В 1924-25 гг. на берегах Охотского моря и в прилегающих районах Якутии произошли события, известные как Тунгусское восстание. Коренные народы Севера неоднократно восставали против советской власти (последнее такое восстание произошло на Чукотке в 1949-м), и тунгусы (старое название эвенков и эвенов) принимали в них активное участие.
Тунгусское восстание интересно тем, что его причины, в отличие от других подобных выступлений, были однозначны: оно было реакцией на политику власти, и не носило ни классового, ни даже национального характера (название «Тунгусское» весьма условно). Жители охотского побережья, причём не только оленеводы и охотники, восстали потому, что власть не оставила им другого выбора.
Малочисленное население охотского побережья к 1924 г. состояло из тунгусов, якутов и небольшого числа русских и представителей других не местных национальностей. Они жили оленеводством и охотой, и особенно важное значение имела торговля. Для жизни в суровых северных условиях жизненно важное значение имело снабжение населения ружьями, патронами, ножами, топорами, гвоздями, пилами, замками, иголками, нитками, чаем, лекарствами, хлебом, солью и сахаром. С XIX века огромную роль в снабжении местного населения всем необходимым играли американские, в меньшей степени канадские и японские торговцы, сбывавшие необходимые жителям товары в обмен на меха. В большинстве случаев иностранцы работали без разрешения, и вели меновую торговлю по грабительским расценкам. Однако в условиях острой нехватки отечественных товаров американская контрабанда была необходима для охотских жителей.
После окончания гражданской войны советская власть взялась бороться с иностранной контрабандой, что было бы нормально, если бы она была в состоянии сама обеспечить таёжных жителей товарами. Но вооружённые баркасы пограничников, отгонявшие американские японские шхуны от советских берегов -появились, а вот ножи, патроны, бинты и нитки – нет. Это поставило население на грань выживания.
В 1922 г. советская власть провозгласила автономию Якутии, и провела административную границу между ней и Охотским краем. В досоветские времена такая граница тоже была, но чисто условная, и оленеводы, и торговцы спокойно перемещались, невзирая на неё. А тут перемещения были запрещены, что разрушительно для оленеводческих хозяйств, суть хозяйствования которых заключается в перемещениях на огромные расстояния. При этом суть подобных запретов непонятна: чем мешали советской власти перекочёвки тунгусов или поставки товаров из Аяна или Охотска на Алдан или Амгу?
Если Якутия стала автономной, то в Охотском крае коренным жителям стало жить гораздо хуже, чем при царях – тогда в дела их общин власть не вмешивалась. А советская власть создала на этих редконаселённых землях огромный административный, фискальный и репрессивный аппарат, причём в органах власти не было ни одного «инородца». Ничего не делалось и для развития образования в крае.
Официально ВКП(б) заявляла о «пролетарском интернационализме» и братстве народов, но в Охотском крае советское начальство относилось к коренным жителям пренебрежительно. Но это ещё полбеды: пользуясь отдалённостью района и отсутствием какого-либо контроля, власть произвольно устанавливала налоги, превратившиеся в настоящий грабёж. Были случаи, когда по стойбищам оленеводов, отказывавшихся отдавать своё добро, открывался пулемётный огонь. У них то и дело отбирали оленей, и прежде всего страдали состоятельные люди, объявленные «кулаками». Для простых оленеводов богатый сородич был не эксплуататором, а опорой в жизни – он давал работу и помогал обнищавшим семьям, и советская политика ущемления богатых была непонятна и оскорбительна для коренных жителей.
