- Ну что ж, подожди, завтра ты мне заплатишь за свою выходку. Что же делать? Отложить всё? А если эта бестыжая и потом мне всё сорвёт? Ладно, сделаю сама, - решилась Фатьма и тихонько выскользнула за дверь.
Она буквально кралась, осторожно, на цыпочках. У покоев Кёсем остановилась, посмотрела на сидящих возле стены служанок, забывшихся крепким сном, и тихонько дёрнула дверь.
Вновь постояла, прислушалась и скользнула в открывшийся узкий проём. В комнате царил полумрак. Бледный свет одиноко мерцавшей свечи заставил Фатьму остановиться и сориентироваться в темноте.
Поняв, наконец, куда идти, она захватила с тахты подушку и, оказавшись возле колыбели, склонилась, положила её на голову ребёнку и прижала.
И в этот момент из своих укромных мест выскочили охранники и схватили за руки Фатьму, Долунай-калфа принялась спешно зажигать все свечи, с кровати подхватилась Кёсем-султан, а по коридору уже бежала Хандан-султан.
Вопящую Фатьму потащили в темницу.
- Я тебе говорила, Фатьма, что ты ничтожество, - крикнула ей вдогонку Кёсем-султан.
Хандан-султан, увидев всё своими глазами, приказала немедленно разбудить султана.
Ахмед влетел в покои Кёсем-султан, и она с плачем бросилась в его объятия.
- Где мой шехзаде, с ним всё в порядке? – тревожно вскрикнул повелитель.
- Да, Ахмед, я отнесла его в покои к Нургюль-хатун, потому что знала, что этой ночью ему грозит опасность, - ответила Кёсем.
На следующий день пришедшая в себя служанка Фатьмы решила покаяться и рассказала обо всех преступных замыслах своей госпожи, исполнительницей которых она стала из страха быть посаженной в мешок со змеями.
- Ты что такое говоришь, хатун? Фатьма-султан оба раза подстроила выкидыш Махфируз-султан? – в ярости вскрикнул султан Ахмед, присутствующий на допросе служанки.
Хатун отпрянула и рухнула на пол в ноги султану.
- Повелитель, я знаю, нет мне прощения, шайтан меня попутал, казните меня, повелитель! Две души невинные загубила,– рыдала она.
- Увести! – брезгливо бросил Ахмед и потёр виски. – Бедная моя Махфируз, столько настрадалась по вине этих двух нечестивых. Могла бы мне ещё шехзаде родить…Казнить обеих!
- Повелитель, Вас желает видеть Хандан-султан, - обратился к нему Дервиш-паша, переговоривший о чём-то с охранником.
- Пусть войдёт, - разрешил султан, ещё более помрачнев.
- Матушка, как могло такое произойти во вверенном Вам гареме? Вам сложно управлять им? Скажите, и я найду решение. Вы знаете, что я лишился детей в результате преступления, а не потому, что Махфируз слаба здоровьем? Если бы не Кёсем и кормилица шехзаде Османа, я мог бы потерять и шехзаде Мехмеда. Это неслыханно, валиде! – Ахмед метал громы и молнии. – Вам есть что сказать в своё оправдание?
- Сынок, я полностью признаю свою вину. Попав в гарем молоденькой девочкой, я была далека от интриг, не научилась справляться с ними и по сей день. Лишь Аллах помог мне выжить здесь и уберечь тебя, послав добрых и верных защитников.
Однако, сынок, я здесь не для того, чтобы оправдываться перед тобой. У меня добрые вести, - Хандан смахнула слезу и улыбнулась. – Лекарша, наблюдавшая Махфируз, написала в своём журнале, что выкидыш она лишь предполагает. А мы, не разобравшись, в суматохе сослали Махфируз. Так вот, гонец прибыл из Старого дворца с вестью, что ребёнка удалось сохранить. Махфируз-султан беременна и хорошо себя чувствует.
- Матушка, это правда? О, Аллах, ты велик! Благодарю тебя! Немедленно послать в Старый дворец и привезти сюда Махфируз-султан! – распорядился повелитель и вознёс молитву Аллаху.
На радостях султан Ахмед своим милостивым решением простил служанку Фатьмы Дахие-хатун и велел отправить её подальше от столицы, в небольшой скит в глуши лесов, трудиться и замаливать грехи.
