...Я впервые не пожалела о том, что вот так, по-дурацки сложилась жизнь. Значит, надо было трижды выйти замуж, родить четверых, чтобы потом появилась ты. Принцесса моя...»
Несколько лет двор нашей пятиэтажки был центром притяжения пацанов микрорайона. Сначала Дарина сводила их с ума, потом воздыхатели Сабины стали тусоваться на лавочках и качелях на детской площадке. Уехали учиться старшие, но буйным бесшабашным огнём расцвела красота Маши на зависть всем девчонкам в округе. Забыв о детской любви к бездушному Сашке, она меняла кавалеров, как модница перчатки.
А меня парни не интересовали вообще. Машка смеялась, говорила, что зря меня пацаны называют зазнайкой и гордячкой, на самом деле я – дура и чмошница. Но я тогда жила у бабушки, не часто виделась с сестрой, а при встрече старалась не обращать внимания на обзывалки.
И вот наступил момент, когда во двор перестали приходить парни кампаниями и поодиночке. Разлетелись сестры Курковы по городам. Там же учились, обзаводились семьями. Старшая, Дарина, получила профессию парикмахера в столице республики. Как-то неожиданно, без свадьбы выскочила замуж за своего клиента. Освоив профессию бухгалтера, Сабина уехала с подружкой – сокурсницей в Глазов. Там же, в кафе на берегу реки Чепцы сыграли свадьбу. Женихом был брат подруги. Маша уехала учиться на стилиста – визажиста после девятого класса. Не пошла в десятый. Никто не удивился, потому что к учебе никогда особого рвения не испытывала.
Мама осталась одна. Работала на двух работах, чтоб доучить детей. Как-то вечером пришла в бабушкин дом и сказала мне:
– Всё, дочь, перебирайся домой. Тоска, хоть волком вой. Вечером так устаю, что ужин готовить сил нет. Поможешь.
– Но тогда бабушка останется одна.
– А ей не привыкать, так ведь, мама? Сколько лет вдова. И разве одинока при дворе скотины, кошках, собаках? А у меня только фикус в углу. Как ты ушла, все другие цветы передохли.
– Поливать надо было! Не лениться! – бабушка сердито озвучила мысль, которая мелькнула в моей голове.
– Так у нас любительница цветов была младшая, – мама с надеждой посмотрела на меня. – Возвращайся. Цветы разведёшь, какие хочешь. И попугая, что в детстве мечтала, купишь. На всё денег дам, на клетку и на кормежку.
Я не выдержала, опустила голову и беззвучно заплакала. Всё детство мечтала о попугае, но сёстры только смеялись надо мной, а мать строго заявила: «В квартире и без перьев пыли хватает!» Бабушка чутким сердцем поняла моё состояние и укорила дочь: «Чего раньше не могла купить? Что сейчас-то рыпаться? Девка через год школу окончит, уедет. Сама с теми попугаями цацкаться будешь? Тоже сдохнут, как цветы ваши!»
Мама не нашла слов, чтоб ответить. А я, проморгавшись и смахнув слёзы со щёк, посмотрела в материнское лицо, и вдруг такая горячая волна боли накрыла, что едва не задохнулась от неожиданности.
На стуле сидела не та уверенная, вечно молодая, красивая мама – командир, которую боялась вся семья, кроме брата. Нет! Это был совершено другой человек. Волосы уже не вились вокруг лица, не блестели. Густо украшенные седыми прядками, они были крепко прижаты к голове, стянуты на затылке резинкой. Некрашеные ресницы казались короткими, а глаза – тусклыми, усталыми. Морщинки появились у рта и глаз. Разделили пополам переносицу и двумя поперечными бороздами легли на лбу. Уголки рта безвольно опустились. И даже красивый тонкий, как выражалась бабуля, итальянский нос потерял изысканность и точёность. Слегка припух.
«Может, это от слез? Наверно, она плакала!» – подумала я. Вскочила с низкой табуретки, подбежала к сидящей матери и прижала поседевшую голову к себе. Мамин носик аккурат ткнулся в пупок, ведь за эти годы я выросла, превратившись, по словам бабули, в высокую стройную девушку, выглядевшую старше своих лет.
– Мама, мамочка! Ты у меня лучшая, самая красивая, самая добрая ...и без всяких попугаев. Я всё забыла. Честное слово! Даже то, как Сабка таскала меня по полу за волосы, когда нечаянно наступила на её заколку, и как Машка обязывалась и материлась. Я только хорошее хочу помнить. И буду помнить. Я, конечно, пойду домой. А бабушке всегда помогала и буду дальше... – голос сорвался, и я зарыдала.
