Светка попыталась хотя бы считать минуты, когда всё наконец-то закончится, но в глубине души отчётливо понимала — хорошо уже не будет. Она сама загнала себя в противную до тошноты ловушку. И сидит теперь, по уши завязнув в липкой безнадёжности. И как дошла до жизни такой? В какой момент свернула не туда?
Мишка сейчас вернётся и Мамуля уйдёт. Надо подождать. С Мишкой притворяться проще.
— Ты так похожа на мать! — выплюнула Антонина Павловна, прожигая дыру на её спине. Огромную дыру размером с лунный кратер.
Светка не обернулась.
Мишкина мама, она же Мамуля, она же Антонина Павловна Бурова, всегда так говорила, когда хотела побольнее уколоть невестку. Её личный способ выразить максимальное осуждение, десять из десяти. Светка давно перестала отвечать — а что тут скажешь, в сущности? Наверное, похожа. Или нет.
Мать она вообще не помнила, а вот соседку с четвёртого — даже слишком хорошо, до жутких мурашек. В относительно счастливые годы, пока Света жила с бабушкой, радостными были только те часы, когда девочка-подросток бывала предоставлена сама себе и могла часами гулять в парке, ни с кем в особенности не разговаривая и потихоньку наблюдая за прохожими. И уже тогда тётя Тоня — будущая Мамуля — активно лезла в воспитательный процесс, присматривая за «этой странной девочкой». И бесконечно ябедничала бабуле. Надо отдать той должное, наказаний за вымышленные прегрешения никогда не назначалось, они даже не говорили об этом между собой, но слушала бабуля вредную и приставучую соседку всегда очень серьёзно, как школьница у доски.
А когда бабули не стало, Светка сдуру выскочила за Мамулиного сына и отдалась в полную и безраздельную власть этой надоедливой женщине. Ей до всего было дело, словно Светка могла вылить стакан уксуса или средства для мытья в предназначенный Мишке суп. Или спалить бывшую бабушкину квартиру. Или ещё что-нибудь столь же нелепое и дикое.
Мишка не понимал, чем Светка недовольна. Говорил, что Светка преувеличивает. Неприлично ржал. Переводил в шутку. Не верил. Считал, что Светка бесится от безделья, лучше бы бросала институт и шла на нормальную работу, если ей так тошно дома. Тогда Мамуля отстанет. Так-то оно так, но Светка обещала бабушке обязательно доучиться, вот и тянула лямку. Заниматься где-то ещё возможности не было, не сидеть же целыми днями в библиотеке? Там и так уже смотрят косо. У всех почти замужних девчонок с курса дети имеются, а ей было страшно привязать себя ещё большими цепями не к Мишке, а к Мамуле.
Сам Мишка допоздна уходил на работу, карьеру строил и «наводил мосты», а Светка вынуждена была терпеть муки Мамулиного одиночества и привычку приходить, стоит Мишке покинуть их скромную обитель.
Не такую уж и скромную, конечно, квартира-то трёхкомнатная, с двумя балконами, но Мамуля следовала за ней буквально по пятам, из комнаты в комнату, как заговорённая. Нет, не ругалась. Не скандалила. Зорко следила за каждым, буквально каждым Светкиным движением, и поправляла. Комментировала. Наставляла. Советовала. Иногда сравнивала с мамой, как сейчас.
А Светка сходила с ума.
(предыдущий рассказ "Женщина для хозяина", назад)
Ей хотелось одного — побыть одной.
Мишка мог быстро поесть и юркнуть за ноут, ограничившись дежурным привет-как-день-прошёл-нормально, и с ним она чувствовала себя почти свободной. Почти живой. Почти.
Иногда она задумывалась, а что её тут держит? Кроме квартиры, конечно, квартира её. Зачем Светке этот брак?
История с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
Мишка был весёлый, высокий и жутко красивый, гораздо красивее самой Светки. На его фоне она была так, мышка-норушка, а ещё и сутулилась, чтобы скрадывать от природы хороший рост и быть незаметной. Раньше Мишка так особенно смотрел на Светку, словно она самое небывалое существо во всей огромной вселенной, словно ещё чуть-чуть, и они вдвоём улетят куда-то под облака и будут необыкновенно, сказочно счастливы.
Но не получилось. Не стали.
Мишка исправно приходил вечерами домой, без жалоб ел приготовленный Светкой ужин, рассказывал что-то неважное или забавное, а потом привычно целовал и обнимал молодую жену под одеялом их комнаты с видом на парк. И засыпал, пробормотав: «Пока, Светик».
Светка была несчастна, но не признавала своего поражения.
Она в очередной раз нетерпеливо посмотрела на часы и подошла к окну. Мишка уже должен прийти, и тогда Мамуля уйдёт.
Мишка шёл через двор знакомой размашистой походкой, а рядом с ним шагала незнакомая тонкая девушка с копной ярких соломенных волос. Не таких блёклых и волнистых, как у Светки, а роскошных и ухоженных. Не как пакля.
Мишка держал девушку за руку и они оживлённо разговаривали. А хуже всего — Мишка смотрел на неё так, как когда-то на Светку.
Голова предательски закружилась, и Светке на секунду показалось, что она упадёт прямо с пятого этажа вниз, на асфальт, и непременно разобьётся.
На стекло брызнули крупные капли, а потом дождь пошёл стеной и Мишка с незнакомкой забежали в подъезд.