Следователь Скорик барабанил по столу своими короткими пальцами и с негодованием смотрел на помощников:
- Очень эфемерно, - громко произносил он слова, будто выкрикивал их, - ничего не ясно!.. Где доказательства того, что так действовал один и тот же человек - их нет! Почему этот Артур, по вашему причастный ко всем трём эпизодам, не стал вешать Леонтьеву с сыном, а ограничился только поджогом её загородного дома. Пусть так - согласен, что он испортил газовый котёл, когда никого не было на даче, пробрался как-то туда... Согласен с тем, что дом был куплен на имя Сергея Рожкова, потом ещё и крест на двери нарисовал, после содеянного, но ведь это не убийство, а несчастный случай. Так и было тогда квалифицировано, А тут он решается, почему-то убить. Почему так сложно?
- Эти ответы нам даст только сам убийца, - произнёс Антон. - Мы ничего тут не может предугадать почему он действовал так, а не иначе в случае с Рожковым... Почему он вообще грозил семье своего бывшего друга Мадана, ведь тот, как мог защищал его? На это всё, только он сам и ответит.
- Но, там только угрозы были, он же не повесил ту же Вику у неё дома, лишь звонил по телефону и пугал, видимо, в расчёте на то, что она расскажет это своему дяде и тот, каким-то образом догадается, - размышляла Егорова. - Почему там в плинтусах оставил нарисованные кресты, тоже вопрос? И опять же, он сам лишь знает на него ответ. Вывод - нужно срочно его объявить в розыск!
- Ух, какие вы быстрые, в розыск! - Скорик вылез из-за стола и грузно прислонился спиной к шкафу с бумагами. - Значит тогда, нужно признать все наши промахи в расследовании с предыдущими убийствами и работу экспертов зачеркнуть. Признать так же, что на территории РУВД Сазоново действует маньяк, а это очень налагает большую ответсвенность на следствие. С Петровки приедут и всё такое...
- Ответственности боитесь? - Егорова сверкнула глазами на следователя. - Разве из-за этого можно спускать такое дело на тормозах? А если этот парень войдёт во вкус и станет убивать ради удовольствия? Все маньяки с чего-то начинают.
Скорик вздохнул и ещё раз взял в руки их совместный отчёт о расследовании, который включал в себя разговор с учительницей Ниной Терентьевной. Пока он читал пришли последние результаты экспертизы, проводимые после попытки убийства Ефимовой Любови Кузьминичны. Верёвка, на которой пытались её повесить, была идентична той, что использовалась в качестве орудия самоубийства Сурковой Раисы Ивановны и ранее убитого тем же способом Дмитрия Леонидова.
Скорик поднял удивлённые глаза на своих помощников и решился звонить начальству по поводу доследования предыдущих закрытых дел.
Когда всё более менее прояснилось с расследованием и Наташины нервы относительно работы немного успокоились, она пришла вечером и села писать обещанное письмо Султанову. Слёзы стекали с её глаз по мере того, как она набравшись храбрости и мужества, описывала своё состояние и всё то, что копилось в душе. Она писала долго, почти половину ночи, потом устало погасила свет и легла в постель. Утром следующего дня, по дороге на работу, она опустила это письмо в почтовый ящик и вздохнула с облегчением.
Весь день они с Антоном заказывали повторные экспертизы, выезжали к экспертам, так как они находились при РУВД Первомайское, где имелись соответствующие помещения для этого, ходили снова по школам и в ГОРОНО, посетили, так никуда не уехавшую в связи с происшествием в её детском саду Леонтьеву, напомнив ей о том, что она почему-то скрыла от следствия важную улику в виде письма, пришедшего на адрес их детского учреждения год назад, когда в виде угроз заведующую просили уволить с работы Фёдорову и Суркову. Они бегали целый день и открывали для себя всё новые грани этого запутанного дела. К вечеру усталые, но довольные, они вернулись в РУВД с некоторыми результатами и заперлись в кабинете вместе со следователем.
Андрей Жигулин весь вечер проговорил по телефону с Приморском, пока Соня была на прогулке и не слышала его речей. Он разговаривал со своим приятелем из военного ведомства, с кем жил на одной площадке в доме на Забелина. Тот очень интересовался его московскими делами, а главное Наташей Егоровой.
