Шерифе-хатун знала Мусу-пашу и Фериде-хатун, они даже виделись однажды, слышала она и о бедах, свалившихся на их семью, поэтому встретила их уважительно и по-доброму.
Для Мусы-паши и Фериде-хатун Абаза предоставил на выбор любую часть дома, и они остановились в наиболее понравившейся им юго-западной стороне.
Для Юсуфа дел было хоть отбавляй, в саду у Абазы произрастало множество плодовых деревьев и кустарников, а также всевозможных цветов. Парень сразу с энтузиазмом принялся за дело, подключая к работе местных садовников. Позже они научились понимать его.
Более месяца ушло на то, чтобы две семьи соединились в одну большую крепкую и дружную семью.
Женщины быстро нашли общий язык, а мужчины теперь могли каждый вечер обсуждать дворцовые новости и дела государства. Часто они засиживались до полуночи, чем вызывали неодобрение женской половины.
Жёны пашей не могли дождаться супругов и засыпали в одиночестве, а ответственная Шерифе-хатун вообще не ложилась спать раньше всех обитателей дома, так у неё было заведено.
Однажды женщинам надоело такое положение дел, и они кое-что придумали.
Одним солнечным, но совсем не ранним утром Абаза проснулся и стал торопливо собираться на службу. Он наспех умылся, потом побегал из угла в угол в поисках одежды, не присаживаясь, глотнул из чашки горячего чаю, обжёгся, с досадой что-то прошептал, увидел мимоходом в зеркале себя лохматого, и, причёсываясь на ходу, решил перед уходом поцеловать супругу и сына.
И только тут он понял, что Нургюль в кровати нет. Секунду подумав, он пошёл в детскую комнату, но там в колыбели мирно посапывал только Хасан.
В коридоре кроме слуг никого не было. Абаза поспешил на кухню и там увидел Шерифе-хатун, обсуждающую с поваром меню.
- Доброе утро, – поздоровался со всеми Абаза, - Шерифе-хатун, а где Нургюль-хатун? – спросил он голосом, полным нетерпеливого ожидания.
- Как это где? Вам лучше знать, Мехмед-паша, - удивлённо посмотрела на него управляющая, - я по крайней мере сегодня её ещё не видела. А когда Вы ложились, Мехмед-паша, Нургюль-хатун была в кровати? – подозрительно посмотрела она на мужчину.
Абаза открыл рот и тут же закрыл его. Он, как обычно в последнее время, лёг за полночь, с краю, чтобы не будить жену, и сразу уснул. А была ли она в кровати, он и не посмотрел.
- О, Аллах! Мою жену похитили! – прошептал он и выбежал на улицу. В саду ему встретился Юсуф с запиской в руке.
- Что это? – с тревогой посмотрел он на парня, - уже передали требования?
Непослушными пальцами Абаза развернул листок и прочитал:
“Готовь выкуп. Только твоя безграничная любовь и неистовая страсть помогут тебе найти и вернуть твою женщину”.
Абаза вытер вспотевший лоб и рассмеялся. Радостно улыбался и Юсуф.
Мехмед подошёл к Мусе-паше, который его уже ждал у ворот, вскочил на коня, и они вместе отправились во дворец. Там он сказал Дервишу, что дня три будет отсутствовать по семейным причинным, получил добро, предупредил Мусу-пашу и отправился домой.
Шерифе-хатун и Фериде-хатун его уже ждали, сунули ему в руки какую-ту сумку, велели не волноваться за Хасана и отправили с Аллахом на поиски жены, лукаво переглянувшись.
Чем ближе виднелась кромка леса, тем сильнее Абаза погонял коня. Воображение уже рисовало Мехмеду его любимую женщину в одинокой избушке посреди глухого леса, где за десятки метров вокруг ни души…
Ступив на знакомую тропу, Мехмед взял коня под уздцы и повёл его шагом. Дорога была пустынной, осенний лес поражал своей тишиной. Лошадь шла спокойно, порой мотала головой и фыркала, сдувая сорвавшийся с кроны мягко шелестящий упавший ей на нос лист.
Мехмед глубоко вдыхал запах осеннего леса и любовался его жёлтыми, красными, оранжевыми и бордовыми цветами.
