Оренбургская губерния в мемуарах пленных военнослужащих великой армии Наполеона
(Окончание)
Иногда пленные нанимали у крестьян повозки и ехали кататься по окрестностям Бирска. Особенно любили гулять на берегу реки Белой. Офицер Роллан, окончивший политехническую школу, предложил товарищам в свободное время делиться знаниями, которыми они владели. Из почти шестидесяти офицеров четырнадцать согласились, и скоро под критику и насмешки менее трудолюбивых товарищей начались занятия в кружке, шутливо названном Ученым советом. Роллан преподавал математику и арифметику, а позже – алгебру и геометрию, причем объяснял все так ясно, что многим было понятно с первого раза. Боясь утомить своих слушателей абстрактными понятиями, Роллан одновременно вел курс литературы и истории французской литературы. Доктор Брюггеман делал обзоры естествознания, ботаники, физики, анатомии и медицины. Капитан Валлен заставил вспомнить всю историю Франции, а начальник батальона Ландвуазен, первоклассный оратор, великолепно обрисовал картину правления Наполеона, подробно разобрав Русскую кампанию. Зимой занятия Ученого совета проходили в «Парижском кафе», весной часто переносились за город, на природу. Многие слушатели получили большое удовольствие от такого образования и даже пытались воспроизвести полученные знания в тетрадях. Постепенно Ученый совет расширялся за счет все новых и новых слушателей.6
Жившие преимущественно в сельской местности пленные мемуаристы оставили описание множества деталей из жизни и быта населения Южного Урала. Они весьма субъективны, но все же представляют определенный интерес. На некоторых из них хотелось бы остановиться.
Вот, например, каким увидел местное население Ноказ (здесь и далее цитируется с сокращениями): «Русские женщины в целом некрасивые и стареют рано. Их походка ленива и тяжела. Благородные женщины большей частью целомудренны в этой стране; но жаловаться надо на богов, которые их лишают чувствительности и дара нравиться.
У тех, кто был воспитан в столицах, есть знания и манеры, другие крайне невежественны, но скорее из-за отсутствия хороших учителей и дефекта образования, так как у русских есть природный разум, но мало средств заставлять молодых людей учиться. Когда их выучат французскому языку и игре на гитаре, это считается законченным образованием.
Мужчины в целом красивее, чем женщины; русские женщины часто очень нечистоплотны, их дома плохо прибраны.
Их слуги обычно покрыты обносками, но во время торжеств все меняется; мужчины и женщины одеваются в красивые элегантные одежды, слуги получают также разрешение красиво одеться. Но это длится только несколько часов, после чего все возвращаются к обычной нечистоплотности.
Русские дворяне со страстью играют в азартные игры; они проигрывают часто все состояние. В отсутствие наличных денег нередко можно видеть, как они разыгрывают на картах десять, двадцать или сто крестьян. Часто двадцать несчастных семей в течение ночи разгула находятся в десяти различных руках, когда слепое везение непостоянно.
Все русские крестьяне – рабы помещиков или государства. Судьба чернокожих, занятых обработкой колоний европейцев, менее жалка, чем у крестьян русских помещиков. Господа рассматривают их животными, необходимыми для эксплуатации земель, они нисколько не заботятся об их существовании, обременяют их побоями и работой. Именно в провинциях за Волгой надо жаловаться на их судьбу. Почти все из них умирают от голода, и можно увидеть, как они устремляются на оставленные им объедки с жадностью своры собак.
Существует большое количество женщин, предназначенных для службы хозяйке дома или для удовольствий хозяина. Они довольно красивы и лучше одеты. Они прядут, ткут, вышивают и занимаются другими женскими делами, в которых неплохо преуспевают. Что касается других крестьян, то они обрабатывают земли помещика под командованием управляющего. Два дня в неделю они обрабатывают свои участки, но только не тогда, когда хозяин этого не хочет. Например, каждый хороший день используется, чтобы убирать урожай хозяина, так что несчастные крестьяне заканчивают свой сбор в дождь или снег. Зимой крестьяне транспортируют дрова и работают в поместье. Они счастливы, если находят время запастись лесом и ремонтировать средства сельского хозяйства для себя!
