Папа Урбан II сидел в глубоком кресле и ждал. Кто-то наверное сказал бы, что он медитирует, настолько мало он двигался. Но, нет. Время от времени его губы прикасались к бокалу с вином. Маленький глоток и долгое-долгое катание жидкости во рту пока она сама не впитывалась в организм. Папа был любителем хорошего вина, а вот напиваться он не любил.
Дверь приоткрылась – Он пришёл.
Урбан сделал лёгкое движение рукой, которое видимо означало – Пусть войдёт.
- Приветствую Ваше Святейшество! Как здоровье? Как Ваши дела? – генуэзец заполнил собой всё пространство комнаты не столько своими размерами, он был невысок, сколько своей суетливостью, которая резко контрастировала с неподвижностью папы.
Урбан не стал отвлекаться на ритуалы и манеры.
- Мне нужны деньги.
- Да, да, да. Я заметил, у Вашего Святейшества прохудилась мантия. А ходит в штопанной не позволяет положение.
Чёртов еврей! Он позволяет себе такие шуточки, за которые другие уже давно болтались бы на перекладине или мычали бы отрезанным языком.
- Мне нужно много денег.
- Ваше Святейшество решило заняться торговлей? Одобряю. Хорошее дело. – Еврей нашёл на полке стакан и налил себе вина. А потом плюхнулся со стаканом напротив папы, не озаботившись даже намёком приличия.
- Ммм-м. Кипрское вино! Чувствуется, что святой престол не бедствует, если брезгует местным итальянским. Есть чем обмыть начало нашего предприятия. Итак, чем будем торговать?
У Урбана встал ком в горле. Он физически чувствовал, насколько убавилось вино в кувшине. Это его вино, по его заказу высадили виноградник на Кипре, по его заказу его делали и привозили в Рим, а этот наглый еврей пьёт его как воду.
- Император Алексий просит у нас помощи от сарацин. Нанять пару тысяч воинов для защиты христианского мира.
- И что, две тысячи бойцов изменят что-то, после того, как прошлый император просрал всё своё войско у Манцикерта четверть века назад.
- Возможно, захватят какой-нибудь город, или удержат какой-нибудь. Мы не можем отказать в помощи христианскому государю перед лицом всего мусульманского мира.
- Мы не дадим денег.
- Ты что-то сказал, еврей - голос папы был еле слышен, но обычно от такого тихого голоса у храбрых рыцарей начинали трястись поджилки.
- Но, мы хотели ли бы внести свою лепту в другое, более масштабное начинание Святой Церкви.
- О чём ты говоришь еврей?
- Я говорю о захвате Палестины или лучше сказать об освобождении Гроба Господня.
- Да ты безумен! Я сейчас позову санитаров и на тебя наденут смирительную рубашку!
- Разве это безумие – мечтать о Великом? А церковный иерарх воззвавший к этому походу получит неограниченную ничем духовную власть.
- Ты хоть немного представляешь, сколько войска может потребоваться для такого предприятия?
- Да не так, чтобы очень много, всего-то тысяч тридцать. Для всей Европы – это капля в море, а больше всё равно за один раз на дороге не поместится. А 30.000 бездельников, которые сейчас мутузят друг друга, уйдя в поход, на Святую Землю сделают дороги в Европе более безопасными.
- Какие 30.000? Мусульмане бросят на них сотни тысяч своих фанатиков.
- Не бросят. Мусульмане сейчас разобщены. Сельджуки и Фатимиды насмерть сцепились за Палестину и каждый будет думать, что приход крестоносного воинства ослабит противника.
- Они договорятся.
- Шииты с суннитами никогда не договорятся. – Еврей покачал головой, - Они скорее договорятся с христианами, чем друг с другом. Да и сами сунниты не едины. Сельджукские правители в Малой Азии и Сирии мало зависят от Багдадского халифа. К тому же, среди них сейчас свирепствует жу-уткая болезнь.
- Что чума? Опять?
- Эта чума называется исмаилиты.
- Кто это такие?
- Тайная секта убийц. Три года назад они убили Великого Визиря Низам аль Мулька, устроителя сельджукского царства. Через год убили султана Мелик-шаха, а в прошлом году умудрились отправить к праотцам разом двух халифов и суннитского и шиитского.
Папа Урбан II поёжился.
- Что убийцы так уж неуловимы?
- Отчего же. Их ловят, сажают на кол. Но, ведь не посадишь на кол всю знать, которая рвётся к власти, а исполнителей готовят в дальних горных крепостях.
- О Господи, какой ужас!
- Это не ужас, а благоприятные условия для нашего похода. Сельджукам сейчас не до Палестины. Всего-то и нужно обратиться к людям к вдохновляющей речью. И не откладывайте, Ваше святейшество, пишите речь прямо сейчас.
