Егор отправился на машинный двор, Катя ушла к себе, в доме Прохоровых каждый занялся своим делом. После хорошей новости, что получили с утра, у всех было прекрасное настроение. А Тина забыв о том что хотела испечь хлеб, бегала от двора к двору по всей улице, рассказывая про Ивана Куприянова. Когда Егор появился на площадке, где стояли автомобили, его обступили коллеги водители.
— С возвращением Егор, а мы тебя тут ждали. Никто не верил что это ты угнал тогда машину. Дмитрич вон к твоему грузовику никого не подпустил, как председатель не ругался, одно твердил: “Вины Егора никто не доказал, вот когда суд своё слово скажет, тогда и будем решать, кому машину передать”, — довольно рассказывал Юрка Береговой, приятель Егора.
— Спасибо вам мужики, — поблагодарил всех Егор.
— А нам за что? — спросил Славка Кошкин.
— За то что не поверили в слухи о моём воровстве, за то что отцу с Ильёй помогали дом строить. Я ведь понимаю какая сейчас пора, уборка, а вы хоть на несколько минут, но приходили, помогали.
— Так это мы для себя старались, погулять охота. А где погуляешь как не на новоселье у тебя. Вот мы и старались, — залился смехом Юрка.
В это время к ним подошёл механик, Силантьев.
— Привет, Егор, с возвращением, — он пожал Прохорову руку.
— Спасибо Дмитрич, — ответил на рукопожатие Егор.
— Позубоскалили, теперь давайте, за работу. А ты, — он обратился к Егору, — заводи машину, бери путевой лист в конторе и поезжай на девятое поле, под комбайны, там просо сегодня обмолачивать будут, поэтому прохлаждаться некогда.
Поговорив ещё несколько минут, водители разошлись каждый к своей машине, и скоро на машинном дворе почти никого не осталось, кроме тех кто был на ремонте. Егор подъехал к небольшому кирпичному домику, что служил конторой на их втором участке. Из открытого окна был слышен раскатистый бас Левашова, он распекал заведующего воробьёвской фермой, за то что не вовремя завезли корма для коров.
— Свою бурёнку дома, наверное покормить не забыл, а колхозные по твоему и так обойдутся? — обращался он к Николаю Косенькому, тот что-то отвечал в своё оправдание.
Егор вошёл в небольшую комнату, служившую диспетчерской и бухгалтерией одновременно, и обратился к учётчице, Нине Петровне Калугиной.
— Нина Петровна, мне путёвка нужна.
Калугина оторвала глаза от ведомостей, лежавших перед ней на столе.
— А, Егор, отпустили значит, погоди немного, сейчас выпишу.
Прохоров присел на стоящий у стола стул. В это время из соседней комнаты, выскочил красный как рак Косенький, а за ним вышел Левашов. Увидев Егора, подошёл к нему и протянул руку.
— Ты извини меня, за то что поверил, в то что это ты кражу совершил. Да и как было не поверить, этот гад всё так ловко обставил, ещё дед Митя, долдонит одно: “ Прохорова видел своими глазами”, вот я и подумал что это правда.
— Да ладно, Николай Фёдорович, я сам виноват, не нужно было машину на току оставлять, отогнал бы на машинный двор, и ничего бы этого не случилось. Там сторожем Карпович, а он мужик серьёзный, не то что дед Митя, у Карповича муха мимо незамеченной не пролетит, а я вот дурак понадеялся, что всё будет в порядке.
— Ну вот и хорошо, что всё правильно понимаешь. Как говориться, некогда обиды копить. Бери путёвку и пулей в поле, запарка у нас, машин не хватает, на первом участке так вообще, тихий ужас, ячмень подбирать начали, а он весь полёглый, даже не знаю как справимся, чтобы без потерь обойтись.
Егор забрал путёвку, и уехал на поле, а Левашов посмотрев ему в след произнёс: “Да неловко с Егором всё вышло, и как это я так мог обмишулиться. Вот и думай теперь после этого, кто есть кто”.
Загрузившись просом из-под комбайна, Прохоров приехал на ток, и пошёл искать заведующего, а увидев Кускова спросил.
— Семён Павлович, просо где выгружать?
— Егор, вернулся, — Кусков подошёл к Прохорову и похлопал его по плечу, — правда как говорится, всегда наружу выйдет. Я говорил Куприянову, что это его рук дело, а он тут на меня с кулаками набросился. Ну теперь получит то что заслужил. Я всё конечно понимаю, обидно за бабу стало, но подличать так непозволительно, набил бы тебе морду и разошлись, а он вон какую аферу под это дело решил провернуть.
