Терпение и ещё раз терпение!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

ЭКЗАМЕН НА СНЯТИЕ ПРИСТУПА. ЗАСЛУЖЕННАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА
_ ...Так как мы должны снимать приступ астмы? - строго спросил глотающую воздух ртом старушку
Константин Павлович, когда они вместе с Вороновой усадили ее в его крохотном кабинетике. Валентина
Афанасьевна подняла на него беспомощные, затянутые мутной старческой пленкой желтоватые глаза и громко
безудержно раскашлялась.
- Наталья Степановна, пожалуйста, помогите больной,- предложил Бутенко.
Воронова решительно принялась разгибать сгорбившуюся пациентку:
- Закройте рот! Плечи прямее, прямее,- командовала она.- Постарайтесь расслабить живот и затаите дыхание.
Дышим чуть-чуть. Не затягивая воздух, как насосом. Чуть-чуть.
Она обошла силящуюся выполнить ее указания старушку сзади и ловким движением обеих рук обхватила
своими сильными, тренированными пальцами часть ее ходящего ходуном живота чуть пониже груди,
захватывая большим и указательным пальцем частично и низ вздымающейся и опускающейся грудной клетки.
- Уменьшайте глубину дыхания. Каждый следующий вдох меньше предыдущего. Дышите только носом.
Расслабьте, расслабьте живот,- Воронова почувствовала, что больная начинает выполнять ее советы. Живот
размяк, колебания диафрагмы заметно уменьшились. Вскоре Валентине Афанасьевне стало намного легче, и
Бутенко препроводил ее на спецкушетку.
- ...В общем-то вы уже неплохо научились снимать приступы, - похвалил он разгорячившуюся от усердия
Воронову. Наталья Степановна осторожно убрала выбившийся из-под накрахмаленного колпака локон.-
Только...- доктор слегка затянул паузу.- Не увлекайтесь особенно этим поддерживанием живота и грудной
клетки.
- Можно, конечно, в какой-то момент помочь больному Но он должен уяснить главное,- Бутенко приподнялся
со стула, - Приступ, да и вообще все астматические проявления ликвидируются. - не задержкой, а именно
уменьшением глубины дыхания путем расслабления диафрагмы!
- Ну я же ей об этом сказала,- чуть смущенно откликнулась Наталья Степановна. В ее широко открытых, в упор
рассматривающих доктора по-женски загадочных глазах читаля живой интерес.- А что это за женщина? Почему
ребята о ней вспоминали? - во второй раз за сегодняшний день поинтересовалась Воронова.
- Грехова? - Константин Павлович опять подкатал расправившийся левый рукав.- Здесь особый случай. Сейчас
я вам все объясню,- он ненадолго отлучился к комбайну. Посмотрел, как ведет себя пациентка, и, отдав
необходимые распоряжения, вновь вернулся в свой кабинетик.
- Валентина Афанасьевна - роковая женщина... В самом прямом смысле слова,- добавил он, заметив в глазах
собеседницы некоторое удивление.- Из породы тех, кто сначала превозносит метод до небес, а после, в

результате собственной же безалаберности, начинает его нещадно дискредитировать. Супернепонятная женская
логика! Просто кошмар какой-то,- Бутенко передернул плечами.
Грехова появилась у нас впервые еще в позапрошлом году. Ее практически внесли в лабораторию на руках.
Задыхающуюся, скрюченную, сморщенную. Семидесятилетняя старуха, да и только. А ведь ей лишь недавно
минуло пятьдесят четыре... Константин Павлович опять выглянул из кабинета и что-то сказал, находившемуся
поблизости Коле.
- ...Инвалид первой группы в свои пятьдесят два, она имела традиционный бабушкин букет. Астма, гипертония,
стенокардия, геморрой, колит, гастрит, сильнейший суставной полиартрит. Ей так сводило руки, что разогнуть
их сама она порой была не в состоянии...

