В доме было тихо. Широкое окно наполовину завешано тонкой шторой бежевого цвета и пасмурный полумрак хмурого дня наполнял эту просторную комнату серым монохромом. Наташа с Андреем находились одни в этом помещении, они сидели на небольшом диванчике у окна, а в соседней маленькой комнате спала хозяйка Антонина Михайловна, у неё был сегодня выходной день.
Жигулин держал Наташу за руку и тихо разговаривал с ней, он рассказывал ей о своём детстве, о родителях, которые рано разошлись, о том, как он выбрал свою профессию и стал работать в милиции. Много говорил о Наташином отце, глядя в её пустые глаза. Он пытался как-то затеплить их отношения, но девушка была ещё не в том состоянии, чтобы серьёзно воспринимать его речь.
- Наташка, ну неужели ты ничего не помнишь? Ну, вспомни меня, вспомни! Помнишь, как мы вместе гуляли в парке, ходили в кино... Котёнка у меня дома, помнишь? А помнишь, как в Подольском мы у деда моего ночевали и на нас напала банда подростков? Как ты стреляла тогда и убила двоих, помнишь? А меня отвезли в больницу, я тогда ранен был...
Она отрицательно мотала головой и молчала.
- А работу свою помнишь, ну, куда вы вместе с папой ходили? Евгения Петровича Султанова? Наши планёрки, свой кабинет, а меня там помнишь? Как мы с тобой встречались в коридоре и разговаривали, стоя у окон на втором этаже?.. Я Андрей, вспомни меня, ну пожалуйста! - он взял её ладонь и прижал к своей груди, она встрепенулась и подняла на него глаза.
Что-то промелькнуло неуловимое в её мимолётном взгляде и Жигулин поймал это состояние:
- Наташка, я Андрей... Помнишь меня?
Она вытащила свою ладонь из его руки, потом подумала о чём-то с напряжением и разлепила губы:
- Саша?! - неожиданно спросила она, загоняя Жигулина в мелкую дрожь.
Он вскочил на ноги:
- Ты помнишь его? Что ты помнишь? - в бешеном гневе переспросил он.
- Вот тут стоял мой стол, - девушка поднялась и прошла по комнате, как по своему кабинету, - а здесь - его! - она снова замерла и опустила глаза.
- Он был твой начальник, - поникшим голосом произнёс Жигулин. - Помнишь это?
Она отрицательно качнула головой.
- Тогда, что ты о нём помнишь? - он смотрел на неё внимательным взором, ловя каждый её жест и движение, но она снова замолчала. - Его уже нет, Наташа! Можешь не вспоминать...
И тут её глаза снова вспыхнули ярким светом и в них появился вопрос, она подошла ближе к Андрею и посмотрела ему в лицо.
- Нет его больше, - повторил он. - Саша, твой начальник, погиб ещё осенью, он разбился на мотоцикле вместе со Славой Истоминым. Знаешь такого?
Наташа опустила голову и напряглась. Мысли работали, но очень неуверенно. Она снова подошла к окну и села на диван, положив голову на его высокую спинку. О чём она сейчас думала? Что вспоминала? На лице отразилось лишь удивление и больше ничего. В этот день она не произнесла больше ни слова Жигулину в ответ на его пламенные речи.
Светлана Ивановна вернулась с прогулки вместе с Мишкой и прошла в комнату, где сидели Наташа с Андреем.
- Вот хорошо, что вы во время пришли, очень кстати! - Андрей вскочил со стула. - Мне нужно на вокзал ехать, встретить Соню. Она приезжает сегодня вечерним поездом из Ростова... Ей нужно на консультацию к врачу попасть. Она, когда в Москве жила, тут её хорошая врачиха наблюдала по женской части, а теперь - мы ждём ребёнка и она волнуется, что поздний он. Ну, понимаете?...
- Да, конечно, Андрюша, иди... Пусть не волнуется, я родила в сорок пять и не жалею. Всё будет хорошо... Как Наташа? Ничего не вспомнила, пока вы тут с ней беседовали? О чём говорили? - спросила Светлана Ивановна.
