилась почти бесшумно. Я перешагнула порог, и замерла, затаив дыхание. За столом сидел Андрей, а напротив него Алеша. Перед ними стояли стаканы с рубиновой жидкостью знаменитой клюквенной наливкой, и наполовину уже пустой графин. Они, наклонившись ближе друг к другу над столом, о чем-то тихо беседовали. Я несколько секунд смотрела на Алексея, не в состоянии произнести ни звука.