Ну, сняли у нее приступ. Обследовали на комбайне. Содержание углекислого газа в легких ужасное. Всего-
навсего около трех с половиной процентов. Дышит ртом, аж ветер гуляет по комнате. Записали анкетные

данные. Врачебный осмотр. Все как положено.
- Начинаю беседовать,- Бутенко устало улыбнулся.- Отчего, спрашиваю, у вас астма, как вы думаете?
«Э, миленький,- она меня, как ребенка, на ты называла. Учительницей ведь работала в младших классах.- Э,
говорит, миленький, простыла как-то здорово, с того и началось...»
Ну, а сердечные дела - гипертония, стенокардия - отчего, по-вашему, возникли? - допытываюсь.
Слушая доктора, Воронова подперла рукой подбородок, закрыв средним и указательным пальцами миловидную
ямочку на щеке.
«Так это у меня работа такая нервная, отвечает. Чего вы хотите от учителя».
Хорошо! - говорю - Вот у вас только что сняли астматический приступ. Давайте мы с вами чуть-чуть глубоко
подышим.
И посмотрим, что вы почувствуете,- Бутенко на секунду умолк, прислушавшись к происходящему за
занавеской.
Одной минуты она не выдержала! И кашель тут же появился, и спазмы удушья. И, как она выразилась, кровь в
висках застучала. Плюс рези в желудке появились. У нее ведь колит и гастрит. Посоветовал уменьшить глубину
дыхания - сразу все утихло.
_ То-то...- поясняю - уважаемая Валентина Афанасьевна. Запомните отныне раз и навсегда: все ваши беды от
глубокого дыхания! - Константин Павлович произнес последние слова с особым нажимом.
- Грехова поначалу глаза от удивления закатила. Но когда растолковал ей, что к чему, да показал, как именно

нужно входить в метод, самой снимать у себя приступы - вроде бы ухватила. Заслуженный учитель РСФСР как-
никак,- поднял палец кверху Бутенко.

Ну и хлебнули мы с этой заслуженной лиха,- досадливая гримаса исказила правильные, будто точеные, черты
лица доктора.- Не дай бог никому другому!.. С тех пор я всех учителей, режиссеров и прочих деятелей
словесного диктата боюсь как черт ладана,- Наталья Степановна, не удержавшись, прыснула в кулак.
- Метод, повторяю, она схватила довольно быстро,- вспоминал Бутенко.- За месяц избавилась практически от
всех своих болячек. Паузу подняла с четырех секунд до тридцати семи. Это стабильно. Временами и за сорок
доходило. А за сорок полиартрит отступает.
Руки у нее стали разгибаться. Колиты, гастриты перестали ее донимать. Астма уже к двадцати пяти секундам
хвост основательно прижала. Даже на вид наша старушка помолодела. Теперь уже и старушкой-то ее неудобно
было называть. Нормальная женщина лет сорока пяти от роду,- Воронова уловила в голосе Бутенко настоящую
гордость.
«Это кто же открытие от народа скрывает? - забушевала Грехова. Темперамент заслуженной деятельницы
проснулся.- Если бы случай не свел моих родственников с Вашим бывшим пациентом, мне бы сейчас уже
ничего кроме двух метров земли не потребовалось! - покраснела вся, трясется.
- Сколько лет я по больницам мытарствовала. До первой группы инвалидности докатилась. Да я во все
райкомы, обкомы! Хрущеву,- кричит,- буду писать. В Организацию Объединенных Наций!!.. Любую стену
проломлю, а добьюсь признания метода!» - в потемневших глазах доктора мелькнула неподдельная тоска.-
Признания...
Грехова действительно сдержала слово. В Новосибирский обком, в ЦК КПСС, лично Хрущеву и даже в ООН
полетели горячие, страстные письма: «В то время, когда ежедневно