- Нет. ничего не вспомнила... Хотя, проблески какие-то есть! Ну, я пошёл, - и Андрей вышел в коридор, снял с вешалки шарф и пальто, украдкой взглянул на Наташу в открытую дверь и выскользнул из квартиры.
Дверь в кабинет Егорова была плотно прикрыта, а за ней уже с утра бушевали страстные разборки.
- Послушайте, Алексей Михайлович, в чём вы меня обвиняете? - бегая вокруг стола, почти кричал у него над ухом, специально приехавший в Приморск полковник КГБ Николай Авеньев. - Мы же с вами не враги, одно дело делаем и одним занимаемся: вы бандитов ловите, а я обеспечиваю безопасность нашей страны - от границ, до тыла! Почему не хотите меня как следует выслушать и принять за факт то, что я понятия не имел и не догадывался о том, что произойдёт во Пскове. А вы уже обвинили меня во всех смертных грехах, - он подскочил к столу и рывком выдвинул стул, сел на него и уставился на полковника Егорова. - Давайте на чистоту... Доказать ничего в Москве не удалось тогда после нападения на детский сад. Кстати, там погибли детишки ваших же коллег, сотрудников Московского УВД района Орехово-Борисово. А эта тварь, так и ушла от наказания... Она и моего сына оклеветала, а вы ей поверили, что в Геленджике, якобы, он сам на неё напал... Теперь после такой чудовищной лжи он вынужден уехать из страны и работать за рубежом, на студии "Дэфа" в Германии.
- Вынужден? - переспросил Егоров. - Бедный, как же он страдает там наверное, в Германии-то? Да ещё на студии "Дэфа" вместе с Гойко Митичем! Прямо говорите так, будто его в рабство туда продали, как негра на галеры!..
- Я прощаю ваш сарказм, полковник... Понимаю, в каком вы сейчас состоянии из-за вашей девочки. Но, я тут совсем не причём в ваших бедах, поймите! Я сам лишь недавно понял, что это были сотрудники милиции, которые и организовали эту провокацию на съёмочной площадке, - Авеньев опустил голову.
- Вы поняли?! - Егоров изменился в лице.
- Ну, да, да признаюсь! Грешен, всё понимаю и принимаю... Они не смогли тогда, оперативники, во время её разоблачить, не доказали ничего, а понимали с кем дело имеют, тем более... такой у неё папаша! Но решили так просто это дело не оставлять. Вот и приговорили эту актрису - осуществили с помощью военных. Привели приговор в исполнение, так сказать, таким вот образом... Не знали те ребята, которые снимались, что так получиться. Говорят, что выстрелы специально отрабатывали холостыми патронами. А в самый последний момент на площадке поменяли массовку и вместо ребят-солдатиков, туда приехали сотрудники милиции, всего несколько человек, но и этого хватило... Вы понимаете! - Авеньев прятал свои дрожавшие руки в карманы.
- И вы мне сейчас об этом говорите здесь, в кабинете следственных групп? - Егоров пришёл в негодование.
- А что вы со мной сделаете? Ну, что?! - Авеньев посмотрел на полковника уже спокойнее. - Я же вам всё откровенно рассказал, что не имею к этому никакого отношения, но знал... Не сразу, я заранее ничего не мог тут предугадать... Знал уже после, кто эту операцию осуществил, но ничего предпринимать не буду. По заслугам ей, этой убийце!..
- Вы сами-то уверены в том, что говорите?
- Уверен! Иначе бы не пришёл сегодня с этим к вам, - Авеньев вытер мокрый лоб. - Мне очень тяжело было к вам приходить, после вашей личной трагедии. Вы и так на взводе, разве же я не понимаю, сам отец!.. И прощаю вам эти розыски по Пскову, собирание на меня компромата...
- Почему решили, что именно на вас? - спросил его в упор Егоров,
- А на кого же?! Всё тут на мне замыкается и на моём сыне... Мол, ещё летом в Краснодаре подстроили актрисе такое с нападением на неё в гостинице, а потом арестовали невинную овечку, какой она там прикинулась перед вами, а после не давали сниматься в кино, а теперь, вот, убили... Кто, как ни я, верно? - Авеньев был нервным и покрасневшим с припухшими веками и дрожавшими руками. Его неприглядный вид говорил о многом и Егоров понимал это. - Мне бы не хотелось, полковник, какой-то между нами недосказанности, а тем более вражды. Алексей Михайлович, я ни в коем случае не хочу вас видеть моим врагом, не хочу!
