Отец мужа у одной женщины мужик толстый – с брюхом, но хорошо орудует топором, что угодно построит, даже бревно поднять может.
Голос сильный и зычный, говорит, как будто кричит, любит командовать.
Мать мужа – женщина тихая и добрая, боится супругу возразить: со всем соглашается: «Да, ты прав, прав, конечно».
Утром, когда мощный муж спит, она готовит завтрак, обязательно чистое полотенце рядом с умывальником.
Ест грозный муж, она подает, никогда рядом не присядет. Встанет из-за стола, тогда и ей можно. И во время обеда, и за ужином.
Он любит париться в одиночестве, вернется из бани, сядет на диван, дышит тяжело. Надо обязательно поднести кружку холодного кваса. Муж – голова, командир, хозяин. Жена – прислуга, которая права голоса не имеет.
Приехал сын с молодой женой, у них нет детей, вместе месяца три. Надо показать родителям вторую половину, да и отец по телефону требует.
Мать мужа стол накрыла дорогим гостям. Все сели, кроме нее, она на кухне с пирогами возится, участия в общем разговоре не принимает, как будто чего-то стесняется.
Молодые в городе снимают квартиру, у них современная семья – равноправие. Муж ласковый и добрый, заботится о жене, а она очень хорошая хозяйка – съемная квартира сверкает чистотой, холодильник никогда пустым не бывает.
Работа сложная – медицинская сестра в больнице – весь день на ногах. Иногда встречаются капризные бабушки и дедушки, которым кажется, что их неправильно лечат.
У медицинской сестры голос хороший, от него спокойно на душе делается, подойдет и скажет: «Бабушка, вы не беспокойтесь, сейчас укол поставлю, легче станет. Это очень хорошее лекарство, доктор специально вам прописал. Прыгать и бегать будете». И притихнет сердитая старушка: «Дай Бог тебе здоровья, доченька».
А «доченька» работает, и никто не заметит, что устала. И вечером домой, чтобы семейное гнездышко было теплым и уютным.
И муж у нее хороший, как отец, все умеет делать, рядом с ним хорошо, и кажется, что нет в мире места тревогам и бедам.
Приехали молодые родителей навестить, жена ни разу не была в их родовом имении.
Сидят за столом, мать принесла тарелки с пирогами, поставила.
Отец говорил, что молодые в город едут, потому что бестолковые: «Вот вы, например, что там увидели? У нас дом большой – пять комнат, баня новая, чего еще надо? Можно свиней завести, мясом торговать, его с руками оторвут».
Помолчал, на невестку уставился: «А ты можешь в нашей больнице работать».
Промолчала невестка, зачем с ним спорить?
Муж начал говорить, чтобы отца поддержать: «Ты прав, батя, от города голова болит, а тут воздух чистый и работы навалом». И начал мысль развивать, что настоящим мужиком можно стать только на земле, где предки жили.
Молодая жена робко возразила: «У тебя диплом инженера, ты на предприятии можешь реализоваться». Но не успела договорить, как свекор ударил кулаком по столу и закричал: «Молчать, женщина, когда мужики разговаривают. Встань и шагай на кухню – матери помогать. Чего сидишь»?
Слезы на глазах от обиды, вскочила, как ошпаренная, выбежала во двор. Села на ступеньку крыльца, почувствовала, что лишняя.
Ждала, что муж выйдет, но тихо: не скрипят половицы – нет никого. И свекровь не появилась.
Сидела часа полтора - холодно, и подумала: «Замерзну, но туда не пойду».
Показались муж с отцом. Свекор удивился: «Ты чего расселась? Марш домой»!
И негодование вспыхнуло, как хворост: «Не сметь на меня кричать»!
Опешил мужик, подошел ближе, пристально в глаза посмотрел, даже руку поднял, но опустил. А муж стоял и молчал, словно ничего не случилось. Плюнул свекор, дальше пошел. Задержала мужа, сказала: «Он бы меня ударить мог, а ты стоял и смотрел. Не ожидала такого».
Ответил тихо: «Так в нашей семье принято, а в чужой монастырь со своим уставом не ходят».
Последнее сказала: «Думала, что твоя семья – я. Ноги моей здесь не будет. У меня есть тридцать тысяч, найду машину и в город. Ты как хочешь, можешь остаться, с батей свиней выращивай».
Смело зашла в избу, взяла сумку, проверила, на месте ли телефон, пошла вдоль улицы, чтобы выбраться из этого места.
Догнал все-таки, тоже в руках сумка, в ушах гневные слова: «Сопляк, подкаблучник»! В глазах рука матери – крестит на дорогу.
Ехали молча, и несколько дней не разговаривали. Трудно забыть тяжелую руку крепкого мужика, словно и сейчас над твоей головой. Трудно забыть растерянное лицо молчащего мужа.
Семейная жизнь продолжалась, а рана осталась – на всю жизнь. Дети успокоили, зажила рана, но рубец все равно остался.