Сердце у Саши учащённо забилось: “Значит сидит Иван в милиции. Что же теперь будет, только бы не узнал что это я поспособствовала тому чтобы его посадили. Хотя какая теперь разница, на суде ведь всё равно всё откроется, следователь предупредил что пойду по делу как свидетель”, пронеслись роем мысли в голове. Но она не подала вида что догадывалась где ночевал её муж, удивлённо всплеснув руками произнесла.
— Быть этого не может, ну что ты тётка Тина такое говоришь.
— По твоему я лгу, эх Сашка, за мной сроду такого не водится, чтобы врать. Мне не веришь, пойди у своей подруги спроси, у Ленки Прохоровой, я только что у них была, и Егор со своей учительницей тоже там, — скривив от обиды лицо возмутилась Тина.
В это время из маленькой комнатки послышался голос Ксении: “Саша, дочка, что случилось, с Иваном что-нибудь, я слышу к нам кто-то пришёл?” — Саша хотела было успокоить мать, что всё в порядке, но не успела этого сделать, Тина прошмыгнула к ней в комнату, и быстро затараторила.
— Сидит твой зять Ксенька, зерно с тока он к рукам прибрал, а на Егорку всё свалить хотел, вот только не получилось, раскусили пакостника, всё на чистую воду вышло.
— О Господи, да как такое может быть, — схватилась за сердце Ксения, пяльцы выпали у неё из рук, и она смотрела на Тину, глазами в которых плескался страх.
— А что ты удивляешься, как будто не знаешь что у Куприяновых всё семейство такое, что мамаша зятя твоего, что отец, если что в руки плывёт, не упустят, обязательно попользуются. Ну теперь думаю, им тоже не сладко придётся, приду с обыском, и всё что наворовать успели, заберут.
— Тётка Тина, ты ступай домой, мы тут сами как-нибудь разберёмся, плохой Иван или нет.
Саша взяла соседку за руку и вывела из комнаты, а потом проводила до порога.
— Вот ты не веришь мне, а напрасно, говорю вор твой муженёк, — успела прокричать Тина, перед тем как Саша захлопнула за ней дверь.
А из комнатки матери слышались причитания: “Господи, и чем мы только тебя прогневили, что ты так с нами. Как вот теперь жить будем, за Иваном как за каменной стеной были, а теперь что”.
Саша вошла к матери и сухим голосом произнесла.
— Мама, успокойся, Иван действительно украл зерно, и теперь его посадят.
— А тебе это откуда известно? — вытерев слёзы рукавом кофты, Ксения уставилась на дочь.
— Я всё слышала, как они тут у нас в палисаднике с Толиком Сычёвым разговаривали. Иван Толика на это подбил, и на Егора всё свалить надумал.
— А в милиции откуда про это узнали?
— От меня, я вчера поехала туда и всё рассказала.
— Зачем, зачем ты это сделала, Сашка? Ох, головушка моя горькая, ну что же ты такая непутёвая, сама своими руками мужа в тюрьму отправила. Жить как теперь без Ивана будем?
— А я что, инвалид, без рук без ног? Я работаю, и хорошо зарабатываю, не бойся, на жизнь нам с тобой хватит. А там может в город уедем. Тяжело мне здесь, сил нет больше оставаться.
— Куда ты уезжать собралась, да ещё меня, безногою тащить с собой? Где нас с тобой ждут, с распростёртыми объятиями. Эх Сашка, Сашка, погубила ты свою жизнь.
— Мам, хватит причитать, я жизнь свою погубила, когда за Ивана замуж выйти согласилась, а теперь всё исправить хочу.
— Так это ты специально сделала, чтобы от мужа избавиться? Всё надеешься что Прохоров к тебе вернётся? Можешь забыть про это, он женат, и за тебя совсем не думает. Живёт со своею кралею, а ты будешь сидеть у разбитого корыта.
— Егор тут не причём. Иван сам в этом виноват. Я развод у него просила, а он только издевался надомной. Я от отчаяния на такое решилась. А теперь думаю что всё правильно сделала, нельзя чтобы невиновный человек страдал. За свои грехи каждый должен отвечать сам.
— Вот ты теперь за свои и расплатишься.
— Мам, неужели тебе меня не жалко? Ведь муж бил меня, унижал, а ты во всём этом меня винишь.
— Конечно тебя, ты от Ивана загуляла, не он от тебя. И бил он тебя не просто так, а за дело. Так что нужно было смирится и терпеть, раз виновата. А ты вон что натворила.
— Вот ты и терпела, пока отец тебя инвалидом не сделал. А я такого для себя не хочу. Поэтому твёрдо решила уйти от Ивана, вот только болезнь твоя меня остановила. Да Господь видать решил мне помочь, Иван сам себе яму вырыл, а я только немного помогла ему там очутится. Успокойся мам, тебя я не брошу. Не бойся, проживём, и никто мне теперь не нужен, ни Егор, ни тем более Иван.
Проговорила Саша, набросила на голову цветастую ситцевую косынку и ушла на работу.
После того как стало известно кто украл зерно, Сашу ещё три раза вызывали к следователю. А через месяц состоялся суд на нём Куприянов с Сычёвым всё валили друг на друга. Каждый старался выгородить себя, а подельника обвинял во всех смертных грехах. Кроме этой кражи открылись и другие их совместные делишки поэтому получили оба по полной, дали десять лет каждому. Авилухин получил условный срок, но у него конфисковали весь скот. Что держал он на кордоне, и уволили из лесничества. Пришлось Кеше перебираться на жительство на хутор Лозовой, в старую отцовскую хатёнку и идти в колхоз работать конюхом. Сыновья его, от греха подальше, тут же уехали в город, радуясь тому что хоть их не привлекли по этому делу. Иван не знал, кто помогал Толику и Кеше с разгрузкой, а они сыновей Авилухина не выдали. Пострадали и родители Ивана. После обыска у них тоже нашли зерно, он успел навозить мешками на своём уазике. Поэтому частично конфисковали имущество. Неониллу сняли с заведующих птичником, и отправили работать телятницей. Владимир правда на пилораме удержался, но теперь в качестве рядового работника. Когда во время суда, Иван узнал что в качестве главного свидетеля выступает его жена, то вцепился в прутья решётки руками так, что побелели костяшки пальцев, и всё время, пока шёл процесс Саша чувствовала его ненавидящий взгляд на себе. А когда после приговора их выводили с Сычёвым из зала, проходя мимо неё крикнул: “Берегись Сашка, я всё равно вернусь. И тогда тебе не поздоровится”.
На следующий день после суда, когда Саша ушла на работу, к ней в дом нагрянули Владимир с Неониллой. Они по-хозяйски прошлись по комнатам, а потом Неонилла обратилась к Ксении.
— Что разлеглась тут как королева? Сына моего твоя шлёндра в тюрьму посадила, и думаете что после этого жить тут спокойно будете? А ну собирайся и выметайся отсюда. Дом этот мы сыну покупали, поэтому жить вам, тут не позволим.
— Да куда же я пойду, сватья, ты же знаешь у меня ноги не ходят, — Ксения жалостливо посмотрела на Неониллу.
— А нас это не волнует, ходишь ты или нет, сейчас полетишь отсюда, мы поможем. Вовка, — крикнула она мужу, — волоки эту колоду из дома, и чтобы духу ихнего тут даже не осталось.
В комнату мимо жены протиснулся Владимир, он подошёл к кровати, сгрёб Ксению в охапку и потащил на улицу. Когда Саша вернулась с работы домой, то обнаружила на лавочке у калитки сидящую мать, а саму калитку запертой на большой амбарный замок.