Ещё в прошлой армейской жизни прапорщик Кантемиров зависал несколько ночей с дочерью командарма Дарьей Потаповой в одной из комнат немецкого дома на районе Radeberger Vorstadt, пока хозяйка Урсула Менгер отсутствовала по причине болезни, а её любимая племянница щедро делилась ключами от жилого помещения на втором этаже, куда вёл отдельный вход со двора…
(часть 1 - https://dzen.ru/a/ZOJOd_zQvVgU0QCe)
Сегодня Тимур поднялся по внутренней лестнице в спальню Симоны, тётя спала с детьми в разных комнатах на первом этаже. Небольшое светлое помещение с огромным окном на противоположный двор через улицу. Добротная кровать у наклонной стены, тёмный старинный комод и рядом такой же трельяж с зеркалом.
У окна притулился современный рабочий стол с лампой и с двумя стульями с разных сторон. Бывшее рабочее место бывшего преподавателя русского языка Fachschule (специальное учебное заведение дневной или вечерней формы обучения).
Следом поднялась молодая мама, профессионально держа перед собой небольшой разнос с белым фарфоровым кофейником, чашками и блюдцем с печеньем. Комната наполнилась бодрящим ароматом, и после первого большого глотка магического напитка немка заявила первой:
– Сейчас я скажу. Спасибо тебе за Дитмара! – На вопросительный взгляд гостя девушка объяснила: – Не хотела говорить при тёте… Сегодня позвонила мама бывшего мужа, ругалась сильно и сказала, что сын прибежал домой весь напуганный, быстро собрал вещи в сумку и побежал к автобусной остановке. Маме сказал, что уезжает надолго в Мюнхен и всё из-за меня.
Кантемиров ещё раз убедился в непоколебимом авторитете Ганса в своей епархии и понимающе улыбнулся. Симона поняла улыбку русского по-своему и строго спросила:
– Тимур, что ты с ним сделал?
– Абсолютно ничего, – доверительно сообщил гость, глотнул кофе и потянулся за печенькой. – Только попросил Ганса о маленькой услуге.
Немка, выросшая в пригороде Дрездена под названием Оберлошвиц и прекрасно представляющая возможности главного уголовника в округе, усмехнулась:
– И Ганс тебя, конечно, тут же послушал?
– Нет, Симона. Я не могу указывать уважаемому человеку в чужой стране. Просто Ганс иногда прислушивается к моим словам. – Русский бандит спокойно посмотрел в прекрасные глаза молодой немки и невольно перевёл взгляд чуть ниже. – Понимаешь разницу?
Мать двух малолетних детей, пережившая развод в ГДР и смерть второго мужа в СССР, несколько секунд изучала лицо званного гостя и задумчиво кивнула. Всё понятно…
Бывший советский прапорщик, в своё время избежавший уголовного наказания за спекуляцию (ст. 154 УК РСФСР, от двух до семи лет с конфискацией имущества) и чуть не попавший под статью 88 УК РСФСР («Нарушение правил о валютных операциях»), предусматривающую смертную казнь с обязательной конфискацией имущества, широко улыбнулся и твёрдо произнёс:
– Симона, я буду говорить, а ты внимательно слушай. У меня к тебе серьёзное дело…
На данный момент молодая женщина одна тянула семью из четырёх человек, а два года жизни в разваливающемся на куски Советском Союзе окончательно сломали жизненные стереотипы немки по поводу трёх «К»: Kinder (дети), Küche (кухня), Kirche (церковь).
Гражданка Германии не представляла свою жизнь без работы, и её не устраивала роль официантки. Не для этого она пять лет грызла гранит науки в Лейпцигском университете. После падения Берлинской стены всё перевернулось с ног на голову…
Саксонка, с детства воспитанная в атмосфере немецкой скрупулёзной прагматичности, разлила остатки кофе и приготовилась слушать. Образованная и уверенная в себе женщина, вернувшаяся из Украины на изменившийся Фатерлянд (Vaterland), не боялась жизненных трудностей и постоянно искала выход из сложившейся ситуации.
И только сейчас, с неожиданным и непонятным появлением русского знакомого в гаштете «Am Thor», у неё появилась смутная надежда. Симона хорошо знала друга погибшего мужа и доверяла ему. Молодой человек доел печеньку, запил кофе и начал говорить:
– Мне придётся часто и надолго бывать в Германии по своим делам, и для этого мне необходимо оформить немецкое гражданство. – Кантемиров поднял голову. – И для быстрого получения документов предлагаю оформить брак со мной. Потом, примерно через год, мы разведёмся…
Вдова украинского бизнесмена, утратившая за два года заграничной жизни немецкую прагматичность, перебила гостя и тут же заявила в порыве благодарности:
– Тимур, я согласна!