- Все тут вспоминают дочку Алексея Михайловича, знают, что она уехала именно с тобой из Приморска, но толком никто ничего не знает о ней, Султанов не любит распространятся по такому поводу, молчит, - говорил в трубку знакомый Андрея. - Но ведь с тобой твоя женщина поехала, а как с ней-то? Рассказывали, что она от тебя беременна.
- Была беременна... Она потеряла ребёнка и теперь врачи говорят, что у Сони не будет детей... Но я тут ещё и с Наташей живу, - невозмутимо произнёс Жигулин.
- Это как, работаешь на два фронта получается? - удивился его приятель.
- Почему бы и нет?! Соня не против, а Наташа моложе. К тому же, она не скрывает, что уже моя жена, возможно, что и распишемся скоро, - врал Жигулин. - Живу - то у неё, то у Сони...
- Ну, ты молодец, хорошо устроился... Впрочем, ты красивый парень, всё так и должно быть! Всё путём!.. Значит, мне верить?
- Конечно, можешь и нашим всем рассказать о моих победах, разрешаю, - он откинул голову назад и прислушался, на входе звякнул ключ, пришла Соня и Андрей поспешил закончить этот разговор.
Соня прошла в комнату и встала у окна:
- На работу собираешься, в ночную смену? - она ехидно улыбнулась. - И не боишься меня оставлять дома одну?
- Ты к чему это? - не понял Жигулин.
- К тому, что одна оставаться ещё не готова, тоскливо мне будет одной-то, Андрюша! - она надула губки.
- Я же не мог поменяться из-за того, что тебе вдруг стало тоскливо, меня не так поймут, - он подошёл поближе и обнял её. - Ну, не дуйся, я приду утром, высплюсь, а потом пойдём в кино, как и обещались... Договорились?
- Да, - и она снова посмотрела на него, как-то слишком загадочно, уже второй раз за этот вечер, а потом скинула одежду и поманила его своим голым плечом.
Утром в военном ведомстве уже распространились слухи о том, что Жигулин живёт в Москве сразу с двумя женщинами, одну из которых скоро оформит своей женой официально, и это будет дочка полковника Егорова Наташа. Те кто хорошо знал Андрея, не поверили в эту гадость, но многих очень даже эта история увлекла и она быстро стлала гулять из кабинета в кабинет, пока не дошла до главного сплетника, любителя подобных историй с перчиком - Вадима Сергеевича Пискунова. Тот, не долго думая, позвонил Султанову и всё рассказал. Надо ли пересказывать реакцию на эти слухи Евгения Петровича, думаю, что не стоит!.. Он рывком открыл дверь своего кабинета, набрал местную телефонную станцию и стал заказывать Москву.
Разговор был коротким, Султанов нервничал, срывался, злился, что Наташа так несерьёзно среагировала на его новость:
- Видишь, какие слухи он опять запустил про вас, этот негодяй, - Евгений Петрович почти кричал в трубку.
- Это меня не удивляет, - Наташа усмехнулась. - Не на долго хватило его робкого "прости". Он опять в своём репертуаре. Интересно, знает ли об этом Соня?
- А, мне представь, совсем не интересно... А вот мама волнуется по поводу таких слухов.. Что ей ответить? Ведь это же не так, Наташа?
- Как вы могли такое подумать?! Даже обидно... А мама, она ведь знает, не хуже вас, что я не могу ни с кем находиться в интимной близости... Да-да! Не ухмыляйтесь там. Я была у врача и всё оказалось гораздо серьёзнее, чем вы все думаете... Впрочем, я всё описала в письме, уже отправила вам и вы скоро его получите. Теперь о деле... Всё, как вы и говорили вышло, я насчёт этого маньяка, - после её слов у Султанова схлынуло с души и он уже спокойнее стал выслушивать о её работе.
Она шла вечером с работы и думала о сегодняшнем разговоре: "Негодяй, мерзкий пакостный негодяй! Ну ладно, маменькин сынок, мы ещё повоюем и теперь такой фортель тебе уже не сойдёт с рук, и я о тебе кое-что расскажу твоей Соне... Хотя, почему кое-что?! Расскажу ей всю правду!"
Она, скинув с себя свою тёплую куртку, сразу подошла к телефону и набрала нужный номер. На том конце провода раздался хриплый Сонин голос:
- Слушаю!