Некоторые приближенные к хозяину крестьяне обучаются читать. Если крестьяне трудолюбивы и искусны, они разводят домашнюю птицу и баранов и живут действительно зажиточно; но если отчаяние захватывает этих несчастных людей, тогда они предаются пьянству и абсолютно бедны.
Государственные крестьяне – тоже рабы, но они не могут быть проданы. Их судьба менее жалка – они управляются полицейским капитаном-исправником (capitaine Isprownig), который полностью контролирует судебную администрацию государственных деревень. Нужно, чтобы они выкупали денежными подарками свое спокойствие, но эта жертва делает их налог очень легким в мирное время и смягченным во время войны. Они счастливы, император Александр обожаем этими людьми. Государственные крестьяне в целом хорошо одеты, имеют мебель. В каждой деревне существует комиссия, которая является арбитром мелких споров, происходящих между крестьянами.
Здесь в губернии большое разнообразие наций. Наиболее значительны татары (Tartars). Они разделены на три класса: живущие в городах и занимающиеся торговлей; занимающиеся сельским хозяйством и живущие в больших и красивых деревнях, и кочевые татары, или башкиры (Basquirs), которые заняты только разведением скота. У деревенских татар глава поселения – мулла (Molla). Все татары следуют религии Магомета, платят налоги, предоставляют новобранцев и состоят в ведении капитана-исправника.
Татары живут в красивых деревнях, в удобных домах. Они красивые люди и хорошо одеты, их жены большие, красивые, имеют азиатскую внешность, что привлекало мой взгляд. Татары могут взять четырех жен по закону. У богачей для каждой законной жены есть отдельный дом, и муж должен установить порядок, чтобы общаться то с одной, то с другой, чтобы у каждой было свое время. У простых все законные жены находятся в гареме. У мужа отдельная комната и туда фаворитка приходит проводить ночь.
Татары, хоть и богаче других народов, живут намного проще и едят пищу, которую кипятят в бараньем бульоне. В праздничные дни они едят конину, которую считают деликатесом. Их обычный напиток – смесь коровьего и кобыльего молока, разведенная пополам с водой.
Другой вид татар, которых я бы назвал добряками, – башкиры. Это кочевники и военные. Они разделены на девять кантонов (cantons) и составляют население в сто тысяч человек. Они живут в уральских степях к северу от Оренбурга и по берегам реки Урал. Каждым кантоном управляет хан (Kan). Они не платят налогов, но формируют конные полки, которые используются иногда на русской службе.
Казаки – люди, ставшие знаменитыми за последние несколько лет. Они свободны. У казаков, которые живут на берегах реки Урал, есть привилегия – рыбная ловля на этой реке и большие владения на ее берегах. Они предоставляют полки по просьбе императора и служат от Оренбурга до Каспийского моря. Эти полки снаряжаются за свой счет. Столица их – Уральск. Большая часть казаков живет в деревнях, рассеянных по берегам реки до Каспийского моря. Их земли разделены на военные округа, управляемые офицерами, и каждый имеет в качестве главы атамана (Ataman).
Чуваши (Thouvaches) – свободный народ, они платят налоги и предоставляют новобранцев. Они верят в Бога, но у них нет письменных законов, их вынуждают креститься, но это единственный акт христианства, который они совершают. В их деревнях есть церкви и священники, но они не пользуются ни теми, ни другими.
Мордва (Mordois) очень распространена в этой части России. У них греческая вера, но другой конфессии, чем у русских. У мордвы и чувашей приблизительно одинаковая одежда, но первые более элегантны. Они живут в примечательных домах с каминами.
Имеется еще нация, названная черемисы (Therenis), но она так сильно походит на чувашей, что легко их перепутать. Они отличаются только тем, что первые испытывают отвращение к собакам, а вторые, напротив, о них судят очень хорошо.
Киргизы составляют часть татар, они населяют огромную пустыню, которая отделяет Европу от Китая. Эти бродячие племена находятся летом на берегах реки Урал, где избыток пастбищ дает пищу их многочисленным стадам. Киргизами управляют ханы, которые признают русское правительство. Эти народы игнорируют абсолютно все удобства жизни, они покрыты звериными шкурами и спят под открытым небом. Они существуют для удовлетворения главных жизненных потребностей, что подразумевает и некоторый разбой. Их обычная пища – конина, их напиток – забродившее кобылье молоко.