- И мне бы хотелось... вам верить! Но, как?! Это после всего, что я узнал во Пскове? - Егоров не унимался и выговаривал всё, что у него наболело на душе.
- Ну, что вы там узнали-то, что? Только что второй акт вам показали, так это подлог... Вынужденный подлог со стороны военных. Мол, не мы виновны в смерти актрисы, а нападавшие на неё в лесу люди. Вот и состряпали этот акт, а что? Вполне логично! Но нападения никакого не было, мы проверили это, а потому и забрали своё заявление врачи. Акт тот, что был первым составлен, изъяли, он теперь тоже в деле, его мы не уничтожили, он должен быть, так что зря вы кипятитесь насчёт подлога документов и акт этот выпросили зря... Его никто уничтожать не собирается. Хотя впрочем, все эти бумажки не имеют уже никакого значения. Мне хочется, чтобы хоть перед вашим генералом Лазаревым, вы бы не несли эту чушь, какую хотите мне доказать и своим коллегам. Давайте всё забудем, как не было, и будем дальше мирно жить и работать! - Авеньев поднялся и протянул руку полковнику Егорову в знак примирения, но тот ему своей руки не подал и отвернулся к окну.
Евгений Петрович вышел из-за стола, когда к нему вошёл Егоров.
- Женя, ты не хочешь со мной разговаривать? - поинтересовался у него Алексей Михайлович. - Обиделся?
- Я видеть тебя не хочу, а не только разговаривать... Чего ты добился в результате своих подвигов? - резко обернувшись, спросил у него Султанов.
Егоров сел на стул возле шкафа и отрицательно покачал головой.
- Вот!.. Но я не хочу с тобой даже про это говорить... Давай о текущих делах! Надо принять пополнение, я у Зайцева из его второго отдела попросил подыскать для нас ребят посмекалистей. Всё-таки и Жигулина лишились, и Наташа неизвестно когда поправится, а потом - может быть в Приморск и не вернётся, в Москве останется, как ты и хотел. Терещенко, тоже надолго выбыл из строя... Так что, давай рассмотрим дела ребят, кого нам Зайцев рекомендует, обсудим и примем решение, - Султанов достал папку с личными делами работников второго отдела и разложил документы на столе.
- Где сейчас генерал Лазарев? - прозвучал неожиданно вопрос Егорова.
- Не знаю, а что? - Султанов поправил очки и поднял глаза на Алексея Михайловича. - Зачем он тебе?
- Есть ещё негласное указание не выпускать меня из Приморска? - Егоров буравил глазами Султанова.
- Алёша, - вздохнул тот и снял очки, положив их в карман пиджака, - ты можешь ехать куда угодно, но за твою безопасность личную, я не дам и пол копейки! Если нужно, будешь передвигаться только в служебном автомобиле, и то лишь в пределах нашего района, пока...
- Ты думаешь что?...
- Я теперь о чём угодно могу думать. И не в бандитах дело - Доротный уже отсюда далеко, надо полагать, а Москва, что-то слишком близко к нам подъехала в этот раз... Понимаешь теперь?
- Ты не хочешь меня расспросить, о чём со мной говорил московский полковник КГБ, тебе не интересно? - Егоров привстал со стула.
- Представь себе - нет! И хватит, Алексей, смотри, до чего ты себя довёл!.. Поговорим лучше о твоей дочери. Звонила Света, когда ты по Пскову летал, советовалась со мной, стоит ли Наташку обратно сюда привозить? Я ей ответил, что у неё есть отец, пусть он теперь и решает такой вопрос, а она не уверена в тебе, Алёша, не может согласиться с тем, что ты ей советуешь, - Султанов подвинул к себе карандашницу. - Она что, не может больше жить у твоей сестры, я так понял? Говорит, что Павел, муж твоей Антонины не доволен, что они так долго в их квартире проживают.