- Что? Писать речь? Не нужно. Господь сам подскажет мне нужные слова.
Еврей недоверчиво покачал головой.
Город Клермон 26 ноября 1095 года, полдень.
Казалось, дух святой спустился на папу Урбана II. Лицо его светилось тем внутренним светом, который бывает только у святых.
- Дети мои! – возопил папа – Душа моя болит, а сердце обливается кровью! – Его голос, натренированный на проповедях, доставал каждого человека на площади.
- Известия, которые пришли из Святой Земли ранили моё сердце! О, если бы я был молод и здоров, я уже был бы на коне и мчался бы ко гробу нашего господа! Но, волей господа нашего я стар и болен.- Слёзы сами собой брызнули у него из глаз и потекли по худым щекам. Рыцарь, который стоял в первом ряду, видимо собирался зевнуть, но так и застыл с открытым ртом. Урбан говорил и говорил и его слова, как раскалённые угли летели в толпу. Он видел, как поджал губы епископ Льежа – скряга, уже считает, сколько монет извлекут из его казны. А вот английский епископ уже вдохновился – молодец. Да, и главное, не говорить слишком много, а то эти дуболомы забудут, о чём вообще шла речь. Пожалуй, надо и заканчивать, - Тот, кто отправится в поход на Святую землю, получит отпущение всех своих грехов, как бы тяжки они не были! - и папа сложил на груди руки и опустил голову.
Рыцарь, который так и стоял с открытым ртом, наконец-то захлопнул его. А потом вырвал меч из ножен и воздел его к небу. И вслед за ним лязг десятков мечей, вырвавшихся на свободу. Яркое французское солнце засияло на десятках клинков, поднятых вверх. Над толпой рыцарей прогудел невнятный гул из которого наконец вырвалось понятное слово: «Клянёмся!»
- Дело сделано. – подумал Урбан и отвалил поклон в сторону храма Нотр-Дам. Затем второй поклон собравшимся епископам и третий рыцарям. Теперь можно отдохнуть и промочить высохшее горло кипрским вином. Папа шёл по коридору, опираясь на стену, и чувствовал, что эта речь отняла у него почти все силы, теперь только бы добраться до кабинета. От слабости перед глазами была пелена. Зря он поддался эмоциям.
А этот наглый еврей уже сидел за столом и снова пил его кипрское вино. Еврей не дал папе сказать ни одного слова. Сглотнув кипрское, он тут же выпалил:
- Прекрасная речь! Великолепная! Ни один апостол не сказал бы лучше. Да, что там апостолы, сам Христос бы позавидовал! Не сомневаюсь, что рыцари уже нашивают себе на плащи красные кресты. Правда, у меня возникли некоторые сомнения.
- Что ещё?
- До сих пор принесение в жертву языческим богам христианских младенцев было прерогативой нас – евреев, а оказывается, мусульмане этим тоже балуются.
- Какая между вами разница! Все вы язычники и еретики.
- Ну что Вы! Ваше Святейшество! Мы, евреи никогда не стали бы приносить жертвы в отхожем месте, даже если это место могила христова. Уж если устроили на могиле отхожее место, как Вы говорили, то жертву надо приносить там, где этого запаха не будет.
Проклятый еврей! Он смеется прямо в лицо и ещё смеет подвергать сомнению слова церковного иерарха. Он что, про непогрешимость Папы даже не слышал?
- Сразу видно еврея. Истинный христианин ни на минуту не усомнится в правдивости этого сообщения.
- Но, согласитесь, Ваше Святейшество….
- Корабли!? – прервал его папа, теряя терпение.
- Будут в нужном количестве, в нужном месте, в нужное время. Но, конечно же, пилигримам, жаждущим очистить от скверны Святую землю, придётся заплатить за перевоз. Но, ведь даже в загробное царство не попадают бесплатно. Ах, да, это же не у вас, а у эллинов.
- Не сомневаюсь, Вы обдерёте пилигримов, как липку.
- Все их затраты восполнятся с лихвой богатствами Святой земли, которые неверные мусульмане будут счастливы отдать в руки правоверным христианам.
- Ну да, тем кто доживёт.
- Всё в руках божьих.
- Иди уже. Стой, не трогай бутылку. И, дверь в другой стороне.
Проклятье! Еврей, вылакал почти всё. Осталось только на донышке. И, опять он вышел не через дверь, а через стену. Что этот наглец хочет показать?
А генуэзец, выходя из комнаты, думал: - Ну и сквалыга. Жмот, каких мало. За своё кипрское вино и сам удавится и других удавит. И это римский папа. И эти люди ещё что-то говорят про нас – евреев.
