оглавление канала
Я немного побегала по комнате взад-вперед, обдумывая все до мельчайших деталей. Дело нельзя затягивать, но и торопиться не стоит. Охранник сказал, что скоро еду привезут. Нужно дождаться, а то ведь и напороться на эту самую доставку можно в самый разгар операции. Да и страж мой станет подобрее, а то еще глядишь, после еды его и в сон потянет, что тоже было бы неплохо. На том решила и остановиться. Надо отдохнуть как следует, а еще лучше – поспать, хоть полчасика, а то, когда еще придется. Но сон, понятное дело, не шел. И я просто легла на диван и прикрыла глаза. За окном слышалось шебуршание в палой листве ночного ветерка, раздавались шаги редких прохожих. Это хорошо, значит меня не уволокли далеко за город, раз люди здесь еще появляются. Конечно, можно было бы поорать в окошко. Что-нибудь душераздирающее, типа «спасите!! Убивают!!». Но что-то мне подсказывало, что это не в моих интересах. Во-первых, долго орать не позволят, а во-вторых, могут ужесточить так сказать «меру пресечения». А мне это было без надобности. Поэтому, я отстранилась от всех внешних звуков и стала думать о хорошем. Вспомнила, как мы с ребятами ходили в походы, как Алеша играл у костра на гитаре, а мы все хором пели о людях, которые идут по свету.
В себя я пришла от стука в дверь, и довольно громкого голоса моего сторожа:
- Красавица, вставай! Еду принесли… - О, я уже и красавицей стала.
Села на диване, и протерла лицо руками. Оказывается, я незаметно для себя уснула. Ну что ж… Это и неплохо. Отдохнувшей в побег срываться – значит увеличивать свои шансы на успех. Дверь открылась, и мой охранник появился на пороге с пакетом в руках и улыбкой на устах. Вы видели в зоопарке, как улыбается горилла? Согласна… Это зрелище не для слабонервных. Я постаралась скрыть свои эмоции, и, судя по всему, мне это с блеском удалось. Потому что, улыбка мужчины стала еще шире. Добросердечное отношение моего стража, помимо нервной дрожи, вызывало у меня чуть ли не слезу умиления, а также начинало порождать муки совести. Согласна. Эмоции весьма противоречивые, но хочу быть честной сама с собой. Что было, то было. Из песни, как говорится, слов не выкинешь. План по собственному освобождению, иначе, как коварным, назвать было нельзя. Но я постаралась внушить себе, что другого выхода у меня просто нет. И моя совесть на некоторое время заткнулась.
Он поставил пакет на тумбочку, стоявшую рядом с диваном, и вполне дружелюбно пробасил:
- Перекуси… А то вон, какая тощенькая… - И опять улыбнулся, улыбкой людоеда, который собирался варить из меня суп.
Я тихонько, чуть не со слезой в голосе, прошептала «спасибо», и хлопнула для полноты картины пару раз ресницами. Как он меня при этом не погладил по головке, остается для меня загадкой и по сию пору. Чуть ли не на цыпочках, он вышел из комнаты и запер за собой дверь. Я с любопытством стала шерудить в пакете. Бутылка колы (какая гадость!), и несколько бутербродов, завернутых в оберточную бумагу. Быстро управилась с бутербродами, и после некоторого раздумья, постучала в двери. Врата моей темницы сразу же распахнулись, словно мой надзиратель стоял рядом и только ждал момента, когда я постучу.
- Что, опять в туалет? – Заботливо прогукала моя вынужденная нянька.
Я отчаянно замотала головой, протягивая ему бутылку с колой.
- Нет… Мне бы водички, хоть из-под крана. Не могу пить эту сладкую дрянь. Там же химии натолкано столько, что здоровья не хватит ее переварить. – Сморщила я носик в гримасе отвращения. Он забрал у меня колу, странно хмыкнул, и запер дверь.