Таким образом, советская интерпретация причин восстания, а это стандартный набор заклинаний о происках кулаков, шаманов, бывших белогвардейцев, и, разумеется, иностранных империалистов совершенно не отражает реальности. Это прямо признала сама советская власть после прекращения восстания. «Представитель Охотско-Якутской военной экспедиции ОГПУ Андреев сделал следующий вывод о действительных причинах произошедшего восстания: «Основной причиной недовольства тунгусов существующей властью является их страшное обеднение. Падеж оленей вследствие копытицы, нашествие волков, мор на собак, отсутствие кредитов со стороны хозорганов, болезни и большая смертность тунгусов вследствие полного отсутствия медицинской помощи, невозможность приобретения предметов первой необходимости, - эти причины в совокупности разоряли и так невысоко стоящее первобытное хозяйство тунгуса. Ошибка местных органов власти заключается и в следующем: не было никакой связи с туземным населением, они не были совработниками, а были чиновниками, по казенному относившимися к своим обязанностям, все циркулярные распоряжения центра, писанные для большинства губерний Советской России, но непригодные для Охотского края, ими слепо проводились в жизнь» (Цит. по: Фонова Т.В. Административно-территориальное определение с. Нелькан в 20-е - 30-е годы прошлого столетия. Доклад 2-й научно-практической конференции «Встречь солнцу!». 2 августа 2008 г.).
Поскольку никакой возможности наладить диалог с советской власти не было, жители края подняли восстание. «Тунгусским» оно называется не по своему национальному составу, а, скорее, по территориальному. Из 484 повстанцев из отряда Михаила Артемьева, основной ударной группы восставших, было 315 якутов, 85 тунгусов, 46 русских, 3 татарина, 2 поляка, один камчадал, один кореец и 14 лиц, национальность которых не установлена. С большим основанием можно было бы назвать восстание «Якутским», но якутских восстаний в 1921-28 гг. было несколько, и поэтому восстание, развернувшееся в основном за пределами Якутии, и получило название «Тунгусского».
10 мая 1924 г. отряд повстанцев из 25-30 человек захватил посёлок Нелькан, а 60 июня 60 повстанцев заняли порт Аян. Надо отметить, что пленных красноармейцев и советских служащих повстанцы отпустили.
В июне 1924 г. в освобождённом Нелькане состоялся съезд тунгусских сообществ, избравший Временное Центральное Тунгусское национальное управление. Председателем управления был избран К.Стручков, заместителем - Н.М.Дьячковский, членами управления - Т.И.Иванов и Е.А.Карамзин. Из них история сохранила кое-какие сведения лишь о последнем. Павел Карамзин был из знатного тунгусского рода, и стал одним из военных руководителей восстания наряду с якутом Михаилом Артемьевым. Артемьев закончил четыре класса реального училища, что по тем временам было совсем неплохо не только для «инородца», но и для столичного жителя. Он некоторое время работал в органах советской власти и даже был волостным комиссаром, но быстро понял, что красивыми словами о равенстве и интернационализме прикрываются алчные, бесчестные, неумные и неумелые демагоги, относящиеся к коренным народам даже хуже, чем худшие царские чиновники.
В 1921 г. Артемьев перешёл на сторону якутских повстанцев, потом служил у генерала А.Пепеляева. После разгрома последнего Артемьев не сложил оружия и скрылся в тайге. А весной 1924 г. он с такими же партизанами-одиночками вышел из лесов и возглавил отряд повстанцев.
Тунгусское национальное управление (в составе которого были и якуты, и русские) объявило о создании Тунгусской республики, отношения которой с СССР и РСФСР должны были определиться в результате переговоров. Повстанцы требовали разблокирования трактов в Якутию и прекращения ущемления торговли. Повстанцы утвердили бело-зелёно-чёрное полотнище в качестве флага республики. То ли не слишком надеясь на договороспособность властей, то ли действительно наивно рассчитывая на вмешательство иностранцев, они составили обращение к «мировым лидерам» с просьбой о признании и помощи в борьбе с «русским коммунизмом».
Советская власть отреагировала на восстание характерным для себя образом. Якутский окружной исполнительный комитет опубликовал воззвание «Ко всем трудящимся якутам, тунгусам. К национальной интеллигенции», в котором заявлял, что восстание в Охотском крае подняли бандитские элементы. В регион отправился отряд ОГПУ, который первым делом расстрелял в посёлке Улья трёх русских рыбаков, троих тунгусов и одного якута, скорее всего, не принимавших участия в восстании.