Так сладко, как в те минуты, никогда не плакала. Словно со светлыми слезами выходила из меня вся память о горьких минутах, днях, годах прожитых в окружении усталой, раздражённой мамы, равнодушного брата и недобрых сестер. ...Поблагодарив за все бабушку, расцеловала каждую морщинку и вернулась домой.
Карина, что была старше на год, окончила школу и поступила учиться на медсестру. В городке было два колледжа: медицинский и педагогический. Она выбрала первый. Встречаться часто не удавалось, но я прожила последний учебный год с мамой так хорошо, как даже не мечталось. Снова цветы росли на подоконниках. Цвели розовые фиалки, фиолетовые фуксии, а ещё по квартире бегал Филька, который был сначала забавным котёнком, а потом стал взрослым хитрющим котом, понимающим человеческий язык. Его не надо было «кыскать», чтоб позвать к миске. Достаточно было позвать: «Филя, обедать!» Он серо - чёрным ртутным пятном, словно из воздуха возникал в углу кухни.
Мама полюбила ходить на собрания в школу. Меня часто хвалили, ей было приятно это слышать. Потом произошло событие, которое ещё больше заставило гордиться мной и даже вызвало изумление. Как-то в конце ноября заикнулась о том, что нужно новое платье для выступления на сцене. Мама откликнулась сразу. Не часто младшая напрягала её просьбами о покупках. Но в магазинах и на рынке нужного не оказалось. Пришлось обратиться в ателье. Я решила заказать наряд в пол из ткани насыщенного голубого цвета с синим отливом. Мама оценила мой вкус, но услышав предполагаемую цену, стушевалась. Отвела в сторону и прошептала, что цена платья, как на выпускной бал: «Если ещё в мае такое же брать, накладно выходит. Мне ещё Машке помогать. Сама знаешь».
«Мам, оно будет и на выпускной», – сказала я. Она сразу успокоилась и с лёгким сердцем дала согласие на заказ.
– А где выступать будешь? Так и не сказала, – спросила. Я отдала ей пригласительную открытку на мероприятие в центральный ДК.
Три недели спустя, мама сидела в третьем ряду, смотрела на сцену. Позже, когда события уложились в голове, она рассказала, что сидя в зале, никак не могла поверить в то, что высокая яркая красавица с оригинальной причёской, с красивой осанкой, с прекрасной дикцией, внешней уверенностью в себе и лёгким румянцем смущения, заметным только ей, матери, это её младшенькая дочка. Безгласная тихоня – Ниточка – Аниточка.
В городском конкурсе красоты среди школьниц я, Анита Куркова, заняла второе место. Диплом вице-мисс, нарядные коробки с конфетами и подарками, огромный букет алых роз – всё это едва уместилось в руках.
В конкурсе были этапы: «Визитка», «Я и музыка» – спортивный танец, «Дамская шпилька» – состязание в остроумии, «Моё хобби», «Хозяюшка» с представлением любимого блюда, «Жизнь – театр» и дефиле в вечерних платьях.
Моя визитка звучала как юмористический стишок, который как-то сложился сам собой, спортивный танец не очень понравился, хотя зрители дружно аплодировали. В конкурсе «Моё хобби» кто-то пел, кто-то читал стихи или демонстрировал рисунки, а я вышла в образе Феи цветов, костюм которой помогли создать в кружке кройки и шиться, и вела монолог с воображаемыми цветами – зрительницами, раздавая комплименты, подчеркивая красоту, изящество, нежность и аромат. А потом призналась, что платье шила сама под руководством педагога из Дома творчества, а цветы помогали создавать девушки из группы. Зал наградил меня очень громкими аплодисментами. В состязании на острый ум давала всех быстрее правильные и неординарные ответы. В этом надо сказать спасибо моим сестрам, которые часто подкалывали, вонзая порой болезненные словесные шпильки друг в друга, и в меня, естественно, так что научилась быстро парировать подколы. На этапе умелых хозяек представляла салат, которая сама изобрела из того, что смогли найти с мамой в холодильнике, магазине и бабушкином погребе. Салат назвала «Сказочный», хоть, по сути, ему бы подошло название «С миру по кусочку».
Думаю, вышла в лидеры на том этапе благодаря не вкусу блюда и оригинальности оформления, а неординарности представления. С подругой Кариной и её братом разыграли отрывок из сказки про Федота - стрельца. Она была Федотом, а я, сняв за кулисами богатый венок и цветочную накидку, - пелерину осталась в зеленом длинном платье. Накинула на плечи платок с кистями, на голову надела кокошник и превратилась в Марусю.