Для торговли с киргизами русское правительство назначило Оренбург. Торговля состоит в обмене скота на выделанные шкуры, мед, плохое вооружение и порох. Несмотря на запрет, случается контрабандная торговля между киргизами и русскими офицерами, ответственными за охрану границ – бедные киргизы часто обменивают своих сыновей или дочерей в качестве слуг на порох или что-либо иное.
Несмотря на мир, киргизы часто вторгаются на территорию империи, где похищают мужчин, женщин, скот. Скот съедают, людей продают в Бухару».7
А вот мнение Вагевира: «Татары держат много наложниц, некоторые от четырех до шести. Головной убор девушек в этой стране состоит из шелковой ткани различных цветов, с золотым или серебряным орнаментом, в косы вплетены шнурки с подвешенными монетами, которые, покачиваясь, стучат друг об друга, издавая необычный звук. Другие надевали на голову длинную накидку, которая застегивалась под подбородком и спускалась вниз до пят.
Наблюдая различные азиатские игры, которыми развлекались татары, я был свидетелем скачек практически с теми же правилами, как в наших местах, но с тем исключением, что татары сидят на неоседланной лошади, управляя уздой. Я никогда не видел такой искусной езды. Приз состоит в шелковой ткани или шапке».8
Циммерманн, проведший основное время в среде крестьян, оставил о них следующие сведения: «Русские крепостные влачили жалкую жизнь. Их стол стоял из щей с кислой капустой и соленых огурцов с хлебом. Единственным добавлением были большие рыбины, которых там ловили в изобилии. К тому же эти крестьяне рабски преклоняются перед благородными людьми и готовы сгибаться до земли перед любым хорошо одетым человеком. Несмотря на это, они не лишены некоторого добродушия. Государственные крестьяне меньше подвержены произволу, они более стойкие, лучше и чище живут в управляемых государством деревнях.
В выборе жилья они тоже были ограничены: каменных домов нигде не было видно, только срубовые одноэтажные избы с дощатой крышей. Вход обычно делался таким низким, что войти можно было только согнувшись. Щели затыкались мхом. Окнами служили маленькие квадратные отверстия в фут шириной, стекло заменял лошадиный пузырь. В сильные морозы это отверстие, которое служило также единственным выходом для дыма и пара, закрывалось ставнями.
Жилое помещение такого дома, в котором была одна комната, являлось и спальней, и кухней, а зимой и хлевом. Большую часть помещения занимала огромная печь, сделанная из глины, в которой варили и пекли еду. С утра она так раскалялась, что потом в течение всего дня согревала дом. На печи и на полатях, укрепленных на стенах, спала вся семья, стар и млад, все вперемешку. На полати они клали кусок войлока и укрывались тулупами, в которых ходили днем.
Остальное домашнее убранство было таким же простым. Лавки из грубого необструганного дерева у стен и вокруг печи. Внизу загон для кур, овец и поросят, задвигавшийся дверцами. Середину комнаты занимал грубый стол, который покоился на четырех вкопанных в землю ножках. В комнате содержались даже телята, а зимой здесь каждое утро доили коров, так как снаружи молоко могло замерзнуть в кадке.
Худшее неудобство в таком жилище составлял ужасный дым, который заполнял его при нагреве колоссальной печи, лишенной дымовой трубы, и угарный чад, проникавший через все щели после того, как печь закрывали. Вследствие этого чада женщины, которые все утро хлопотали в помещении, страдали головными болями.
То, что помещение кишело всякого рода вредными насекомыми, не стоит и упоминать: множество тараканов днем и ночью бегали по скатерти и стенам и раздражали, падая на нас. Единственное радостное явление в таком жилье нельзя обойти стороной: это иконы. Во всех домах на стене в углу напротив печи прикреплен шкафчик с полками, на которых расставлены эти картины, часто в богатых золотых окладах. Перед ними горит маленькая свечка. Каждый входящий сначала поворачивается к этим иконам и крестится перед ними с многими поклонами. Только после этого он приветствует присутствующих и получает ответные приветствия. Эта процедура также происходит перед каждым приемом пищи.
