оглавление канала
Оказавшись в центре, он спросил:
- А тебе куда надо-то?
Поразмышляв минуту, я проговорила:
- В казино…
У него слегка округлились глаза. И он еще раз внимательно осмотрел меня с ног до головы. А потом грустно сказал:
- Зачэм такая красивый дэвушка и в казино? Казино – плохое мэсто! Очень плохое! Давай, я тебя лучше домой отвезу! Мама ждет, папа ждет… Волнуются родитэли… Родитэль уважат надо.
Вот же, блин!! Сейчас мне только чтения морали и не хватало! Но с парнем что-то надо было решать, иначе он до утра мне лекции будет читать. Тяжело вздохнув, скромно прочирикала.
- Да меня там подруга ждет. Я играть не собираюсь. Не люблю я этого. А подругу оттуда из этого вертепа надо вытаскивать.
Слово «вертеп», похоже, было ему незнакомо, но общий смысл уловил, и покладисто махнул головой, нажав на педаль газа. При выходе я, поблагодарив его, оставила деньги на сиденье. Он с грустью посмотрел на купюру, опять вздохнул и укоризненно покачал головой. То ли, не одобряя получения денег, то ли моего упорного желания попасть в казино. Махнув ему на прощание рукой, я отправилась к гостеприимно распахнутым, и переливающимися всеми цветами радуги дверям казино. Перед самым входом притормозила. И оглядела себя с ног до головы. Дресс-код у меня был так себе. Джинсы, свитер, кожаная куртка, вполне, кстати, приличная и дорогая. Джинсы тоже были куплены не на китайском рынке, только чуток вымазанные в саже. Ну и ладно! Уверенность и еще раз уверенность…!! Я выдала лихую улыбку и стала бодро подниматься по ступеням.
Охранник на входе с некоторым подозрением посмотрел на меня. Я нахмурила брови. Ни дать, ни взять, хозяйка вернулась, а подчиненные ни ухом, как говорится, ни рылом. Он даже слегка отпрянул от меня. Так… С лицом нужно поработать, а то уж больно сильные эмоции возникают у людей при виде моей мимики. Ну это сейчас не очень важно, можно и на потом оставить, на мирное, так сказать, время. Я не стала снимать куртку в гардеробе. Уж если изображать нахальство, то по полной программе, безо всяких полумер. Ко мне кинулась барышня в белой блузке и короткой, обтягивающей плотно ее бедра юбке, которую я поначалу приняла за пояс. Склонив на бок свою кукольную головку с фарфоровыми глазками и нарисованными губками, она зачирикала:
- Вы к нам поиграть, или просто время провести. Если поиграть, то будьте любезны приобрести в кассе фишки, а если просто отдохнуть, то вот эта дверь ведет в бар и ресторан.
Я ответила ей встречной «сладкой» улыбкой, от чего барышню, почему-то, слегка перекосило.
- Я подумаю… А пока, пожалуй, лучше в бар…
И больше не обращая внимания на трепещущее, словно бабочка у фонаря, существо на непомерно высокой шпильке, неторопливо отправилась в бар. За дверью оказалось весьма уютное помещение с приглушенным светом, и легкой, фоном звучащей, музыкой. Зал был мало заполнен, всего две или три парочки. Бармен, статный, чернобровый мачо, лениво протирал бокал чистой салфеткой. При виде меня, дежурно расцвел улыбкой, которая должна была сбить меня с ног, и если я не рухнула сразу, то только благодаря своей закалке. Когда я, усевшись на высокий табурет увидела прайс-лист с ценами, то сразу стало понятно вся радостная мимика персонала. Было очень странно, что за такие деньги около каждого посетителя не стоит такой же мачо с опахалом из павлиньих перьев.
Парень настороженно наблюдал за мной, пока я изучала ассортимент бара. Не иначе, как опасался, что, увидев цены, я сразу кинусь в бега. Не кинулась. Чем вызвала очередной фейерверк взглядов и улыбок. Отодвинув небрежным жестом по полированной поверхности барной стойки винную карту, голосом избалованной девицы, процедила:
- Мартини драй с кусочком льда и маринованной луковкой….
Бармен посмотрел на меня с уважением. Это было забавно. Чем небрежнее тон с обслуживающим персоналом подобных заведений, тем они больше проникаются уважением к подобным клиентам. Интересно, этому их специально обучают, или подбирают подобные типы характеров с холопской психикой? Через минуту я получила свой мартини, и принялась пить его маленькими глоточками через край, с отвращением выкинув небольшую коктейльную трубочку, наблюдая за залом поверх бокала. В самом углу зала я приметила небольшую дверь с табличкой «посторонним ход запрещен», как видно, оставшуюся еще со старых времен, и ради прикола оставленной администрацией. Рядом два бугая в черных костюмах, словно братья-близнецы, сидели развалясь в креслах. Я принялась размышлять. Сеня говорил, что при разделе Филину отошли все подобные заведения. Значит, ребятишки из его команды. Никаких других кличек значимых в этой компании, кроме как Филин и Скальпель, я не знала. Шестерки типа Седого и Малька, были не в счет. С ними мне говорить было не о чем. И я решила пойти ва-банк. Вытащив из сумки крупную купюру, я положила ее на барную стойку и двумя пальцами пододвинула ее к бармену. Произнесла ленивым голосом богатой бездельницы:
- Сдача твоя, если ты мне позовешь Скальпеля…
У бармена, потянувшегося было за денюжкой, при имени «Скальпель» рука замерла на полдороге, а брови испуганно взметнулись вверх. Он убрал руку, схватил чистый стакан и принялся его натирать с такой силой, что я испугалась, что хрупкое стекло сейчас же разлетится в его руках на мелкие кусочки и поранит его. Я усилила нажим:
- Родной… Ты что оглох?