На сцене стояла скамейка и прялка. Выйдя из-за кулис под народную мелодию, я присела за прялку, взяла веретено, и тут пришел и молча сел рядом Федот. Обратилась к нему словами из сказки Леонида Филатова:
Что молчишь, мил-друг Федот,
Как воды набрамши в рот?..
Аль не тот на мне кокошник,
Аль наряд на мне не тот?..
Ксюшка в образе Федота бойко оттарабанила свои слова из сказки – пьесы, а потом всё пошло по моему сценарию.
Муж сообщил, что царь велел ему на банкет приготовить винегрет, а верней такой салат, чтобы был вкусней сто крат. Согласно сюжету отправила мужа спать, а сама вызвала слуг. На сцену выскочил Тит Кузьмич – голубоглазый Васька в красной рубахе, повязанной кушаком, в чёрном картузе с цветком. На вопрос, где Фрол Фомич, второй слуга, Васька басом сообщил, что тот, что не выполз из кабака. В зале раздался громкий хохот. Васька подождал и продолжил: «Слишком был высок порог, слишком жирным был пирог!» Я дала задание сделать салат для царя и начала перечислять ингредиенты. Оказалось, что зеленого горошка и копченой колбасы в магазинах не найти, и все в таком духе. В результате собрали салат из того, что удалось найти … у Федота в холодильнике, у мамаши в погребе – морозильнике, у соседки – царской прачки кое-что нашли в заначке. ...Уходили, танцуя, под мелодию песни «Светит месяц», дружные аплодисменты и пронзительный свист. …И он означал не порицание! Так выражали удовлетворение от увиденного пацаны, сидящие в зале. Актерский конкурс – экспромт был до смешного легкий. Его включили в конкурс, как мне показалось, не ради раскрытия способностей участниц, а чтобы развлечь зрителей. Мне, как самой высокой, досталась роль …дуба, к которому разбойник привязывал похищенную принцессу. Я махала ветками с искусственной листвой, пытаясь отогнать супостата, и мимикой изображала негодование. После спасения девушки принцем начала радостно улыбаться.
Всех сложнее далось дефиле в вечернем платье. У меня не было обуви, которая подходила под наряд, отлично сшитый в ателье. О тех чёрных туфлях, в которых репетировала, организатор конкурса сказала на весь зал: «Анита Куркова! На этапе дефиле нужны другие туфли! Под цвет платья и более ...изящные!»
Слова выбили из колеи. Легко было ей сказать! Можно подумать, моя мама – директор обувной фабрики и может, как по волшебству, достать любые туфли. Я не знала, что делать, но та же организатор выручила! Остановила в фойе на выходе и спросила: «У тебя других туфель нет?»
– Нет…– уныло ответила я.
– Тогда пошли в костюмерную!
Туфли, вернее, босоножки, которые мне выдали, были небесно – голубого цвета, с изящной серебряной отделкой, красивые до умопомрачения, но на таких тонких высоких каблуках, на которые не вставала ни разу в жизни. Хоть их дали домой тренироваться, на последнем этапе конкурса шла в длинном голубом платье, как механическая кукла, с застывшей улыбкой и думала только об одном: чтобы не навернуться и не рухнуть с тонких неудобных каблуков…
А мама говорила, что сидя в зале, не могла поверить, что всё происходило наяву. В финале пригласили на сцену родителей для общего фотографирования. Прежде чем подняться с места, она услышала за спиной фразу, которая ещё больше наполнила сердце восторгом и радостью: «Лучше первое место дали бы девчонке в сине-голубом. А эта …фифа белобрысая вообще ни о чём, зато отец в администрации...» Мама не любила сплетен, но эта фраза, по её словам, чудной нотой вплелась в мелодию, звучавшую в душе на протяжении всего конкурса.
Выйдя из Дома культуры, Карина с братом, ещё раз поздравили и убежали вперед, надо было в чём-то помочь дома. Мы с мамой неторопливо шли по заснеженной дорожке к остановке. Вдруг она громко сказала:
– Дочь, ты подарила мне самые лучшие минуты в жизни!
Я, молча, сжала горячей рукой материнскую ладонь, забыв о варежках. Внутреннее тепло пережившей радости грело, как хороший костер, а от маминых слов стало ещё теплее. Волнуясь, она продолжила: «Я не льщу! Правду говорю. Ты словно приподняла над всей моей проклятой суетой. ...Я впервые не пожалела о том, что вот так, по-дурацки сложилась жизнь. Значит, надо было трижды выйти замуж, родить четверых, чтобы потом появилась ты. Принцесса моя...»