В высшей степени простой и стабильный образ жизни крестьян мог быть причиной того, что они были очень здоровыми. Этому помогал и обычай часто посещать любимую ими парную баню. Даже в самых бедных дворах были эти постройки. Каждую субботу все ходили в баню и при любом легком недомогании обращались к ней же. Для поддержания чистоты я также часто посещал ее. Я даже начал получать в отдыхе там особое удовольствие, но все-таки ни разу не отважился, как это делали русские, броситься из кипящего жара парной в ледяной снег».9
А вот интересное описание Ноказом рыбной ловли на Урале: «Казаки очень богаты, они обязаны своим состоянием реке и продаже рыбы. Устье Урала находится у Каспийского моря, при приближении зимы рыба возвращается в эту реку, чтобы избегнуть морских бурь. Рыба, иногда в количестве, превосходящем всякое воображение, поднимается по Уралу и останавливается там, где находит достаточно пищи. Казаки замечают это место и ожидают, когда река замерзнет.
6 ФЕВРАЛЯ , 10:23
Атаман приказывает перекрыть реку на уровне косяка рыбы двумя рядами сетей, которые протягивают по всей ширине реки. Эта операция производится посредством вырубания проруби в два шага шириной, туда вводят сеть, когда уверены, что рыба не уплывет дальше, и когда наступает 1 января, ловля начинается в присутствии оренбургского губернатора и атамана. Представьте себе тридцать тысяч казаков, каждого на санях, расположенных по берегам реки, вооруженных трезубцем или топором. Каждые сани запрягают сильной, очень быстрой лошадью. Пушечный выстрел по приказу губернатора – сигнал открытия ловли. Тогда все казаки устремляются к цели, находящейся там, где река окаймлена сетями. Эта скачка занимает несколько верст, и казаки, чтобы прибыть первыми к цели, нуждаются, не менее чем в превосходстве лошадей, в собственной отваге: эта скачка действительно опасна, так как сани опрокидываются, и неосторожно упавший должен надеяться на то, что его не переедут сани, следующие за ним.
Как только казаки прибывают к месту, где задержан косяк рыбы, они спешат сделать топорами, которыми вооружены, дыру во льду, затем они втыкают трезубец в эту дыру и гарпунят рыб, оказавшихся снизу. Представьте, насколько велико количество рыбы, если после каждого удара рыболов находит хотя бы одну на конце трезубца.
Невозможно вообразить шум, производимый тридцатью тысячами саней на замерзшей реке; судите о страхе рыбы, которая одновременно расплывается, но останавливается сетями, окаймляющими реку. Наибольшая трудность, которую испытывает рыбак, состоит в том, чтобы вытащить рыбу, часто нужно просить помощи товарищей, так как пойманная рыбина весит иногда сто пятьдесят или двести фунтов [т.е. больше 8 кг].
Спектакль этой ловли великолепен. Берега реки любопытны не меньше, чем сама река. Купцы, прибывающие со всех концов империи для покупки рыбы, собираются у места ловли с большим количеством саней, нагруженных солью. Каждый вечер казаки продают свою добычу и получают деньги.
Купцы отправляют замороженную рыбу в Москву, Казань и другие места, так же как и осетровую икру. Река Урал изобилует рыбой всякого рода. Осетры, стерляди, сомы и щуки достигают там огромных размеров. Лучшие из этих рыб продаются на берегах Урала не дороже 10 копеек. Ловля продолжается в течение всей зимы, казаки располагаются лагерем на берегах реки и продвигаются к устью.
Губернатор в день открытия ловли заставляет отбирать рыбу, которую казаки отправят императору. Эта рыба отправляется дальше, в Санкт-Петербург».10
Ну и несколько слов того же Ноказа о сельском хозяйстве: «Сельское хозяйство – большой и важный государственный ресурс и главное из занятий с появления русских на левом берегу Волги. Помещики пренебрегают им, культивацией земель своих хозяев занимаются сотники.
Огромные просторы, которыми обладает эта страна, позволяют обрабатывать каждый год новые земли. Крестьяне вынуждены работать за несколько лье от деревень, в которых они живут, что заставляет их терять много времени; чтобы уменьшить неудобства, они располагаются на время работ в полях, которые обрабатывают, возвращаясь в свои деревни по воскресеньям.
Как только начинается сезон, сотник осматривает земли, которые хочет распахать в этом году. После этого поджигают траву, которой обычно много; пепел – единственное удобрение, которое получает эта земля. Как только огонь расчистил то, что покрывало землю, плугом делают борозды глубиной три дюйма; в августе ее обрабатывают второй раз и сеют рожь.