– Подожди, Симона, – попросил несколько оторопевший русский бизнесмен со специфическим уклоном ведения дел. – За оформление я заплачу тебе деньги.
– Сколько? – настала очередь удивиться официантке гаштета.
– Одна тысяча марок при подаче документов и четыре тысячи – после получения гражданства, – деловито сообщил иностранец. – Всего пять тысяч марок.
Национальная практичность начала возвращаться к молодой саксонке. Симона хлопнула ладошкой по столу и заявила с улыбкой:
– Половина сейчас, половина после получения документов, – молодая мама откинулась на стуле и доходчиво объяснила требования: – У нас долги за электричество и газ. Дедрик пошёл во второй класс, ему нужная новая одежда. А Оксану надо вести к логопеду. Всё очень дорого, и нам сейчас хватает только на еду. А ты пистолеты с куклами покупаешь…
– Детям не жалко, – поделился гость с загадочной душой и, протянув ладонь через стол, заявил – Договорились.
Немка деловито пожала руку россиянину, пожелавшему получить второе гражданство, и затем всё же несколько опешила, увидев, как бывший советский военнослужащий, никогда на её памяти не нуждавшийся в деньгах, тут же вытащил аккуратную пачку из нагрудного кармана рубашки, отсчитал пять банкнот по пятьсот марок и положил на стол перед ней. Две тысячи пятьсот западногерманских марок…
Восточногерманская марка после полугодового обмена денежной единицы ГДР на Дойчмарки окончательно вышла из денежного оборота 1 июля 1990 года. Симона, не веря своим глазам, взяла в руки полученную сумму, равную её трём зарплатам (вместе с чаевыми), и спросила:
– Тимур, ты разбогател?
– Пока не совсем, – сообщил гость и спросил сам, разглядывая оставшиеся банкноты: – А кто нарисован на деньгах?
– На одной стороне натуралист и художница Мария Сибилла Мериан, а на другой одуванчик лекарственный, – объяснила гражданка ФРГ, привстав со стула и спрятав деньги в задний карман джинсов.
Тело Симоны чуть изогнулось, великолепная грудь, защищённая тоненькой футболкой, оказалась на уровне глаз вполне здорового молодого мужчины с вполне нормальным инстинктом размножения рода.
У русского гостя не хватило сил отвести взгляд от притягивающих округлостей молодой саксонки, и он хрипло произнёс:
– Про одуванчик я сразу догадался…
Немка усмехнулась и сказала, как бы между делом:
– Тимур, я же вижу, что у тебя давно не было женщины. Оставайся сегодня у меня. С тётей я договорюсь.
Кантемиров оказался не готов к такому щедрому контрпредложению дружеского перепиха и продолжал пялиться на великолепную грудь молодой женщины. Похоже, Симона сама изголодалась по мужику. Вот она – немецкая непосредственность по поводу секса…
В памяти бывшего начальника войскового стрельбища Помсен возник образ впервые испробованной юной немочки из деревни Оттервиш по имени Франка, которая на первом же свидании сама предложила русскому на его же языке: «Тимур, пошли батся…».
В тот прекрасный вечер советский прапорщик, родом из глубинки Южного Урала и воспитанный в духе ВЛКСМ (Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодёжи), также оказался не готов к быстрому сближению противоположных полов человечества и не сразу понял, что в основном слове русской фразы не хватает первой буквы «е» и мягкого знака.
В итоге Франка взяла инициативу на себя, и у интернациональной пары в тот вечер всё сложилось очень даже замечательно. Как того требовала природа-мать… Для немцев секс – абсолютное благо, дело открытое, несентиментальное и даже, можно было сказать, рутинное.
В ГДР повсюду стояли автоматы по продаже презервативов, и свободно продавался пикантный иллюстрированный журнал Хильды Айслер «Das Magazin».
По субботам некоторые черпаки и деды Советской Армии могли нелегально смотреть телепередачу: «Эротика на ночь» (Erotische zur Nacht). Каждый Новый Год длинноногие знойные немки ревю-балета Фридрихштатпалас (Friedrichstadtpalast), покачивая бедрами и цветными перьями, лучезарно улыбаясь, медленно спускались из телевизоров по сверкающей лестнице в Ленинские комнаты советских воинских частей.
И если в Советском Союзе по утверждению некоторых советских женщин секса не было, то в Группе Советских войск в Германии это дело точно присутствовало. Основной контингент посиделок и танцев по выходным вечерам в Гарнизонном Доме Офицеров (ГДО), кроме редких русских холостячек, составляли не совсем приличные немецкие девушки, которые обычно сидели сначала за одним столом, как невесты на выданье, и пили только «Вита-Колу».
А затем по зову сердца расходились по различным столам и начинали употреблять водку и пиво с русскими. Немецкие гостьи очага советской культуры мало походили на длинноногих и знойных землячек из Friedrichstadtpalast и были далеки от девушек пикантного журнала «Das Magazin», но всегда пользовались огромным успехом у холостяков дрезденского гарнизона.