- Вот именно, послушала бы ты, как сегодня со мной разговаривали из Приморска, и всё по поводу Андрея... Оказывается, он всем рассказывает по телефону, когда в город свой звонит, что живёт сразу с нами обоими одновременно. Со мной и тобой... Как это тебе такой поворотец, а? Ему не стыдно? Отцом ведь собирался стать? И нас опозорил так, что мама не горюй!.. Ты там не ахай, а скажи что делать-то? У тебя, говорит, сперва поживёт, а потом ко мне возвращается, и мол я, его женой скоро официальной стану? Он что, совсем больной и тряханутый на всю голову?.. Промой ему там мозги по полной программе, надоело уже такое дело, что так он меня позорит перед всеми!..
Наташа со слезами шлёпнула трубкой по телефону и, пошла смывать в ванную следы этого неприятного разговора. Соня думала не долго после этого, она узнала о том, когда у Андрея следующее ночное дежурство по городу и позвонила своему московскому приятелю Герочке...
В субботу наконец удалось напасть на след этого таинственного Артура. Он приехал с пол года назад в свой посёлок Ленинского района Подмосковья, но на его месте уже был другой населённый пункт. Бабушка была ещё жива, она после сноса их с делом дома получила квартиру в новостройке и с радостью приняла своего внука, который не был по сей день женат и жил, только общаясь с собаками, которых у него было уже четыре штуки. Когда выяснили новый адрес его бабушки, сразу выехали к ней, но дома беглеца не застали. На столе лежала его записка в которой он всё объяснил, его сразу объявили в розыск и ждали результатов, так как он не мог слишком далеко уехать. По имеющимся данным он осел в собачьем питомнике под городом Коломна. Туда и выехали за ним оперативники, но на месте снова не застали.
- Он не бросит своих четырёх собак на бабушку, она не сможет с ними управляться. Думаю, что он вскоре вернётся сам, так как понял, что мы его ищем, то есть напали на его след и знаем, что он убийца, раз оставил записку с объяснениями мести, - говорил Антон перед уходом домой. - Завтра выходной, а в понедельник будет уже что-то известно, но думается, что парень придёт к нам сам.
- Не уверен в этом, - ответил Скорик. - это не тот типаж, он уже болен и серьёзно, не зря его вели врачи ещё в восьмом классе. Кстати, есть информация, что его друг Мадан дал показания тогда против него, после случая с собакой, он рассказал совсем по другому, чем ваша учительница, вот за это его, видимо, и наметил Артур, как объект для мести через племянницу.
- И что же он рассказал? - поинтересовалась Егорова.
- О том, что он сам повесил свою собаку, а на друзей наврал... Поэтому его и посадили тогда в психушку на лечение... А прибежал Мадан за помощью в посёлок, вовсе не потому что Артуру навредили, а чтобы спасти от него собаку.
- Но ведь те, что прибежали тогда, а это был папа Антона, как вы уже знаете, увидели на месте картину иного толка, там лежала собака на земле и около неё рыдал этот несчастный Артур, - возразила на это Наташа. - Или Мадан уверил всех, что Артур это разыграл?
- Вот именно... Ладно, давайте расходится по домам, ребята!.. Неделя была чертовски напряжённая, я очень устал, в том числе и от вас, - Скорик взглянул из-под лобья на своих помощников. - И когда, Егорова, ты уже домой к себе свалишь, а? Будоражишь тут всех только... - он в сердцах махнул рукой и стал собираться домой, больше не сказав ни слова им обоим.
В Приморске во всю цвела весна. Шли последние мартовские дни, с понедельника майор Терещенко готовился выйти на работу и свой первый рабочий день он должен был провести в порту. А сегодня в воскресенье он вместе с Игорем первый раз за много дней вышел из дома. Они направлялись к Славику в общежитие, чтобы исполнить Маринкино желание. Когда Александр узнал какого оно рода, то он не стал ждать, а в удобный момент, когда все будут дома у Истоминых, захватив Игоря, отправился туда.
- А зачем нам самим идти? - недоумевал Коломийцев, когда майор объявил ему о своём решении. - Пусть приходит к нам домой и целует тебя, сколько влезет!..