Эта земля, едва обработанная, дает великолепные сборы. Рожь, которую поставляют купцам для производства водки, дает главный доход помещикам. Пшеница, ячмень и овес также произрастают в большом количестве, но используются только как пища, они всегда продаются ниже себестоимости, так как никто не хочет покупать эти зерновые.
Кроме капусты и огурцов, крестьяне на левом берегу Волги не выращивают овощей, у них нет и садоводства. Это доказывает, что лень или невежество лишают их этого ресурса.
Крепостные у своих жилищ выращивают коноплю и делают из нее довольно красивые ткани, которые затем белят. Эти ткани, хоть и очень скромные по цене, долго служат этим несчастным людям, так как они зарабатывают всего несколько рублей, которыми оплачивают подушную подать.
Скота здесь большое количество, но никто не прикладывает никаких усилий, чтобы улучшать стада – быки маленькие, лошади крестьян выносливы, но столь малы, что не могут быть экспортированы.
Некоторые образованные помещики и трудолюбивые крестьяне занимаются разведением пчел, они имеют успех и значительную прибыль, но лень и уныние мешают тому, чтобы эта отрасль сельского хозяйства развивалась дальше. Воск и мед продаются хорошо и по хорошей цене.
Бараны довольно хороши, но их шерсть очень груба. На левом берегу Волги существует много суконных фабрик. Шерсть очень востребована там. Несмотря на это, не прикладывается никаких усилий, чтобы улучшить породу. Император предложил помещикам разводить мериносов, английских баранов, чтобы потом сдавать их. Я слышал, что только один помещик воспользовался этим предложением.
Почва здесь в целом богата, огромные леса и большие реки, орошающие край, дают жителям огромные дрова, дичь и рыбу. Этой просторной стране недостает лишь рук и упорства, чтобы стать превосходной. Ни в каком месте мира люди не могут легче найти все необходимое для жизни».11
В 1813 г., по мере продвижения русских войск по Европе и формирования очередной антинаполеоновской коалиции, началось освобождение из плена военнослужащих стран, ставших союзниками, и отправление их на родину.
Первым из «наших» мемуаристов, покинувших Оренбургскую губернию, стал Рюппель. В июле 1813 г. он из Бузулука выехал в сопровождении казака в Саратов, где проводил плен его брат, чтобы вместе с ним отправиться на родину. Эта радость омрачалась расставанием с добрыми Племянниковыми, которое стоило многих слез с обеих сторон. Благодетели подарили своему гостю зеленую кибитку со всеми необходимыми походными принадлежностями, теплыми мехами и одеждой.
Весной 1814 г. получил свободу и Циммерманн. Бузулук он покидал, растроганный расставанием с людьми, которые смягчили его пребывание в неволе. Пленные немцы из Бузулука и окрестностей в сопровождении двух русских офицеров отправились в Бугуруслан, который был назначен точкой сбора для всей округи. Каждый был снабжен шинелью, двумя парами рубашек и парой ботинок, в которых многие нуждались. Начальником транспорта был назначен помещик Жданов, упоминавшийся Рюппелем. 17/29 марта пленные на крестьянских санях выехали в путь. Циммерманн получил почетное назначение квартирмейстера и должен был ехать с русским унтер-офицером перед транспортом и обеспечивать дома для ночлега. В июне они добрались до Бугульмы, где остались на некоторое время, так как среди пленных многие заболели, в том числе и сам мемуарист. В качестве лекарства он использовал козье молоко, которое покупал у хозяев. В одну из ночей в городе начался сильный пожар, и пленные приняли участие в его тушении, разобрав несколько домов и не дав тем самым огню распространиться дальше. Во время их отъезда жители провожали пленных благодарными возгласами и добрыми пожеланиями. Кстати, Вагевир, проезжавший через Бугульму в середине июля, отметил, что большая часть города уничтожена пожаром, а жители ютятся в хижинах, возведенных в открытом поле, и палатках.