Что сильно поднимало внутреннюю самооценку и поправляло скромный девичий бюджет благодаря щедрой и загадочной душе новых русских друзей… Воспоминания вихрем пронеслись в возбужденном мозгу прапорщика запаса. Кантемиров тяжело вздохнул, стряхнул сексуальное наваждение и спросил нормальным голосом:
– А что, у нас сегодня наступил «День Любви»?
Молодая немка непринужденно расхохоталась на весь дом. Как же она была красива и доступна… Все, кто служили в Германии, обязательно слышали про этот пресловутый «День Любви», ежегодно отмечающийся в одно из майских воскресений, когда воздух напоен ароматами цветов, деревьев и кустарников. Когда «щепка на щепку лезет…».
Это не день знакомств, а день свободной любви. В этот день не уговаривают, не просят, не хитрят. В этот день мужчина и женщина должны отдаваться друг другу без всяких уговоров просто так, автоматически. День свободной любви распространяется на всех, в том числе и на девушек.
Большинство молодых женщин Германии связывают начало половой жизни именно с этим прекрасным майским днём. Кантемиров весной 1984 года, как только получил высокое звание гвардии прапорщика ГСВГ, тут же принял волевое решение прогуляться в знаменательный день по улицам ближайшей деревеньки Помсен.
Может быть, кто-то из страждущих немецких женщин, выглядывая в окно своего дома, возьмёт и пригласит чертовски привлекательного молодого человека на рюмку кофе, а там глядишь – и накормят, и напоят. А затем и произойдёт это самое великое таинство соития полов в «День Любви»?
Гулял советский прапорщик, гулял по саксонской деревеньке, да так ничего и не нагулял. Обычный воскресный день… И никаких воинских усилений в этот день не было, так же как и не наблюдали советские военнослужащие никакого разгула любовных вакханалий.
Просто все были молоды, гормоны кипели, и всем очень хотелось верить в красивые легенды Группы Советских Войск в Германии. Русский мужчина поднял голову, улыбнулся воспоминаниям и сообщил немке:
– Симона, не будет у нас тобой секса.
– Я постарела? – печально усмехнулась молодая женщина.
– Ты даже сама не представляешь, как ты похорошела, – Тимур вздохнул и попытался объяснить свой отказ от щедрого предложения. – Когда я смотрю на тебя, то постоянно вспоминаю Толика. Но, и это не главное. Толяна больше нет в живых. Причина совсем в другом…
– Тимур, ты заболел? У тебя не стоит? – с откровенной непосредственностью перебила саксонка и, откинувшись на стуле, взглянула на собеседника с бабьей жалостью в огромных синих глазах.
Какие могут быть ещё причины отказа от здорового и полезного секса? Раньше прапорщик Кантемиров никогда не отличался особым воздержанием, даже наоборот – сам находился в постоянном поиске партнёрш.
Данный факт биографии советского военнослужащего преподаватель фахшуле знала на отлично. Сколько её учениц перепробовал этот нахал до знакомства со своей русской подругой Дашей Потаповой?
– Симона, типун тебе на язык! – Гость изобразил праведное возмущение. – С этим делом у меня всё в порядке, можешь не волноваться. Дай мне минуту подумать.
– Тогда пойду ещё кофе заварю, – хозяйка комнаты захватила кофейник со стола, наклонившись и ещё раз нарочно продемонстрировав грудь в опасной близости от глаз мужчины, и, плавно покачивая бёдрами, принялась спускаться по лестнице.
Русский мафиози проводил томным взглядом аппетитную фигуру и принялся размышлять над ролью немецкой женщины в его будущих делах. С фиктивным браком и последующим гражданством дело решилось на удивление быстро. Тут Студенту повезло с Симоной…
Хотя, какое может быть везение в смерти армейского друга? Но, Кантемирову нужен свой человек в чужой стране. А ближе вдовы прапорщика Тоцкого в данный момент никого не наблюдалось…
Хотя, остался ещё одноклассник и кореш по пацанским делам, этнический немец Андрей Сейферт, больше известный на посёлке как Сефа и убывший одним из первых вместе с роднёй naсh Faterland.
Сейчас он живёт в Галле, смог устроиться инженером, и надо будет обязательно съездить в гости к молодой немецкой семье. Вроде Андрюха взял в жёны немку из Казахстана? Или из Киргизии? Вот и познакомимся…
И кому ещё можно довериться в Дрездене? Кто ещё сможет профессионально научить Студента и его людей немецкому языку кроме саксонки, учительницы русского языка, прожившей два года в Советском Союзе? Но, не хотелось бы втягивать Симону в дела русской наркомафии. Бабе и так досталось по жизни… Что делать?