- Она что тебе, Татьяна Ларина с письмом к Онегину? Не нужно так унижать женщину её приходом, сделавшую для нас очень много в том деле, на которое не всякий мужчина бы согласился пойти... Сами явимся, раз Славка разрешил, - ответил Терещенко и смело стал собираться туда, куда они сейчас и направлялись.
Они вместе шагнули в корпус общежития и, пройдя вахтёра, поднялись на второй этаж. Дверь открыла удивлённая Марина и сразу отошла к стене.
Игорь протянул ей букет весенних цветов, а Терещенко тут же у порога схватил её за плечи и развернул к себе.
- Мариночка, позволь мене тебя расцеловать по дружески, - и он с актёрским азартом нежно прижался к её губам. - Дорогая ты наша, спасибо тебе за всё!
Он с радостной улыбкой расцеловал её лицо, а потом снова крепко поцеловал в губы, придерживая женщину за плечи.
В коридор вышел её муж, Слава Истомин и, приоткрыв рот от удивления, громко зааплодировал.
- Браво!.. Вот, Маринка, и исполнилось твоё желание! - он с радостью бросился к Александру и своей растроганной жене, у которой скатились с глаз крупные слезинки и подхватив обоих под руки, а Игорю кивнув головой, провёл всех в комнату. - Завтра твой первый рабочий день, Сашка, давайте отметим как следует, а потом уже... помянем наших дорогих сотрудников, Севу и Алексея Михайловича... Завтра будет три месяца, как их похоронили.
Под вечер они возвращались домой все вместе от Истоминых, Слава и Марина провожали до самого дома своих друзей. Они вышли на шумную и говорливую набережную и остановились у парапета, облитого золотом морского заката.
- Начинается апрель, начало навигации и в порту всё-равно надо кому-то работать на проверках, - говорил Слава, - поэтому очень хорошо, что это будешь ты, им там повезло, - он хлопал Терещенко по плечу. - И не расстраивайся, тебе надо ещё как следует окрепнуть, а потом вернёшься в отдел. Как же мы без тебя?!
- А я не переживаю, - Александр прислонился к стойке парапета. - Видишь, ещё устаю долго на ногах, а потом там будет хорошая тренировка. И допуск от врача только в порт, пока. Всё лучше, чем дома-то сидеть!
- Конечно, но ты следователь особого отдела, и не забывай про это... Кстати, Султанов хочет, чтобы ты заменил Егорова на его посту, - Слава смотрел куда-то вдаль, когда говорил, Евгений Петрович попросил его осторожно прозондировать этот вопрос с Терещенко.
- Меня на старшего следователя?! - он уставился на Истомина. - С кем вы думали там? Нет! Категорическое - нет!
Александр отвернулся от Славика и стал смотреть на залив.
- Но, почему? - не понял его Истомин. - У тебя опыт, и ты работал в отделе Султанова, потом Егорова... Тебе и карты в руки!
- Нет, пусть в эти карты играет кто-нибудь другой! - Александр поджал губы.
- Я знал, что ты так и ответишь, - Слава положил ему руку на плечо, - но Султанов надеялся, что... Одним словом, это он просил меня с тобой проговорить этот вопрос... Но, Саша, почему?!
- Потому что есть следователи с большим опытом, чем я, и выше званием. Егор Зайцев, например - ему и надлежит занять место старшего следователя, а мы будем помогать, сколько сил хватит... И я ещё после аварии, мне даже не разрешают врачи выходить в свой отдел, потому что выезды на происшествия противопоказаны, а на них я должен сам всегда выезжать, так привык уже. Потому что не всё можно перекладывать на младший состав... Кстати, Слава, неизвестно, когда мой старший помощник сюда вернётся? - осторожно спросил Александр и повернулся к Истомину.
- Ты про Наташу? Не знаю, Султанов сам нервничает... Она так с тобой и не разговаривает по телефону?
Терещенко мотнул головой и устало поплёлся к скамейке. Истомин с Мариной и Коломийцев сели рядом.
- Не хочет ни с кем говорить кроме родителей и Султанова, потому что ей теперь все мужики кажутся одинаковыми, после Андрея, - ляпнул Игорь и покраснел. - Что я не прав, что ли?