Пленные французы были освобождены лишь летом. 3/15 июля за свой счет на родину из Мензелинска выехали 6 голландских (в том числе Вагевир) и 2 французских офицера в сопровождении русского унтер-офицера. Накануне отъезда голландец в последний раз поехал в имение Майорова, чтобы попрощаться и передать слова благодарности. Хозяева при этом вновь выразили свое дружелюбие, а Яков пришел в комнату Вагевира и поцеловал его руку. Госпожа Майорова и дочери со слезами распрощались с гостем, а Степан Никитович еще восемь верст сопровождал отъезжающих верхом на лошади до переправы через реку Ик. На следующий день офицеры прибыли в Уфу, чтобы получить от губернатора по 100 руб. на дорогу, которые, как они ошибочно считали, приказал выплачивать император Александр. Уфу они покинули еще через день.
24 июля/5 августа Белэ, а также еще 55 офицеров и 30 рядовых покинули Бирск. После прибытия в Бугульму и последовавшей там остановки на неопределенный срок Белэ и его друг врач Брюггеман решили, как уже говорилось, съездить в Уфу. В итоге на родину они отправились лишь 2/14 сентября, но так как ехали на почтовых лошадях, то есть достаточно быстро, Риги достигли за 42 дня.
4/16 октября в путь отправилась и партия Ноказа из 9 офицеров и 200 солдат. В д. Кичуевской Бугульминского уезда с ними произошло следующее трагикомическое событие. Прибывшие сюда французы встретили ранее находившихся здесь товарищей, и солдаты решили отметить свою встречу. Они запаслись большим количеством продовольствия и водки. Праздник начался с еды и выпивки и закончился радостным пением и выкриками. Как раз в этот день местные жители отмечали престольный праздник деревенской церкви, собравшись в полуразрушенном сарае. Русские также пили и пели во все горло. Некоторые из них, выйдя из помещения, посчитали очень плохим, что французские пленные выбрали тот же день, чтобы петь свои, как им показалось, насмешливые песни, в чем крестьяне увидели пародию на свое поведение. Водка с той и с другой стороны воодушевила головы, русские напали и начали вместе прогонять французских солдат. Потом они стали бросать камни на скамьи, которые служили праздничным столом французам. Те ответили на эту непредвиденную атаку другими камнями, брошенными не менее точно. Сошлись ближе, и, после неоднократных ударов с той и с другой стороны, крестьяне бежали и были вынуждены даже оставить деревню. Беглецы спали бы под открытым небом, но сотник кантона и французские офицеры сумели примирить победителей и побежденных, восстановить мир и обеспечить крестьянам возвращение по домам.12
Подводя итоги, можно сказать, что Оренбургская губерния стала для указанных мемуаристов символом России, воспоминаниями о которой они поделились со своими читателями. И если в начале каждых мемуаров основное внимание уделяется боевым действиям, во время которых зачастую не было ни времени, ни возможностей наблюдать за повседневной жизнью страны и её жителей, то плен предоставил иностранцам прекрасный шанс окунуться в неё с головой. В нашу работу попало далеко не всё, что увидели в Оренбургской губернии и описали в своих мемуарах иностранцы-военнопленные. Желающим узнать больше предлагаем обратиться к первоисточникам, находящимся в крупных отечественных библиотеках.
Ну а закончить статью хотелось бы шуткой Белэ: «Какое прекрасное и познавательное путешествие мы совершили за счет царя!».13
Список использованных источников
Мы намеренно опускаем в данной статье сведения из официальной русской документации о военнопленных и приводим только субъективные воспоминания мемуаристов, лишь иногда добавляя уточняющую информацию, например датировку событий. Более объективную информацию см. в нашей публикации 2009 года. Хомченко С.Н. Мемуары военнослужащих армии Наполеона, проведших плен в Оренбургской губернии в 1812 – 1814 гг.// История Оренбургская: Наследие и современность. – Т. 2. – Оренбург. 2006. С. 325 – 336; он же. Военнопленные армии Наполеона в Оренбургской губернии //Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы. Материалы XV Международной научной конференции. Можайск. 2009. С. 360 – 386. Мемуары Ноказа были изданы анонимно. Об их атрибуции см.: Попов А.И., Хомченко С.Н. Установление авторства анонимных мемуаров // Эпоха 1812 года. Исследования. Источники. Историография. – М., 2007. (Труды ГИМ. Вып. 166) С. 215 – 223.
Оригинал публикации находится на сайте журнала "Бельские просторы"
Автор: Сергей Хомченко