Всерьёз за подавление восстания власть взялась только в начале 1925 г. В Охотский край был направлен отряд Ивана Строда – красного командира, подавлявшего восстания в Якутии и разгромившего генерала Пепеляева. Отряд Строда в нескольких стычках потеснил повстанцев. В ответ на нападение красных повстанцы во главе с Карамзиным захватил посёлок Новое Устье, где стоял крупнейший в регионе красноармейский гарнизон - 317 бойцов и командиров с семью пулемётами. Повстанцы захватили пушнину и деньги в факториях посёлков Новое устье и Оймякон, и конфисковали у населения лошадей.
Строд бы необычным красным командиром. Он поддерживал в отряде железную дисциплину и не допускал никаких притеснений по отношению к мирному населению. Строд относился к коренным народам без высокомерия – наоборот, с первых столкновений с якутскими повстанцами в 1921-22 гг. он пытался в первую очередь договориться с противниками, а потом уж применял силу. Показательно, что Строд в своё время ходатайствовал о помиловании разбитого и пленённого им генерала Пепеляева, в результате чего тот вместо расстрела получил 10 лет заключения.
В марте-апреле 1925 г. в охотской тайге продолжались стычки повстанцев с красноармейцами Строда, причём закалённые в боях красные отряды иногда уступали необученным повстанцам. Но Строд делал основной упор на переговоры, и 30 апреля повстанцы согласились вступить в контакты с властями.
Делегация ЦИК Якутии пообещала решить вопрос о воссоединении Охотского края с Якутией и полное прощение повстанцам. Отряды Артемьева и Карамзина сложили оружие. 23 августа в Нелькане состоялся съезд Главного Тунгусского Национального Управления, на котором выступили представители советской власти, в т.ч. председатель Особой комиссии ВЦИК Карл Байкалов (Некунде). Байкалов пообещал провести тщательное расследование причин, толкнувших жителей края на восстание, подчеркнув, что оно «было спровоцировано преступной деятельностью властей Охотского края и сотрудников местного ОГПУ». Вследствие такого миролюбия и честности представителя советской власти Тунгусское Управление заявило о самороспуске. Тунгусская республика, просуществовав чуть больше года, прекратила своё существование.
Бывшие повстанцы, сложив оружие, вернулись к мирному труду – так, авторитетнейший повстанец Артемьев стал секретарём Нельканской волости. Но они напрасно ждали выполнения советской властью своих обещаний: присоединять Охотский край к Якутии она не собиралась, как не намеревалась ни упрощать условия торговли, ни кооптировать представителей коренных народов в органы власти. И в 1927 г. часть бывших повстанцев, включая Артемьева, приняла участие в последнем якутском восстании – т.н. «ксенофонтовщине» (по фамилии его организатора Павла Ксенофонтова, фининспектора Наркомата финансов Якутской АССР). Восстание было подавлено, причём повстанцы вновь демонстрировали миролюбие и нежелание проливать кровь: они лишь хотели донести до советской власти свои требования. И так же, как и двумя годами ранее, сложили оружие после получения гарантий выполнения своих требований и обещания отказа от преследований.
Однако власть решила поставить точку на сопротивлении якутов, тунгусов и вообще всех, кто ей противился в этом краю. В марте были арестованы 272 бывших участника Тунгусского и «ксенофонтовского» восстаний, из которых 128 человек, включая Артемьева и Ксенофонтова, расстреляли, и 130 отправили в тюрьмы и лагеря.
Иван Строд пережил своих бывших противников на 9 лет: в 1937 г. он был расстрелян по клеветническому обвинению.
Никакие требования повстанцев не были выполнены. Эвенки не получили автономии, регион не был присоединён к Якутии, а административные границы оставались закрытыми для перемещения кочевий и товаров. Правда, отбор оленей при помощи пулемётов больше не практиковался. Да и отбирать после коллективизации стало нечего…