умирают от неизлечимых болезней тысячи людей, у нас в городе официальная медицина держит в безвестности
мощнейшее оружие борьбы с человеческими недугами... Покарать виновных... Предоставить средства для
широкого внедрения в практику...». Копии она присылала мне.
- Ну и что же тут плохого? - Наталья Степановна взяла за руку загрустившего Бутенко.
- Плохого? - Константин Павлович осторожно освободил руку, оставив на ее ладони свое тепло.- То, что
именно после писем этой мадам я вывел для себя одно правило: не доверять полностью больным,
скоропалительно начинающим чересчур восхвалять метод.
- Поймите меня правильно,- доктор расправил плечи. Он всегда очень тщательно следил за осанкой.- Я не
против восторженных и активно действующих сторонников распространения открытия болезней глубокого
дыхания. Я как раз считаю, что их не хватает. Что большинство излеченных больных эгоистически, что
называется помалкивает в тряпочку.- Воронова понимающе кивнула.
Но Грехова (а потом у нее нашлись и последователи) очень ярко показала истинную цену слишком
скороспелых, тут же начинающих активно действовать фанатов метода.
Вы знаете, что она сделала? Через пару месяцев, почувствовав себя достаточно хорошо, полностью прекратила
всякие тренировки! Сама потом мне каялась,- доктор принялся рассматривать поданную ему заглянувшим в
кабинет Колей ленту с записью кардиограммы Валентины Афанасьевны.
- Несмотря на то, что мы по сто раз предупреждаем больных и ее я лично предупреждал: бросите тренировки -
значит предадите метод. А он, естественно, предаст вас... Но куда там,- доктор безнадежно махнул рукой.- У
этих тупых, одурманенных глубоким дыханием голов, в памяти о методе остаются только одни задержки
дыхания.
Затычки носа,- Константин Павлович взялся двумя пальцами за кончик своего, хорошо очерченного носа.-
Совершенно забывают, что лечат не паузы, и постепенное уменьшение глубины дыхания путем расслабления!
Не все, конечно, забывают. Но учителя и режиссеры особенно,- Наталья Степановна отметила появившуюся в
интонации доктора металлическую потку.- Трудно им, вероятно, чему-то учиться. Сами привыкли учить...
Так Грехова (со слезами мне потом исповедовалась) через два месяца даже и паузы-то перестала мерить, не то
что, как положено, тренироваться. А пауза,- Бутенко с недовольным видом, рассмотрев явное ухудшение,
отложил в сторону кардиограмму Валентины Афанасьевны,- штука куда как коварная.
И я твердил об этом на занятиях заслуженной учительнице! Сегодня она - сорок пять секунд и самочувствие

хорошее. Через неделю-другую, если не тренируешься, глядишь, уже меньше тридцати. Но самочувствие по-
прежнему ничего себе. Однако человек уже не только бросил тренировки, он и паузу ленится мерить. И по-
прежнему, исходя из вроде бы нормального самочувствия, считает, что у него сорок -секунд. Ему-то ведь

хорошо! »
Воронова слушала, боясь пропустить хоть одно слово. В таких откровенных беседах оттачивались редкостные
методические изюминки.
- А пауза уже шкалит к двадцати. Затем еще ниже. И, наконец,- Бутенко тряхнул свернувшейся бумажной
лентой и стукнул кулаком по столу,- пройдена запретная зона! Содержание углекислого газа в организме
понизилось до критической точки. Мгновенный коллапс, и еще вчера чувствовавший себя сносно наш бывший
пациент уже мучается в сильнейшем приступе своей болезни, о которой он уже и думать-то, похоже, забыл!
И первая мысль, которая приходит к нему от вновь навалившихся мучений не о том, что же я, такой-сякой,
тренировки-то давным-давно забросил. Подлец я разэтакий, за то, дескать, и наказан. Увы! - доктор принялся
было аккуратно скручивать бумажную ленту, по тут же с раздражением отбросил ее в угол стола.- Увы, первая
мысль, пронзающая оглупленную вновь углубившимся дыханием голову: выходит, метод ВЛГД в моем случае
не работает!
Понимаете? - доктор ухватил Наталью Степановну за край распахнувшегося халата.- Не он, разлюбезный,
лентяй и ротозей. А метод, видите ли, при его болезни не срабатывает!.. Два месяца вот работал. Но теперь не
срабатывает. А то, что он уже какую неделю о методе начисто забыл, даже паузу не соизволил измерять - из
головы вон.
Так и наша бабушка Грехова. Забросила занятия. В один прекрасный день скорчилась от приступа.
Естественно, скорая, стационар, коечка... Добрые тети в белом пичкают до рвоты таблетками. Укольчики по
несколько раз в день. А бабушке (в период обострения она уж точно выглядит бабушкой) все хуже и хуже.