Парень испуганно посмотрел на меня и пробормотал с преувеличенным возмущением:
- Вы что, девушка, мартини перепили… О чем речь, я что-то никак не пойму… - А сам при этом стал кидать многозначительные взгляды на парочку братьев-близнецов, не иначе, как рассчитывая на телепатию.
С телепатией у ребят как-то не сложилось, и в сторону бармена они не смотрели, а смотрели на двух девиц, лет по пятнадцать, наштукатуренных так, что трудно было разобрать не то, что возраст, но и пол. Не меняя интонации, и не повышая голоса, я пропела:
- Слушай, дружок… Если ты не найдешь мне сейчас же Скальпеля, я тебе вот этой бутылкой с остатками мартини, нос сломаю. День у меня был паршивый, так что, рекомендую к моим словам отнестись серьезно. – И мило ему улыбнулась.
Не знаю, что его больше доконало, мои слова с угрозой или моя улыбка. Но из-за барной стойки он выскочил, как ошпаренный, и кинулся со всех ног к сидящим ребятишкам. Я продолжала сидеть, и с высоты барной табуретки наблюдала за происходящим. Мачо подлетел к парням и склонившись к ним начал что-то им эмоционально рассказывать или докладывать, поди разберись в их уставе. При этом он с некоторой опаской поглядывал на меня, и изредка тыкал пальцем в мою сторону. Братья-близнецы его слушали, хмуря свои умные и не очень широкие лбы. Затем, один из них поднялся, и мягкой крадущейся походкой направился ко мне. Не знаю, как с соображаловкой, но физическая подготовка была на уровне. Профессионал в парне чувствовался за версту. Значит, о собственной безопасности народ заботился. И не просто заботился, а уделял серьезное внимание при наборе кадров, что не могло не радовать.
Парень подошел ко мне и хмуро оглядел меня с ног до головы. Потом сурово спросил:
- Ну… И зачем тебе Скальпель понадобился?
Я сразу почувствовала себя на допросе. Под его тяжелым взглядом, которым можно было не то, что гвозди заколачивать, а и асфальт ломать, как отбойным молотком, мне захотелось залезть под барную стойку, и оттуда пищать мышью: «Дяденька, не забижай сиротку…» Но после всего пережитого мне уже было не очень страшно. Я посмотрела на него с прищуром и протянула, словно песню запела:
- А это, мил друг, я скажу только ему. – Видя, как парень набрал в грудь воздуха, поспешно прибавила. – Передай, что у меня для него есть ценная информация, от которой зависит ваше общее благополучие.
Он посмотрел на меня, словно рентгеновским лучом проверил. Хмыкнул и отошел. А я с некоторым облегчением выдохнула, и одним махом выпила остатки мартини из своего бокала. Нет, если дальше так пойдет, то тут и спиться недолго. И мне опять захотелось в лес. Там все понятно: здесь свои, там чужие, безо всяких особых хитростей и недомолвок. Если что, медведь в тайге хозяин, и никто никогда не узнает, где могилка моя. По крайней мере, определенность. А тут… тайны Мадридского двора, блин! Никаких нервов не хватит!
Парень зашел в дверь с табличкой, а я принялась ждать. Вдруг дверь, ведущая в общий холл, распахнулась и на пороге появился…Андрей! Честно говоря, чего-то подобного где-то в глубине своего сознания, я ожидала. Он сразу кинулся ко мне.
- Линка!!! Ты как здесь?! Откуда?! Нам Серега сказал, что тебя по программе защиты свидетелей спрятали. Что произошло?! Что ты ТУТ делаешь?!
Вопросы сыпались из друга, словно из рога изобилия, без остановки. А я чуть не брякнула: «Ну здравствуй, Скальпель». Но удержалась. Я могла и ошибаться. А в таком деле, как мое, ошибки могли дорого обойтись. Поэтому я ждала, когда у друга иссякнут все вопросы, а потом с улыбкой проговорила:
- Андрюша, а у меня такой же вопрос к тебе. Ты-то как тут оказался?
Андрей растеряно хлопнул на меня ресницами, будто я сморозила несусветную глупость.
- Я в казино пришел поиграть, с людьми встретиться. А тут мне ребята монитор показывают. Говорят, гляди, какая-то наглая девица заявилась и Скальпеля требует. Я гляжу, а это ты оказывается та самая «наглая девица». Вот я и прибежал, узнать, что случилось. – И пояснил мне на мой недоуменный взгляд. – Тут же камеры кругом стоят, научный прогресс, как говорится, в действии на благо трудящихся. – Попытался он пошутить.
Но мне было совсем не смешно почему-то. В моей голове быстро задвигались пазлы, становясь на место. И сейчас передо мной встала дилемма: что можно рассказывать Андрею, а что нет. Видя, что я задумчиво смотрю на него, но его не вижу, что называется, обратив взгляд внутрь себя, он нерешительно задал главный вопрос, который его действительно интересовал:
- Скальпель-то тебе зачем?
Я усмехнулась уголком губ:
- Андрюш, Скальпель мне без особой надобности. Мне нужен Филин. И я рассчитывала, что Скальпель выведет меня на него. И, прости меня, если ты не Скальпель, то сказать я тебе ничего не могу.
Андрей разозлился. Попытался опять вспылить, но быстро пришел в чувство. Во-первых, для разборок место было неподходящее. Вон, народ уже внимательно смотрит в нашу сторону, привлеченный нашим эмоциональным разговором, и ушки топориком поставил. А во-вторых, он прекрасно знал мой характер. Если я сказала «нет», то никакими доводами и уговорами этого было не изменить.