Через несколько минут, опять отворил ее и протянул мне бутылку с водой. Поблагодарив охранника, я уселась на диван, и сделала несколько глотков. Глянула на свои часы. Время приближалось уже к полночи. Так. Теперь осталось только ждать. По идеи, человек после сытного ужина должен бы задремать. Хотя, для моего плана это было не так уж и существенно. Конечно, спросонья, обычно люди соображают медленнее, а это было бы весьма кстати.
Время потянулось медленно, как патока в старом пироге. Сначала я часто смотрела на часы, словно пыталась подогнать на них стрелки. Потом с этим делом завязала. Побегав немного по комнате (бегала в одних носках, чтобы не было слышно моих шагов), уселась на диван, и принялась пялиться в окно. Ничего интересного по темному времени суток там не увидела. В общем, мучилась я так часа полтора. И, наконец, решила, что пора. Провела ревизию в своей сумке. Слава Богу, Сергей Сергеевич на мое имущество не покусился, хотя проверил. Все внутри лежало не так как было. Но документы и деньги были на месте, и это меня порадовало. Обула ботинки, сделала несколько глотков воды вместо успокоительного. Встала и подошла к стеллажу. Наугад взяла старую газету, свернула ее в виде факела, и присела на корточки рядом с дверью. Я сразу заметила, что между дверью и полом была довольно заметная щель. Если мои расчеты верны, то открытое окошко в туалете должно создать необходимую тягу, и мне вовсе не обязательно будет задыхаться от дыма.
Достала спички из кармана, завернутые в платок. Придирчиво осмотрела головки. Они должны быть абсолютно сухие, чтобы зажечься с первого раза от трения. Зажигать спичку о бетонный пол нужно было осторожно, с правильным нажимом. Иначе либо головка сотрется, и спичка не загорится, либо она вообще может сломаться. Конечно, у меня их было несколько, но экспериментировать мне бы не хотелось. Я взяла спичку и у меня вдруг затряслись руки. Такое со мной было однажды в лесу зимой. Тогда спичка была единственная и от нее зависела моя жизнь. Я хмыкнула. Тут почти тоже самое. От этой спички опять зависит моя жизнь. Пришлось немного переждать. Несколько глотков воды, вдох-выдох – и я была готова к совершению диверсии.
Задержав дыхание, как перед выстрелом, я легко чиркнула спичкой об пол. Она загорелась сразу. Я поднесла ее к свернутой тугим жгутом газете. Сухая бумага моментально загорелась. Опустила горящий жгут к самому полу, чтобы проверить тягу. Дым послушно полез в щель. Я кивнула удовлетворенно головой. То, что надо! Сорвала другой рукой кипу старых газет и журналов со стеллажа, и сунула горящий жгут в самый центр этой кучи. Пламя занялось быстро, жадно накинувшись на сухую пищу. Схватив бутылку с водой, немного побрызгала на бумагу. Мне нужен был дым. Огонь сердито зашипел, но слегка поубавил прыть. Повалил дым. Когда его поток стал достаточно густым, я надела сумку рюкзак на плечи, и заорала во всю глотку:
- Помогите!!! Пожар!!! Горю!!! Кто-нибудь, помогите!!!!
Раньше мне звать на помощь никого не приходилось, и первый раз вышло не очень убедительно. Огонь начал разгораться, легко преодолевая намоченные участки бумаги, и я уже заорала по-настоящему, долбя в дверь кулаками со всей силы. Он что там, уснул совсем?! Погибнуть в пламени мне точно не хотелось, но отступать уже было некуда. Наконец, за дверью послышался надсадный кашель. Видимо, тяга была слишком хорошей и весь дым устремился в сторону открытой в туалете форточки. На пороге, в носках, со всклоченной головой (видно, человек спал), появился мой охранник. Он вытаращил глаза на бушующее пламя. Горел уже весь стеллаж. Потом кинулся ко мне, и выдернул меня за руку из комнаты одним сильным движением, словно репку из известной сказки. Захлопнул дверь в комнату, и опрометью бросился в туалет, как видно, за водой. Вскоре появился с ведром воды, и геройски войдя в комнату, выплеснул воду на огонь. И тут же рванул за следующей порцией. Я в это время, прижавшись к стене, надсадно кашляла. Дыма здесь, действительно, скопилось много. Но я не только кашляла, я высматривала, чем бы таким его приложить, чтобы не нанести много увечий, но и вырубить сознание на какое-то время. Бегать от него по ночи в незнакомом районе мне как-то не очень хотелось.