Я остановилась в изумлении: «Как ты меня назвала?»
– Принцессой. Но ты достойна высшего титула. Королевского! Ты была лучшей! Господи, как много я пропустила в своей жизни с этой проклятой бесконечной работой и суетой, чтоб люди в глаза не тыкали, что нарожала кучу, а сама ни прокормить, ни одеть не может. Я ж, по сути, не заметила, как все дочери выросли, как заневестились. На заводе говорили, что девчонки Курковы – дивные красавицы, а я только ваши лохмы нечесаные по утрам видела да разбросанную одежду по углам. На работе вспомню, как собачитесь друг с другом, что на ваше воспитание нет ни сил, ни времени, как подумаю, что вырастите бескультурными хамками и неряхами, что от тоски хоть волком вой. А приду домой, хватало энергии только наорать за беспорядок и дать разгон за новые двойки в дневниках. А на похвалу уже никаких сил не было. А ведь было, за что хоть спасибо сказать. За ужин. За подметенный пол. За посуду вымытую. Как ни приду с работы, всё ты у мойки тарелками гремишь.
Я шмыгнула носом и чуть не выронила букет.
– Что ты, дочка?
– Как хорошо, что ты вспомнила, мама. Я всё детство ждала это ...спасибо.
Потом ждали автобус на остановке, а люди с удивлением оглядывались на странную парочку. Обставленные нарядными пакетами, с «клумбой» цветов в руках, двое сидели, обнявшись, и было не ясно: плачут они или смеются.
С того дня жизнь изменилась. Парни буквально не давали прохода. Девчонки завидовали и распускали сплетни по школе и всему микрорайону, хотя ничего плохого сказать не могли. Я не посещала дискотек, не пропадала по вечерам в сомнительных кампаниях. Помогала маме и бабушке. Много времени уделяла урокам. Продолжала посещать занятия в кружке кройки и шитья в Доме творчества. Успевала немного шить и читать перед сном. Особенно нравились истории о морских путешествиях, о далёких южных странах с необыкновенной природой.
Конечно, думала, куда поступать. Хотелось стать ботаником, чтоб украшать цветами мир, выводить новые сорта, или экологом, чтобы защищать природу, чтобы никогда не повторилась та страшная картинка на нашей реке Вале, которую однажды пришлось увидеть, когда на поверхности воды плавали не листочки, сорвавшиеся с дерева, а …умершая рыба…
Я советовалась о будущей профессии с Кариной, мамой и бабушкой. Родные не предлагали своих вариантов, полностью доверившись моему выбору, но Каринка высказалась с сомнением: «На биофак или на эколога надо сдавать химию, а она у тебя – самое слабое звено!»
– И не только моё, – вздохнула я. Карина кивнула. Хоть была старше на год, но преподавали в школе те же учителя. После ухода на пенсию опытной и сильной химички в школе два месяца не было преподавателя. Потом приходили учителя из других школ, чтобы подработать. Им по большому счету было безразлично, как усваиваем предмет и догоняем пропущенное. Приходили студенты, и те, кто только окончил вуз, но в классе к тому времени сложилась ненормальная ситуация. Парни и девчонки – модницы издевались над практикантками и молодыми учителями, и те быстро покидали стены школы. Ситуацию не смог переломить и опытный учитель – химик, приехавший в город из сельской школы. За спиной парни называли его деревней и навозником, на уроках не слушали, шумели, разговаривали, не давали нормально заниматься другим. Я половины объяснений с пятой парты не улавливала. Из- за высокого роста меня дружно отселяли на «камчатку». Понятно, что предмет давался с трудом, в отличие от литры, русского, английского. Алгебру, геометрию и физику, как и химию, я бы предпочла видеть в гробу в белых тапочках, насколько предметы не нравились, но приходилось порой до глубокой ночи сидеть над уроками, чтобы получать заветные четверки. А вот сочинения читали в классе вслух, как образец. Это ничуть не удивляло, ведь со второго класса сочиняла сказки и рисовала к ним картинки. Прятала под матрац, а когда сестры нашли и подняли на смех, стала уносить свои маленькие тайны к бабушке. Там всё надёжно сохранялось.
Карина знала о моих сказках из детства и подростковых стихах о Найде, Фантике, речке и лесе, знала о победах в школьной олимпиаде по литературе и английскому языку, о моей врожденной грамотности, и, напомнив об этом, сделала вывод: «Тебе прямая дорога на филфак!» Пришлось согласиться с ней.
Т. Сунцова.
=============
«Мантоварка для любовницы» - интересные рассказы из нескольких частей на канале.