Фатьме, как матери шехзаде, султан заменил казнь семью ударами палками. Это было суровое наказание, многие погибали после пятого, но Фатьма выжила.
По закону гарема выживших помещали в лечебницу, а потом отправляли на самые грязные работы. Фатьму отправили в изолятор ухаживать за инфекционными больными. Даже после сурового наказания её не оставляла мысль сделать своего сына единственным наследником, ей не терпелось узнать, в каких условиях содержится её шехзаде. И вот однажды ночью ей удалось немыслимыми путями вырваться из лечебницы и пробраться в покои, где находился её сын.
Валяясь в ногах у няни сына, она уговорила её не звать охрану, убедилась, что мальчика содержат достойно, подержала его на руках и убежала обратно.
А через неделю маленький шехзаде заболел. У него поднялась высокая температура, всё тело покрылось сыпью, и вскоре ребёнок скончался.
Несколько суток из инфекционной лечебницы раздавались душераздирающие крики Фатьмы “Я убила своего сына”, и её в конце концов увезли в клинику для душевнобольных, где она вскоре и скончалась.
В гареме был объявлен строгий карантин, провели серьёзную обработку, эпидемии удалось избежать.
Абаза места себе не находил, переживая за жену и сына. Когда, наконец, Дервиш сказал ему, что карантин окончен, в гареме никто не заболел, Мехмед изъявил желание встретиться с супругой.
Дервиш обещал поговорить с валиде-султан, и вскоре Абаза забрал Нургюль с Хасаном домой.
Шерифе-хатун устроила по такому случаю праздник. Слуги сделали генеральную уборку, украсили комнаты, повар превзошёл себя, приготовив изысканные кушанья, и особенно роскошный десерт.
После ужина Абаза забавлялся с сыном, Нургюль и Шерифе-хатун обсуждали дворцовые новости, в комнате царила уютная атмосфера спокойствия и благополучия. Зажжённые свечи и алые цветы усиливали сказочную добрую обстановку.
- Очень не хочется расходиться, но нужно идти спать, завтра рано вставать, - с нотками досады в голосе сказала Нургюль.
- Зачем же тебе рано вставать, спи, сколько захочешь, Шерифе-хатун займётся с Хасаном, - ответил Мехмед, делая сыну “буки-буки” и заливаясь вместе с ним радостным смехом.
- Конечно, займусь, с удовольствием, - подхватила Шерифе.
- Я должна быть во дворце не позднее утреннего кормления, шехзаде привык ко времени, будет плакать…- тихо промолвила Нургюль, искоса поглядывая на супруга.
Вмиг в комнате повисла напряжённая тишина.
- Нургюль, разве ты не насовсем приехала домой? – спросил Мехмед с металлом в голосе.
- Пока нет, Мехмед, - словно извиняясь, ответила Нургюль.
- Понятно. Сынок, идём спать, папа покачает тебя, песенку споёт, - Мехмед встал, взял сына на руки и, что-то замурлыкав себе под нос, пошёл в детскую комнату.
- Нургюль-хатун, простите меня, Вы разве не сказали Мехмеду-паше, что остаётесь в гареме? – спросила Шерифе-хатун.
- Нет…Он не спрашивал, а я побоялась, думала, позже скажу. Понимаете, не могу я оттуда уйти, пока Махфируз не родит малыша, тревожно мне за неё. Хотя Хандан-султан и пригласила уже ещё одну кормилицу для будущего ребёнка. Не так уж и долго до родов осталось, - поделилась с женщиной своими переживаниями Нургюль.
- Хорошо, Нургюль-хатун. Идите к Мехмеду-паше, поговорите с ним, он поймёт, он любит Вас, - женщина дотронулась до руки девушки, и они улыбнулись друг другу.
Ночью супруги помирились и договорились, что как только Махфируз разрешится от бремени, Мехмед заберёт из гарема свою семью.
На следующий день Нургюль-хатун вернулась к своим обязанностям и с удовлетворением отметила, что Махфируз уже в Топкапы, обе султанши выглядят весёлыми и спокойными.
Они продолжали общаться и часто проводили время вместе.
