Был весенний субботний день. Народ неспешно ходил по маленькому импровизированному рынку рядом с автобусной остановкой. Сюда приходили купить продукты, что нибудь продать из лишнего в хозяйстве или просто поговорить о делах насущных. Подъехал автобус и из него вышли несколько односельчан и солдат с девушкой.
- Ба! Так это же Митяй, Голиков, - всполошился дед Коля, приглядываясь к парню, - да он и не один. Вот подарочек то будет нынче мамке с папкой.
Новость быстро облетела поселок: Митька Голиков вернулся из армии, отслужил. Такой красавец, возмужал, окреп, подрос. Все девчонки радостно визжали от предвкушения танцев в клубе, но радость была не долгой, он приехал не один. А с невестой.
- Как же так, своих девок побоку, а чужих к нам? - возмущались старики, торгующие разной снедью возле остановки. В деревнях не очень любят пришлых, с опаской относятся к новому человеку. И нужно приложить максимум усилий, чтобы заслужить доверие односельчан. Баба Марфа, завидев Митьку, кричала матери:- Ой, счастье то какое, Светка, поди сюда, внучок с армии пришел, ой, соколик мой ясный! - Ревела она в голос.
- Что же ты ревешь, старая,- отвечал ей дед Семен,- гляди, какой солдат получился, живой и видный.
- Так я ж от радости реву. Ой! А кто же это с ним? – вопрошала бабка,- мать честная, никак подженился, ирод.
На улицу выскочили мать с отцом. Они были рады видеть сына, обнимались, целовали его и обсматривали со всех сторон.
- А это Люба,- сказал сын, показывая на девушку. Она стояла такая тихая, скромная с сумочкой в руке и небольшим округлым животом, - жена моя.
-Что же это делается такое, - вставил свое слово дед, - раньше с армии привозили альбомы дембельские, аксельбанты, значки, а теперича новая мода появилась: жен беременных привозят. И когда успевают?
Мать охнула, но взяв себя в руки, проговорила:
- Ну что ж, поживем, посмотрим, – она обняла девушку и потащила всех за собой в дом. К вечеру народ стал сходиться ко двору Голиковых. На улице поставили длинные столы, женщины выносили припасы и раскладывали тарелки. Отец занимался спиртным, а дед рассуждал с такими же, как он стариками, о мировой обстановке, военных достижениях в армии. Вспоминали свои былые времена. Пришел Федор, гармонист и началось веселье. Пели старинные застольные песни, плясали до самой ночи. Уставшие и довольные люди потянулись по домам. Мать с Любой убирали со столов, мыли посуду и управившись с делами пошли спать. Свет погас в последнем окне поселка. Наступила тишина и только одинокий лай собак доносился с какого нибудь края поселения, наверное вездесущие ежи нарушали покой шуршанием сухой травы.
Мать не могла уснуть, она все думала об этой, тоненькой, еще плохо сформировавшейся девушке. Смелая, бедовая. Как она могла поехать в такую даль с малознакомым парнем. Не испугалась. Разве ей не страшно быть в чужой семье. Может она так сильно любит Митю. Смогла бы я, вот так запросто поехать в юности с моим Юрием на край света? Он у меня жесткий. Я вот уже тридцать лет живу с его родителями, а все никак не привыкну к свекрови. Строгие они. Порой так обидно бывает за их необдуманные слова. И все время надо работать, работать. Не дают и минутки присесть, все время должны быть руки заняты делом, считает бабка Марфа. Чтобы мысли дурные в голову не лезли. Так повторяет всегда дед. Сложно с ними и тяжело. Но у меня родители рядом. Поддерживают меня и помогают. А она? Одна среди чужих. Каково ей? Сегодня мне целый день помогала, ни разу не пожаловалась. Может и хорошая она. Но странная. Молчит все время. Посмотрим. Утро вечера мудренее.
Утром она встала позже обычного. Понежилась в постели, наверное, впервые за эти годы и услышала крик деда из кухни.
- Вот спят все, как сурки. Нет бы встать, завтрак подать. А они спят, сколько можно?
- Что вы шумите? - спросила она шепотом. - Вон сколько еды в холодильнике. Можно же взять, только руки протяните.
- А чего вы дрыхните, как тетери, вставать пора,- не унимался дед.
- Кому пора? Вам? Так вставайте и сидите себе тихо.
- Ой, ой, разбудили ее голубушку! - Язвительно произнесла бабка, вошедшая в кухню. - М эту буди, хватит бока отлеживать, вон пусть грядки полет.
- Хватит ма. - Сказала ей Светлана.
-Чо хватит, чо хватит, ты чо тут раскомандовалась. Деду молчать, мне молчать. - Разбушевалась не на шутку свекровь.
-Что вы тут с утра разорались, - спросил Юрий, - хоть один день дали бы выспаться.
- Дадут тут сынок, вон баба твоя против нас пошла войной- отвечал ему дед.
- Я ей покажу, как со мной воевать,- трясла кулаком Марфа,- мало я тебя учила.
- Ты, что Света, это же родители, их уважать надо и слушать .
- Вот и слушай сам. А меня уважать не надо? И Любу в обиду им не дам. Чтоб и думать забыли об этом! И кушать сами себе готовьте, - она с силой бросила на пол тарелку, которая оказалась у нее в руках. Осколки рассыпались по полу. Посмотрела на всех гневным взглядом и вышла из кухни. В комнате тихо плакала Люба. Она слышали перебранку на кухне.
-Не плачь, любимая,- говорил Митька,- смотри, какая у тебя защитница появилась. Моя мама самая лучшая в мире. И я тебя в обиду не дам. А дед с бабкой побузят, да перестанут. Это они фарс показывают, чтоб знали, кто главный в доме. А для меня теперь, ты главная. Веришь?
- Верю! - отвечала Люба.
- Ну, вот и славно, а теперь пойдем пить чай, кто первый? – и, он вскочил с кровати, быстро одеваясь.
Со временем жизнь в доме Голиковых наладилась, понемногу все притирались друг к другу и принимали сердцем. Дед души не чаял в Любашеньке, как он теперь ее называл. Она всегда наливала ему чай, а из ее рук он был еще пахучее и ароматнее. Так он сам говорил своей Марфе.
- Эх, Марфуша, если б ты была такой, мы бы совсем другую жизнь с тобой прожили.
- Какой такой? Дед? с ума сошел никак? Да если б я тебя не любила, разве ж я бы поехала за тобой на край света в эту тьму таракань? - Возмущалась она.
- Вот то то и оно, голуба моя, она ж тоже приехала. Значит любит! Ядрена кочерыжка! Как вы с ней похожи. А иди, что тебе я дам,- и он протянул ей конфеты. Бабка с умилением вытирала слезы.
А дед то прав...