Зоя прошла в спальню, поправила одеяло на сынишке. Сна не было, она вышла в гостиную, села на диван, закутавшись в теплый халат. Какая несчастная эта Наталья! Ведь это так унизительно – искать мужа у другой женщины! Она поежилась, представив себя на ее месте. Нет, она никогда не будет искать мужа в каких-то местах, чего бы ни узнала о нем. Если он хочет идти к другим женщинам, неужели его остановит то, что она следит за ним? И как можно себя чувствовать самой при этом?! Ведь это оскорбительно больше для нее самой, чем для мужа. А где Николай? Не лучше ли просто развестись? Она вздохнула. Как просто рассуждать о чужих проблемах. Зоя вдруг подумала: а если там у него есть другая? Ведь приехали туда и женщины, и девушки. А Петр, в общем-то, не очень крепок в отношении женщин. Даже мать его говорила, что он пошел этим в отца – тот ни одной юбки не пропускал.
Зоя встала с дивана. Нет, Петр не может так поступить с ней! Ведь когда она была там, у него, никто даже не намекнул на то, что у него кто-то есть. И он не поверил Наталье, когда она написала то гадкое письмо. Зоя тряхнула головой, будто отбрасывая дурные мысли, и пошла в спальню. Она легла рядом с Колей, прижалась к его теплому тельцу, вдохнула его родной запах. И все-таки она счастливая, подумалось ей, и Зоя уснула.
А Наталья тем временем вернулась домой. К злости от того, что не нашла Николая, примешивалась злость на Зою: опять она вышла чистенькой! Идя к ней, Наталья в глубине души хотела, чтобы Николай оказался там. Вот было бы здорово! Что сказал бы ее Петя тогда? Но где же все-таки Николай? Она разделась, села за стол, поела, потом легла. В конце концов где его искать? Придет домой, никуда не денется! С этими мыслями она уснула.
Николай сидел за столом в шахтерском общежитии, уже с трудом понимая, где он и что происходит. Вокруг были люди, гремела музыка, время от времени взрывались хлопушки. Иногда сквозь хмель прорывалась мысль о том, что нужно идти домой, но тут же она пропадала. В конце концов его отвели в другую комнату и уложили в постель. Он не сопротивлялся и почти мгновенно уснул.
Утро наступило пасмурное, но тихое, изредка пролетал снег, укладываясь пухом на ветках деревьев, на проводах. Тишину утра нарушали только одинокое карканье ворон. Из некоторых труб уже поднимался дым, но большинство домов еще спало. Зоя поднялась, когда в окнах посветлело, быстро разожгла печь, поставила на электропечку кастрюльку, чтобы сварить Коле кашу.
Почему-то подумала о свекрови. Сейчас, наверное, доит корову. Зоя отправила открытку с поздравлением и ей, и родителям. Как же, видимо, одиноко ей одной в доме! Зоя представила двор, засыпанный снегом, дом, который когда-то казался ей просторным и высоким, а теперь видится низким, тесным... Евдокии теперь нужно самой и печку топить, и с хозяйством управляться. Хорошо, что хоть колодец есть во дворе, не нужно далеко за водой ходить. И сыновья не очень балуют мать своими письмами. Зоя решила, что сегодня напишет письмо ей.
Интересно, Петр получил ее письмо с открыткой? Он писал, что если заметет дорогу, то они оказываются отрезанными от всего мира: даже трактором не всегда можно добраться к ним. Но тут же успокоил ее, что два раза в неделю к ним привозят всякие продукты, так что они не голодают.
Первого января всем дали выходной, хотя если бы и не дали, то все равно на работу вышло бы совсем немного: новогодняя ночь была бурной, щедрой на выпивку, так что большая часть жителей поселка проснулась лишь к обеду. Где-то после двух часов дня потянулись в столовую сквозь метель поодиночке и группами, шумно отряхивали снег с сапог, с шапок, проходили к раздаче, получали горячий суп и с удовольствием, обжигаясь, поглощали его. Некоторые шли за добавкой:
- Ох, Нюра, супчик-то как хорошо на похмелку! Плесни-ка еще!
Нюра ворчала для формы, но «плескала» в миску. Гречка с тушенкой тоже шла хорошо.
Петр тоже почувствовал, что пора подкрепиться. Позвал Петровича, и они вместе пошли к столовой, оставив Сашку дома. Съев положенное, Петр подошел к Нюре:
- У нас там больной лежит, как бы ему обед отнести? Нету у тебя баночки какой?
- На всех баночек не напасешься, - заворчала по привычке Нюра, уже отдала одному, так напился, что до сих пор встать не может!
- Да нет, наш не напился,- объяснил Петр, - Сашок наш простудился, лежит с температурой. Не вести ж его по такой погоде сюда. Ну так что, найдешь?
Нюра ушла в подсобку и через несколько минут вышла с двумя банками: в литровой был суп, а в полулитровой - гречка. В тряпочку она завернула хлеб и небольшую пачку печенья. Мужики спрятали за телогрейки банки, чтоб не остыли, и пошли обратно.
А метель, казалось, все свирепела. Вагончики еле различались в сплошной круговерти снега, казались такими маленькими и беззащитными перед стихией. Войдя, Петр почувствовал тепло. Хорошо, что Петрович такой практичный, а то где бы они сейчас искали топливо для своей буржуйки? Сашка приподнялся на кровати, сел, свесив ноги, Петрович налил ему из банки в миску суп.
- Ешь, пока теплый! Вишь, мы с Петром за пазухой, можно сказать, несли, своим телом согревали.
Сашка ел нехотя - видно, болезнь давала о себе знать. Потом проглотил таблетку, которую ему дал Петрович и снова завалился в кровать. Закрыв глаза, он пытался представить ту девушку, с ямочками на щеках. И чего он побежал? Ну посмеялись, и что? Посмеялся бы с ними вместе, да и все. Познакомился бы с девушкой, потанцевал бы с ней, а потом, может, и проводил ее, узнал бы, где живет. Сашка вздохнул, повернулся на другой бок и захрапел.
Петр тоже улегся – когда еще придется столько валяться в постели? Почты не было уже несколько дней, и Петр беспокоился.
А Николай, с трудом встав утром, вышел на улицу, вдохнул свежего воздуха и пошел домой. Чем ближе он подходил, тем меньше ему хотелось туда идти. Он мечтал, чтобы Натальи не было дома. В общежитии он видел Ваську, который, увидев Николая, попытался уйти, но Николай остановил его:
- Значит, так, Васек! Нашкодил – расхлебывай! Наташку я из дома провожу, так что можешь начинать счастливую семейную жизнь. Понял?
Тот кивнул сначала, потом заговорил:
- Не хочет она со мной, вот что. С тобой хочет жить.
Николай усмехнулся:
- Мало ли чего она хочет! Теперь я не хочу! Может, прикажешь мне твоего ребенка растить? Нет уж, это извините! Ты же знаешь, что она беременная, я тебе говорил, помнишь? Так что давай, Васек, старайся!
Тот кивнул и отошел. Когда все сели за стол, чтоб проводить старый и встретить Новый год, Николай его не видел, за столом Василия не было. Николай подумал, что он пошел к Наталье. И теперь, идя домой, очень не хотел встретиться с ним у себя дома.