«Попробовала я,- говорит мне после,- и в больнице методом заниматься. Зажимаю нос, сколько могу. Но как
отпущу, кашель душит и душит...»
- Пожалуйста вам - заслуженный деятель! А в мозгах, кроме затычек от стройной теории ничего не осталось,-
Бутенко до хруста сжал свои изящные чувствительные пальцы.-
Хотя внушали ей, объясняли - не нос надо без конца затыкать, а уменьшать глубину дыхания.
Злоупотребление затычками приводит лишь, наоборот, к чрезмерному раздышиванию. Симптомы болезни
усугубляются. Всему своя мера.
- ...И чем же закончился ее рейд по больницам? - поторопилась услышать окончание поучительной истории
Наталья Степановна.
- А чем же он может закончиться? - Константин Павлович разжал пальцы.- Астму, у нас медикаментозная
медицина пока не вылечивает. И не вылечит никогда!-добавил убежденно.- Потому что не знают ее истинную
причину - глубокое дыхание.
- Страшно худо стало старушке. Завещание уже принялась было родственникам диктовать. Ну, те и
переполошились: поехали, дескать, снова к Бутенко. Грехова глазки в потолок: «Зачем? Я же у него была. Не
помогает мне его метод»,- доктор испытующе взглянул на притихшую Воронову: доходит ли до нее смысл
сказанного?
Короче, доставили они мне ее в горизонтальном положении. Срочно бабулю па комбайн. СО2 кот наплакал.
Добавили малость насильно. Начала оживать. Повторно беседуем: «Отчего у вас астма?» - «От простуды,
милок, известное дело...» - «А гипертония, стенокардия?» - «На нервной почве, доктор, на нервной...»
Заново учить - дешевле прикончить,- Бутенко с огорчением развел руками.- Но куда денешься. Тронулись.
Медленно, со скрипом, да поехали. Постепенно, с моей помощью, все свои ошибки первоклассная учительница
признала.
«Землю,- заверяла,- есть буду, а больше не промахнусь». Вдвое дольше и тяжелее ей теперь становление на
метод обошлось. Это, кстати, как ни парадоксально на первый взгляд, - общий закон. Предавшему метод по
новой он дается вдвое труднее.
За занавеской послышались причитания поднимавшейся со спецкушетки Валентины Афанасьевны.
Обследование на комбайне подходило к концу.
- Опять довели паузу до тридцати пяти. Уехала,- закруглялся и Бутенко.- Снова письма в райкомы, обкомы,
Хрущеву, в ООН. А вторые экземпляры мне - под копирку. Борется человек...- Константин Павлович от
волнения чуть глубоко не вздохнул.- Но, когда ко мне принесли ее чуть живую в третий раз и я снова услышал,
что астма возникает от простуды, в пору было хвататься за пистолет!..
- Не верите? - доктор взял Воронову под локоть.- Предлагаю лично попробовать.
Они прошли в помещение лаборатории и остановились возле мирно отдыхавшей на стуле седоволосой
женщины.
- Как вы думаете, Валентина Афанасьевна,- Воронова поправила загнувшийся воротник платья у Греховой,- от
чего у вас астма?
Учительница поджала под себя испещренные синими венками сухие ножки:
- Я когда-то, голубушка, сильно под дождем простыла!
Бутенко опрометью, чуть не сбив показавшегося в дверях очередного посетителя, выскочил в коридор. Знай он
тогда, что судьба готовит ему встречу с Греховой тринадцать (!) раз, возможно, доктор выбросился бы в окно...