Брат подходил всё ближе и ближе, и вот Алёша уже видел его чёткие очертания лица: нежную улыбку, лысую голову и торчащие уши.
- Валера…
Мысли неслись в голове со скоростью метеора. Хотелось разрыдаться и обхватить руками брата. Но Валера не подошёл вплотную. Он стоял от Алёши в полуметре и не прекращал улыбаться.
Глава 1
Предыдущая глава
Глава 16
Метель стихла, и на белое, сверкающее полотно земли опускались одинокие снежинки, как бы убаюкивая грусть мальчика: вернись в дом, впереди тебя ничего не ждёт.
- Прогуляюсь, а потом, возможно, пойду домой, - вслух подумал Алёша, дойдя до конца улицы и свернув за одинокую усадьбу, которую уже три года никто не обрабатывал. Алёша вышел на небольшую полянку, занесённую снегом. Обычно по ней пробираются к железнодорожному вокзалу, чтобы сесть на электричку, но сегодня дорожки не было видно, а это означало, что близ живущие сельчане остались дома пережидать кратковременную метель или всё-таки дорожку успело замести. Всё вокруг говорило об одиночестве. И даже многолетний куст сирени, забытый посреди пустынной поляны, наклонил свои уставшие ветви вниз, напоминая отшельника, заплутавшего в пучине собственных мыслей.
- Ну и пусть, - мальчик ступил в сугроб, и валенок провалился сантиметров на двадцать, - пусть меня накроет снегом. В школе же говорили, что под толстым слоем тепло, и замёрзнуть нереально.
Сделав ещё шаг, а потом ещё и ещё, мальчик отправился на гул приближающейся электрички. Вообще, он очень любил смотреть на скоростные поезда и электрички, проносящиеся с высокой скоростью, но сейчас забыл об этом. Его просто тянуло к вокзалу, чтобы быть подальше от дома. Переступая тяжёлыми ногами по рыхлому снегу, Алёша представлял себя взрослым, как он уходит из дома, собираясь сесть на поезд, чтобы перемахнуть в чужой город и спрятаться там от мамы и бабушки.
- Было бы здорово сбежать от них, - буркнул себе под нос, услышав свист тормозов. – Сесть бы сейчас в электричку и уехать. И пусть радуются сколько влезет.
Подойдя к реке, Алёша остановился, снял сумку, положил на снег, чтобы не мешала.
- Не замёрзла, - присмотрелся к тонкому льду, под которым журчала вода. – А лягушки? Спрятались?
Наклонился пониже, стоя у самого края. Потыкал лёд мыском калоши, надетой на валенок, встал на колени и подул на прозрачную, хрустящую плёнку. Растаять помешал тонюсенький налёт снега, и Алёша убрал его варежкой, растерев по поверхности. Подо льдом ничего не было видно. Хотя на часах всего около четырёх часов дня, но уже смеркалось. Мальчик снял варежку, сунул её в карман куртки, чтобы не потерять, и вновь подул на лёд. Прозрачное «стекло» покрылось туманом. Ткнув пальцем в мутное пятно, Алёша прорубил препятствие.
- О, уже что-то видно, – ему показалось, что в воде что-то поблёскивает.
Тогда он разломал лед посильнее и сунул руку в холодную воду. Не рассчитав, намочил рукав куртки чуть ли не до локтя.
- Вот зараза! – Алёше не понравилась обжигающая холодом вода. Вынув руку, начал усердно стряхивать и выжимать ткань рукава. – Снимать придётся, - расстегнул молнию куртки.
Со стороны вокзала слышались голоса пассажиров, выходящих из электрички, а мелкий рокот электродвигателя поторапливал покинуть вагоны. Через несколько секунд тяжёлые массивные колёса поползли по рельсам, набирая скорость.
- Опоздаю, - завозмущался мальчик, торопясь выжать рукав.
Ему не терпелось перейти реку и взобраться по склону, чтобы помахать транспорту. Надев куртку, дёрнул молнию вверх, но она застряла прямо посередине. Алёша двигал "собачку" туда-сюда, чтобы освободить кусок ткани, попавшей между зубьями, но она не поддавалась. Застряла намертво.
- Ай, и так сойдёт! – махнув рукой, схватил сумку и бросился на хлипкий мостик.
Сообразив, что доска скользкая, повернулся боком и начал переход приставными шагами.
Электричка шумела уже где-то рядом, вот-вот пройдёт мимо, и мальчик не успеет попрощаться с железным «другом».
- Ещё чуть-чу-уть, - подбадривал себя Алёша, двигаясь сантиметр за сантиметром по обледенелому мосту. – Ещё немного…
Переливистый гул вагонов, колёс и рельс был уже близко. Алёша, злясь на свою нерасторопность, уронил варежку, которая торчала из кармана.
- Тьфу ты, - хотел достать, но побоялся прогибающейся доски. – Ну и плыви под лёд, д ура.
Переходя реку, он считал шаги и думал о том, сколько ещё осталось. Речушка-то всего ничего – в ширину два метра, а мороки с переходом… Осенью здесь было две доски, но кто-то решил, что ему они нужнее. А в прошлом году здесь стоял полноценный мост с железным прутом для опоры и деревянным настилом, но кто-то тоже решил, что мост здесь ни к чему. Хорошо, что доску постелили, хлипкую, но постелили же. До берега оставалось около сорока сантиметров. Алёша прищурил правый глаз и прицелился. Перепрыгнуть? Электричка уже успела проехать мимо, но это уже неважно. Сейчас нарисовалась новая цель – можно ли перескочить последний кусок деревяшки, покрытый льдом и снегом? Вот это забава, вот так риск!