Егору было неприятно упоминание о его давней связи с Сашей Куприяновой, поэтому он решил закончить разговор.
— Ладно Семён Павлович, что теперь про это вспоминать. Зерно куда разгружать, а то некогда мне, комбайны простаивают.
— Так вон в тот угол подъезжай, туда уже и транспортёр подогнали, сейчас девчата быстро твою машину разгрузят, только борта открой.
Егор подогнал машину туда куда указал Кусков, несколько девушек из бухгалтерии забрались в кузов и орудуя деревянными лопатами, стали быстро разгружать просо. Он в это время отошёл в сторону, чтобы покурить, и увидел как к нему семенил дед Митя Сушкин.
— Егор, сынок, ты прости меня, за то что напраслину на тебя возвёл, бес меня попутал, сам не знаю что болтал, — подслеповато щуря глаза, стал просить он Прохорова.
— Не бес тебя дед попутал, а зелёный змий, пить нужно меньше, тогда и мерещится не будет, — ответил Егор старику.
— Твоя правда, хватил я тогда лишнего, вот мне и поблазнилось. А всё Ванька этот проклятый, это он гад такой напоил меня. Видать специально сделал, чтобы машину угнать,тверёзый я бы этого не допустил.
— Конечно не допустил, — Егор усмехнулся, глядя на старика.
— А ведь я тоже, так сказать пострадавшая сторона. Левашов меня из ночных сторожей разжаловал. Вот, днём теперь тут маюсь, — Сушкин обиженно шмыгнул носом.
— Ничего дед, за дневные сметы, тоже ведь денежки платя, так что убыток небольшой ты понёс, — Егору становился в тягость разговор с Сушкиным, — ладно, некогда мне, девчата машину уже разгрузили, в поле комбайны ждут.
— Так ты не обижаешься на меня сынок, — дед схватил Прохорова за рукав рубашки и заискивающее посмотрел в глаза.
Егору стало жаль старика, и он ответил: “Не обижаюсь. Живи спокойно дед”, закрыл борта машины и выехал с тока на дорогу.
Когда Иван и вечером не появился дома, Саша поняла что его забрали в милицию.
— Только бы не отпустили, а то мне тогда несдобровать, точно убьёт, если догадается что это я его сдала, — думала она всю ночь, с опаской прислушиваясь к каждому звуку.
Едва только в окнах забрезжил рассвет, она подскочила с постели и вышла во двор. Калитка закрыта, во дворе мужа тоже не было: “Ну значит сидит Иван, а иначе, где бы он был всю ночь”. Саша сняла с забора подойник и пошла в хлев, вернувшись в дом с полным ведром молока, стала цедить его в кувшин.
— Саш, вы что, поругались с Иваном?
Услышала она голос матери из соседней комнаты.
— Нет, не ругались, — крикнула Саша, так чтобы Ксении было слышно. Она налила в стакан парного молока, положила на тарелку сырники, что пекла вчера и пошла кормить мать.
— А дома он тогда почему не ночевал? — спросила Ксения, пытаясь самостоятельно сесть.
— Не знаю, может любовницу завёл, — ответила Саша, она поставила на небольшую скамеечку стакан и тарелку, и собралась уходить.
— Нет, что-то неладное у вас случилось, я же вижу. Ты вон тоже сама не своя, вчера весь вечер по окошкам металась. Разводиться с тобой он задумал, вот ты и переполошилась.
— Если бы он на развод согласился, то я только рада бы была. Да от Ивана этого не дождёшься. Ох, мама, если бы не твоя болезнь, давно бы меня здесь не было. Только ты меня и держишь, не могу я тебя оставить, а Иван этим пользуется.
— Так сдай меня в богадельню, раз родная мать тебе в тягость, — Ксения обиженно поджала губы и отставила в сторону стакан с молоком.
— Мам, не начинай, вот только твоих капризов мне сейчас не хватало, — попросила Саша мать, заботливо поправляя подушку за её спиной, — ты прекрасно знаешь, что я тебя не оставлю, как бы тяжело мне не было.
— Ладно, ты прости меня, я это не со зла сказала, вижу что гнетёт тебя что-то, вот и переживаю, — попросила прощения Ксения, — ты на ферму сейчас?
— Да, пора собираться.
— Тогда подай мне пяльцы мои, и нитки. Я хоть чем-то занята буду, пока вас нет.
— Сейчас мам, только переоденусь, — пообещала Саша.
Она выполнила просьбу матери, помыла посуду, и собралась уже уходить, когда к ним в дом ворвалась Тина Котлярова, и прямо с порога заявила.
— Сашка, Ваньку твоего в милицию заграбастали, это он зерно украл, а не Егор Прохоров.