Высматривать особо здесь было нечего. Единственным пригодным для моих целей оружием, на мой взгляд, был только телевизор. Дождавшись, когда мой надзиратель прибежит с очередным ведром воды, я, выдернув из розетки шнур, выбрав подходящий момент, когда мужчина наклонился, чтобы раскидать горящую бумагу на полу, и со всей силы, опустила это достижение цивилизации на голову несчастной горилле. Если вы думаете, что он тут же рухнул на пол, то вы глубоко ошибаетесь. Он распрямился во весь рост, и развернулся ко мне. В его глазах было только изумление. Ждать, когда он придет в себя после первого удара я не стала. Мысленно попросив у него прощения, я заехала мужчине по причинному месту, а когда он со звуком «ой-ёёё» согнулся пополам, я опять опустила телевизор ему на голову. Будь это японская техника, тут же разлетелся бы на мелкие части. Но это был наш телевизор, фирмы «Березка», поэтому от него не отскочило даже кусочка, только лампы внутри жалобно задребезжали. Глаза у человека сошлись на переносице, и вот только тогда, он рухнул на пол. Я произнесла тихо: «Слава Советской технике!», и аккуратно поставила телевизор на его прежнее место. Затем, схватив лежащего в отключке охранника за руки оттащила его подальше от горящей комнаты. А уже потом принялась заливать остатки огня. Не могла же я в самом -то деле оставить его тут гореть. Залив огонь, открыла все форточки, сполоснула руки и лицо водой, и только тогда, направилась на выход.
С трудом открыла тяжелую дверь, и осторожно выглянула. Дом мог оказаться жилым, и жильцы могли поднять тревогу. Дым вырвался за мной следом, заполняя все вокруг. Но, к моему счастью, это было здание какого-то долгостроя, которых полным, полно осталось на окраине города. Выйдя наружу, я огляделась. Огни большого города мерцали слева от меня. Поддернув рюкзак на спине, я бодро зашагала на их зов.
Пройдя уже километра два, оказалась в жилом районе, и стала высматривать какую-нибудь попутную машину. Такая вскоре появилась. Я шагнула с тротуара на проезжую часть дороги, и подняла руку. Неказистенькая белая четверка «жигули» притормозила почти у самых моих ног, и я кинулась к водителю, как к родному. За рулем сидело лицо кавказской национальности и широко мне улыбалось. Я было шарахнулась в сторону. Не хватало еще из одного приключения нарваться на другое. Но парень в машине был один, и я решила, что в случае чего, с одним я как-нибудь да справлюсь. Строго спросила:
- До центра подвезете?
Парень, продолжая улыбаться, проговорил с легким акцентом:
- Конэчно, дарагая… Садись, с ветэрком довезу.
Но я не спешила. Знаем мы этот «ветэрок». Сначала «дарагая», а потом таких денег запросит, что их хватит на крыло от самолета.
- Сколько возьмешь?
Парень обиделся.
- Нисколько нэ возьму! Такая красивая дэвушка… Пагаваришь со мною, и хватит. – И добавил, почему-то, печально. – Скушно…
Мы мчались ночными улицами, только ветер шумел в приоткрытое окно. Вопреки моим страхам и принятым стереотипам, парень оказался вполне приличным. Учился в сельхозинституте, а по вечерам подрабатывал таксуя на своей видавшей виды четверке. Парня звали Аликом. И говорить, к моей радости, мне не пришлось. Алик трещал без умолку, словно радио, рассказывая о своем житье-бытье. Мне всего-то и требовалось, что поддакивать в нужных местах, да изредка кивать головой.