В гареме считали, что это Кёсем разоблачила Фатьму, и стали относиться к султанше с благоговейным трепетом, перестав не только задевать её, но и попадаться лишний раз ей на глаза.
Султан Ахмед почувствовал себя увереннее, он всё больше набирался опыта в делах, янычары, похоже, почувствовали в нём силу и притихли.
Дервиш-паша не мог похвастаться таким спокойствием. Он иногда вспоминал злобный взгляд Сафие-султан и её последние слова, брошенные ему перед отъездом из Топкапы.
В том, что султанша ему отомстит, паша не сомневался. Но с какой стороны ждать удар, он не знал. Он ликвидировал все свои слабые, уязвимые для врагов, места. Разве только…Но нет, никто за многие годы не узнал его тайну, а теперь и подавно, когда он стал в тысячу раз осторожнее.
Вскоре во дворец Топкапы вернулись Халиме-султан и Мустафа. Для них были подготовлены отдельные покои, правда, с усиленной охраной. Комната была просторной, чистой, оборудована всем, чем положено для удобства, в ней даже была небольшая библиотека.
К шехзаде продолжали приходить учителя. Уроки проходили под надзором.
У Халиме-султан была ещё дочь, но она жила в отдельных покоях с нянями и служанками. Кёсем удалось уговорить повелителя позволить матери изредка видеться с дочерью. И два раза в неделю Халиме-султан за руку с Мустафой в сопровождении трёх евнухов навещала свою девочку. Мустафа радовался встрече с сестрой, но, даже играя с ней, не отпускал мамину руку.
Халиме наконец-то обрела покой, она знала, что султан Ахмед не казнит её сына. Дервиш-паша сказал ей об этом мимоходом, встретив в коридоре дворца. И к ней, наконец, вернулся спокойный сон. Правда, сынок не отпускал её ни на минуту, и приходилось спать с ним, держа за руку. Но это неудобство было ничто по сравнению с постоянным ожиданием дильсизов.
По коридорам дворца Халиме сейчас ходила не спеша, без оглядки, отдыхая мыслями, словно бы растворяясь сознанием в спокойной атмосфере.
“Хандан не встречается, это хорошо, не хочу её видеть, молодые султанши не раздражают, они не высокомерны, относятся уважительно. Одна из них такая маленькая, что едва носит свой большой живот, наверное, скоро родит. Вторая высокая, ладная такая, красивая. Хаджи-ага сказал, что это она уговорила султана не казнить Мустафу, когда нас уже в темницу посадили”, - размышляла Халиме, ведя своего сыночка домой от дочери Дильрубы.
Внезапно сердечко Халиме затрепетало, и словно бабочки замахали своими крылышками в груди, - навстречу шёл Дервиш-паша. “О, Аллах, помоги мне, - стараясь казаться спокойной, прошептала Халиме и подумала: “Столько лет прошло, а этот человек вызывает во мне всё те же чувства”.
Дервиш приостановился, вежливо поклонился и продолжил свой путь. Халиме не удержалась и посмотрела ему вслед…и замедлила шаг. Откуда-то из ниши выскользнула женская фигура и невесомой походкой направилась вслед за пашой.
Подозрительно пробежавшись взглядом по удалявшейся женщине, Халиме впала в задумчивость.
Ей уже не раз приходилось видеть эту хатун недалеко от Дервиша. Что это, совпадение? Раньше паше по долгу службы позволялось посещать гарем, но сейчас, когда султан Ахмед назначил его на должность великого визиря вместо скоропостижно скончавшегося Сокколузаде Лала Мехмеда-паши, Дервишу запрещено это делать. Почему он здесь? И что делает эта хатун рядом с ним?
“Где я могла её видеть? – силилась вспомнить Халиме, - да это же калфа Зулейха, её змеиную походку ни с кем не спутаешь, не успеешь увидеть, а она уже уползла.
Насколько я помню, она Сафие-султан всё докладывала, что же госпожа её с собой не взяла? – продолжала размышлять султанша. – А, может, специально оставила? Конечно, ей нужен свой человек во дворце. За Дервишем, значит, следить велела. Убрать его решила, мешает он ей. Ох, Сафие, я тебя насквозь вижу, только вот сил у меня таких нет, чтобы тягаться с тобой,” – грустно ухмыльнулась Халиме и продолжила свой путь.