- На физре прыгаю довольно далеко, - вспомнил мальчик и приготовился сигать.
Развернувшись лицом к берегу, поставил правую ногу назад, а левую вперёд, чтобы было удобнее прыгать, и, заведя руки за спину, сделал прыжок, помогая руками, как это делают спортсмены.
- О-пля!
Громкий возглас юного каскадёра захлестнул неожиданный треск льда и всплеск воды. Не сумел-таки удержаться на скользкой «тропинке». Ноги соскочили, и Алёшу потянуло ко дну.
«Мама», - прозвучало в голове растерянного мальчика, провалившегося в ледяную пучину.
Надо закричать, но горло зажало спазмом мышц со всех сторон. Холодная вода окутала худенькое тело, одетое в зимнюю одежду, и моментально сковало руки и ноги. Тысячи мелких студёных иголок вонзились в нежную кожу, пробиваясь через куртку, брюки и валенки. Алёша закрыл глаза, задерживая дыхание и мысленно прощаясь с Лилей, родителями, деревней и школой. Сумка, наполненная водой, послужила неподъёмным грузом. За считанные секунды она опустилась на безжизненное дно, волоча за собой окутанного свирепой бездной, беспомощного Алёшу. Он не чувствовал боли, не понимал, что произошло, но всё же старался не дышать.
Внезапно перед его лицом появился луч света, стремительно расширяющий границы сумрака. Вокруг стало радужно, как будто настало июньское утро, и на горизонте несколько раз блеснула зарница. Открыв глаза, Алёша уставился вдаль. Издалека показалась человеческая фигура, идущая прямо на него. Мальчик попробовал открыть рот, но губы занемели. С каждым шагом фигура становилась более отчётливой, и Алёша узнал в незнакомце младшего брата.
- Валера, - прошептал в глубине души и рискнул пошевелить рукой. Но намокший рукав дутой куртки отяжелел настолько, что мальчику не хватило сил придвинуть её к себе.
Брат подходил всё ближе и ближе, и вот Алёша уже видел его чёткие очертания лица: нежную улыбку, лысую голову и торчащие уши.
- Валера…
Мысли неслись в голове со скоростью метеора. Хотелось разрыдаться и обхватить руками брата. Но Валера не подошёл вплотную. Он стоял от Алёши в полуметре и не прекращал улыбаться. Маленький щекастик смотрел так, будто безумно был рад видеть Алёшу, который практически не уделял ему время, когда Валера был жив и здоров. Но сейчас, в эту роковую минуту, Алёша был готов наброситься на мальчишку, прижать к груди и никуда не отпускать. Чувство вины и безмерной любви захлестнули подсознание до такой степени, что хотелось разрыдаться. Разрыдаться от невосполнимой потери…
Валера помахал бледной ручкой и развернулся.
- Стой, - металось в тяжёлой голове, - не уходи.
Повернув голову, брат ещё раз махнул рукой и удалился в освещённый солнечным светом горизонт. Сердце разрывалось на куски, Алёша пытался высвободиться из ледяных оков, но они вцепились в него мёртвой хваткой. Оцепеневшие конечности не слушались старательного мальчика, не желали помочь догнать брата, чтобы сказать ему много хороших слов и попросить прощение за то, что Алёша не дарил любовь, а молча ненавидел. Голова словно распухла: неподъёмная, увесистая. Поднять её было невозможно. В животе горело и щипало, а лёгкие выгрызало неудержимое отчаяние вперемешку с ужасным давлением, будто на грудь положили огромное бревно.
Пока Алёша силился бороться с неизбежностью, неожиданно его конечности охватило невидимое пламя без дыма и запаха. Жгло адски больно, словно заживо сдирают кожу. Прокравшись к ладоням, а затем - к локтям, плечам и шее, пламя просочилось в горло и поползло вниз по пищеводу, в живот, бёдра, колени и выскользнуло через пятки.
- Валера! – закричал обезумевший Алёша и сел.
- Тише.
Глаза ещё не открылись, но мальчик уже мог слышать посторонние голоса.
- Ложись. Ой, у него высокая температура. – причитала женщина, пытаясь уложить ребёнка.
- Ничего, оклемается, - поддержал кто-то.
- Ох и напугал ты нас, - выдохнул незнакомец. – Это ж надо, как вовремя я приехал. Иду, смотрю, барахтается кто-то. Подумал, собака. Я ж его вынимать, а он драться. Несу - отталкивает и кричит. Так перепугался, что чуть сам со страху не умер.
- Спасибо тебе, - всплакнула женщина и погладила засыпающего ребёнка по влажным волосам. – Спасибо. Если бы не ты, не знаю, чтоб мы сейчас делали. И что он там делал? Какого чёрта его к реке понесло?
- Может, на поезд хотел посмотреть? Он же с детства их любит.
- Любит… Ой, горюшко, говорила же, не в нашу породу. Сумасброд какой-то. Замучил, спасу нет.
- Вот Вам список лекарств, и выздоравливайте, - в разговор влез женский сиплый голос. – Зря в больницу везти не соглашаетесь. Хотя воспаления схватить не должен. Крепкий пацан.
- Спасибо большое, Юлечка. Ты иди, а мы теперь сами.
- Всего доброго. Через два дня зайду - проведать пловца.
- Заходи, заходи, Юлечка.
- А Ирина где? Что-то её давно невидно.
- Ой, Юля, и не спрашивай, - всхлипнула женщина, - заботы у неё всё какие-то, дела. Ничего не рассказывает, всё держит в себе.
- Не оправилась, значит. М-да, страшно это – потерять ребёнка. Вот и чуть со вторым не попрощались.
Спасибо за ваши лайки, репосты и комментарии.