- Выкладывай, что там произошло в Москве, а то лишь Султанову рассказал, а нам только вкратце, но не всё, - произнёс Слава и посмотрел на Терещенко. - И тебе не сказал ничего? - тот отрицательно покачал головой. - Понятно, ты и не спрашивал, тяжело... Ну, Игорь, что там получилось, отчего она должна теперь всех нас ненавидеть?
- Ничего! - Игорь встал и отошёл в сторону.
- Игорь, не молчи, - Марина поднялась вслед за ним и вернула его к скамейке. - Видишь, Саша переживает, Наталья с ним говорить отказывается, а ему не понятно это... Отчего, ну?! Знаешь ведь?
Игорь в ответ облизал пересохшие губы:
- Знаю... Вижу, что переживает, вместе живём, но не могу вот так сказать, потому что ещё больнее станет.
- Мы тут все вместе, а тогда не очень страшно... Говори! - Марина дёргала его за рукав. - В чём Саша виноват? Почему она так с ним?
- Ну, во первых - потому что ещё не совсем здорова, и мама её сомневается, помнит ли она всех, - Игорь кивнул на Александра, - а во вторых...
- Ну, не тяни, - Славка терял терпение, - её куда-то отправили они на лечение, ты говорил...
- Я не рассказал всего... И сейчас не расскажу, не могу при всех, - он посмотрел на побледневшего Александра. - Прости Саш, это только Султанов рассказать может и сама Егорова, когда приедет. Что я буду из себя Пискунова изображать?! - Игорь снова встал со скамейки и отвернулся. - Могу только добавить, что тебя лично - это никак не касается!
- Уже легче, - тихо проговорил Терещенко. - Конечно, ещё есть какая-то причина, кроме её болезни, но это уже с ней нужно разговаривать, Игорь прав... Пойдёмте по домам, а то я устал что-то, а завтра у меня первый рабочий день, - Александр явно не хотел при всех обсуждать эту личную тему, а у самого сердце кровью облилось при воспоминаниях о Наташе. Нет, не романтика здесь играла в голове, а его личное отношение к ней, как к своему верному другу, который никогда не предаст, её боль в глазах, её незаживающая рана!..
Дальше они шли к дому молча, каждый думал о своём, на прощание Славик обнял Терещенко, потрепал его по волосам и похлопал по спине:
- Ты давай там, быстрее восстанавливайся! Слышишь?! Мы тебя очень ждём на работе в Управлении... И Султанов ждёт! И не думай ни о чём плохом, всё теперь будет только хорошо, я уверен в этом! - он снова обнял Александра.
Дома, уже в присутствии Надежды, Игорь продолжил разговор, начатый на набережной, только в более подробном виде, уже ничего не скрывая от своих родных людей. Ему было больно это говорить, и он поэтому молчал столько времени, но теперь, когда так явно встала ситуация с Наташиным отношением к Терещенко, он не утерпел. Александр понимал, после услышанного, почему Игорь молчал всё это время и не упрекал его в этом, он лишь не мог понять до конца, всё ли так безнадёжно. Неужели он терял дружбу с Наташей, ту, которая была для него проста и понятна, терял это их отношение друг к другу, её хорошее расположение к ним всем? И если это так, то будет очень горько всё это принять и... должна же она вернуться, в конце-то концов! Пусть только приедет домой, а там уже они сами разберутся в своих отношениях. Не захочет работать больше с ним в одном отделе - не нужно! Лишь бы была дома с родителями, в городе, рядом, живая, здоровая... Он замотал головой и с тяжестью в груди и позвоночнике отправился в свою комнату, не окончив разговора. Надя с искренним сожалением, посмотрела ему вслед и повернулась к Игорю.
"Мне кажется, я становлюсь жестокой и нетерпимой, - запишет Наташа в своём дневнике, - я не хочу вспоминать ни хорошее, ни плохое, что связано с Приморском, мне больно думать о том, что я никогда не вернусь туда в свой родной город, но я не вернусь... Я приняла такое окончательное и осознанное решение. Всем будет от этого только лучше, я уверена в этом! Мама простит меня, надеюсь, а не простит, что же, значит такая уж я невезучая и плохая дочь! Пусть мне тут будет в сто раз хуже, чем дома и я никогда не привыкну к этому шумному и пасмурному городу, но я не вернусь... Не вернусь! И причину знаю только я, одна..."
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