- Я об этом не знал, но сегодня же свяжусь с ней по автоматике, пойду на почту и поговорю... Но, Наташку сюда привозить сейчас не разрешаю. Там, может быть, будет и полегче. Вон, она уже потихоньку Андрея вспоминает, говорит, что знает его, но не поймёт откуда. А это прогресс, Женя, и очень не плохой. Спокойная стала, это тоже хорошо... Может быть и вспомнит всё постепенно, а, как ты думаешь? - Егоров улыбался.
- То, что я сейчас скажу, тебе не понравится, но я не могу умолчать... Ты бы лучше, как только привёз Наташку из больницы, вместо всех этих врачей и уколов отвёл бы её к Сашке в палату... Посадил бы ему на колени, и всё! И ничего бы этого всего, с Москвой впридачу, и не надо было... - Султанов отвернулся от Егорова и посмотрел в дальний угол. - Помнишь, ты рассказывал, в каком ступоре она была, после того, как в Подольском уложила двоих бандитов? Что она тогда делала - носила Мишку на руках и никому его не отдавала несколько часов подряд. Вы не знали что и делать-то с ней, а потом... Потом позвонил Терещенко тебе по делу, а ты попросил его прийти к вам домой. Он прибежал и увидел всю эту картину, а потом что было?
- Потом он подошёл к Наташе и попросил у неё малыша подержать, - продолжил Егоров.
- Вот, и она, не сопротивляясь, отдала!.. Вам не отдавала, а ему отдала и шок сразу прошёл. И тут, я уверен, было бы тоже самое... Посмотрела бы на него, и всё сразу вспомнила! - уверенно проговорил Султанов. - Он на женщин, наш Сашка, действует как-то магически, не понятно почему, но это так! И ты знаешь про это... И не хочешь...
- Да, не хочу! Когда она здоровой была, тогда другое дело, а сейчас лишний стресс для неё губителен, - Егоров покачал головой. - Если бы всё так было просто, Женя в этой жизни!..
- А ты сам не создавай себе проблем и сложностей! - выкрикнул Султанов. - Так, что Светке скажешь?
- Нет, пусть даже не думает об этом, чтобы приехать сюда с Наташей. Пусть сидят там и не высовываются, а с сестрой я поговорю, разберёмся, что там за недовольство!
Поздно вечером андрей Жигулин втаскивал два тяжёлых чемодана в свою маленькую комнату при общежитии МВД. Соня, раскрасневшаяся от двадцатиградусного мороза, вошла следом. Она сняла свою пушистую шубу и недовольно огляделась по сторонам:
- Это тут ты предлагаешь нам с тобой вить семейное гнёздышко? - с ехидной улыбочкой спросила она у Жигулина.
Он в ответ пожал плечами и стал раздеваться сам. У вешалки было тесно, он отодвинул Соню в сторону и принялся распихивать чемоданы по углам.
- Ладно, я сама займусь нашим устройством, уже то хорошо, что работа у тебя вполне престижная имеется... Что Наташа? - спросила она, обернувшись и покачиваясь на каблуках.
- Ничего хорошего... Вспоминает пока только лишь отдельные эпизоды, и то потом забывает, - ответил он и стал переобуваться в домашние туфли.
- Это же хорошо! Она не помнит тебя предателем. Уже можно наладить какие-то контакты... А пока, познакомь меня поближе с её мамой. Я хочу повиниться перед ней и посоветоваться, как нам всем тут получше устроиться в Москве? Я не подведу, она будет довольна!
- Ты опять за своё, Соня, остынь! - Жигулин посмотрел на неё неодобрительно.
- А, что я такого сказала? Что ты на меня опять собаку спускаешь? Здесь жить надо или хорошо, или не жить тут совсем - это Москва! Плохо жить в столице, по крайней мере - обидно! - она села на скрипучий диван и положила руки на колени. - Мне самой сейчас надо будет, как можно лучше устроиться на работу, а тебе эту не потерять. Очень хорошо, что ты назвался зятем Егорова, а меня представишь своим коллегам, как всегда - родственницей, тётей Соней. Я об этом и хотела попросить Наташину маму, чтобы она пока не обнародовала наши с тобой связи. Это ни к чему! А тебе только навредит, твоей дальнейшей карьере. Вот я и хотела с ней поговорить... Что же тут такого?! - Андрей ещё раз, уже с гневом посмотрел на свою Соню, но промолчал.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