Тимур взглянул в окно на противоположный дом, такой же старый и казавшийся вымершим, где жила подруга Урсулы Менгер, заслуженная пенсионерка Социалистической Единой партии Германии (СЕПГ), в квартире которой был установлен телефон за счёт полиции, куда шесть лет назад пожилая дама заложила советского нелегала, прапорщика Тоцкого.
С этого звонка и началась печальная история Толяна. Земля ему пухом… Вошла улыбающаяся Симона в накинутой лёгкой кофточке с разносом в руках и разлила горячий напиток по чашкам. Бывший прапорщик спросил после глотка:
– Что-то вашей соседки не видно, которая тогда на Толика стуканула?
Немке понадобилось пара секунд для правильного понимания смысла слова «стуканула».
– Она убила себя.
– Не понял.
– Суицид, – молодая женщина обвила рукой воображаемую веревку и вздёрнула над головой. – Её звали Бригита Хофман (Brigitte Hoffman), до пенсии работала профессором в Дрезденском техническом университете и никогда не боялась признавать себя коммунисткой. После объединения страны заслуженную пенсионерку лишили всех льгот, начали травить, родственники отвернулись, а детей не было. Бригита постоянно говорила, что её жизнь в ГДР прожита зря. Вот и не выдержала.
– Жаль старушку, – поделился русский и, с интересом разглядывая тёмный дом напротив, спросил: – Дом продаётся?
– Не знаю. – Немка тяжело вздохнула. – У нас своих проблем хватает. Сейчас Урсуле надо дожить до шестидесяти пяти лет, чтобы выйти на пенсию. Осталось ещё три года. На работу её не берут, получает пособие. Хорошо, что мне есть с кем оставить детей, иначе оплата профессиональной няни съест всю зарплату. Вот и получается, что родная тётя работает у меня няней за еду. Вся наша система ценностей рухнула в один момент…
– Урсула хорошо держится, – поделился Кантемиров и повернулся к собеседнице.
– Да она сама постоянно думает о продаже дома. Нам не потянуть постоянный рост цен на коммунальные расходы. Сейчас половина зарплаты уходит, а скоро зима. Надо продавать дом и переезжать в небольшую квартиру.
Бывший прапорщик вспомнил родной дом Симоны в пригороде Дрездена.
– Надо было оставить дом в Оберлошвице. Было бы дешевле.
– Не получилось. После падения стены с Запада сразу появились родственники со стороны умершего папы и заявили, что имеют право на долю в нашем доме. У них были какие-то документы. Маме пришлось продать дом и выплатить им часть денег. А она и так уже сильно болела. И деньги закончились быстро…
От нагрянувших воспоминаний голубые глаза молодой немки наполнились влагой, но она усилием воли заставила себя сдержать слёзы. Даже не вынула платочек. Долгий задумчивый взгляд сильной женщины, наполненный огромной болью, пронзил сердце русского гостя.
Тимур встал, захватил свой стул и уселся рядом, накрыв правой ладонью тонкие пальцы Симоны, лежащие на письменном столе.
– Я ещё не всё сказал. Во-первых, мне нужен переводчик и учитель немецкого языка. Сколько ты получаешь в гаштете?
– Вместе с чаевыми получается около восьмисот марок, – бывший преподаватель русского языка не убрала руку и удивленно разглядывала серьёзное лицо бывшего прапорщика советских оккупационных войск в Германии.
– Это гут. А ты можешь взять лицензию и работать на себя?
– Да я могу хоть частную школу открыть, если будут деньги на первое время и помещение. И ученики, конечно…
– Это тоже гут. Всё будет. Но, для этого надо будет переехать в Лейпциг.
– Лейпциг? – Саксонка удивилась точно так же искренно, как и несколько минут назад заявленному отказу в сексе, аккуратно вынула руку из-под ладони русского и разлила остатки остывшего напитка.
– Так надо, – сообщил русский, размышляя о будущей судьбе молодой немки и возможной степени откровенности в данный момент.
Интернациональные собеседники замолчали, разглядывая друг друга… Тимур допил кофе и откинулся на стуле. На сколько можно довериться Симоне?
А кому ещё можно довериться, как не вдове лучшего армейского друга? Да и немка шесть лет назад повела себя правильно с местными властями и добилась своего – выехала к любимому в СССР… (продолжение - https://dzen.ru/media/camrad/frg-chast-15-64f60bcd72d5ff591126ee14 )
P.S. Не забываем о наших секретных манипуляциях с алгоритмом платформы Яндекс-Дзена– несколько затягиваем чтение и тычем в рекламные блоки, которые нам на хрен (это овощ!) не нужны. Кто кого?
И ещё автор премного благодарен самым зорким читателям, которые находят ошибки и без всяких стеснений указывают на писательские неточности и промахи…