И вдруг среди этого разноцветья ему явилась прекрасная нимфа, божество природы, царица леса. В длинном золотисто-зелёном платье, в собольих мехах, с двумя тугими косами, которые он так любил…
…Над макушками деревьев занимался рассвет, вытесняя сумерки из осеннего леса, а молодые люди всё ещё не могли насытиться любовью друг к другу.
…Домой они возвратились спустя три дня, счастливые и умиротворённые. Безоблачное счастье надолго поселилось в их доме.
Муса-паша и Мехмед всё также любили поговорить после ужина, но уже не засиживались допоздна.
Как-то раз Муса-паша, проводив долгим взглядом Шерифе-хатун, поглаживая свои усы, наклонился к Абазе и тихо поинтересовался:
- Скажи-ка мне, Мехмед, а что Шерифе, не замужем и никогда не была?
- Нет, Муса-паша, сколько её помню, никогда, - ответил ни о чём не подозревающий Мехмед, и вдруг насторожился. – А почему Вы вдруг спросили?
- Да вот подумал я, хорошая женщина. Как взглянет, аж до костей пробирает. Если б раньше, взял бы её второй женой…- прошептал Муса-паша и оглянулся по сторонам.
Мехмед спрятал улыбку в усы.
- Муса-паша, так-то оно так, и Шерифе-хатун женщина хорошая, и Вы мужчина ещё хоть куда, но вот Фериде-хатун, думаю, будет очень недовольна, - осторожно сказал Абаза.
- Да не то слово, Мехмед, ты уж молчи, не проговорись о моих симпатиях, а то моя Фериде мне последние усы выдергает. Это я так, поделился с тобой по-мужски, - пригладил усы Муса-паша.
- Хорошо, Муса-паша, никому не скажу, рот на замок, - ответил Абаза, жестом показывая, как он закрывает рот на воображаемый замок.
Мужчины заговорщицки улыбнулись и пошли спать.
А утром ни свет ни заря весь дом пришёл в движение. Слуги сновали из комнаты в комнату, Фериде взволнованно искала платок для слёз, Шерифе мчалась будить лекаря, Муса бежал за ней, Абаза склонился над супругой, а та склонилась над тазом. Только маленький Хасан спокойно спал в своей кроватке.
Вскоре лекарша объявила всем благую весть: Нургюль-хатун беременна.
И тут дом ещё больше оживился. Смех, веселье, объятия, слёзы радости, бодрый повар, принявшийся готовить праздничный обед, улыбающийся Юсуф с охапкой свежих цветов с жемчужной росой на лепестках…
В приятных заботах время пролетело быстро, и вскоре в доме Абазы Мехмеда-паши на свет появилась маленькая девочка.
Ранним утром она известила о своём приходе в этот мир нежным голоском, похожим на хрустальный звон колокольчика.
- Это кто тут у нас поёт такую сладкую песенку? – заглянули в комнату роженицы сразу несколько широко улыбающихся голов, возвышался над которыми счастливый папа Абаза.
Дочурка была крохотной и миниатюрной, как её мама, да и очарованием пошла в неё. Немного поплакав для приличия, она сладко зевнула и уснула прямо на руках у оторопелого папы.
- Нургюль, что мне сейчас делать? Я боюсь разбудить её, может, мне присесть и подождать, пока она выспится? – всерьёз волновался Мехмед.
Нургюль тихонько рассмеялась.
- Ты можешь положить нашу принцессу мне на грудь, скоро она потребует накрыть стол для трапезы.
Абаза улыбнулся, приноровился и несмело отдал дочь маме.
- Она похожа на Лилиану, - вдруг послышался шёпот Мусы-паши, вытянувшего шею и рассматривающего малышку.
- Это какую Лилиану? – подозрительно посмотрела на супруга Фериде.
- Стареешь ты, Фериде, память теряешь, - укоризненно прошептал Муса, - Лилиана – младшая сестра Хайдара-паши, отца Мехмеда.
- А-а, и правда, такая же красавица, - согласилась Фериде.
- Ну, а я что говорю, - с гордым видом ответил Муса, поглаживая усы.
Так и стали девочку называть с тех пор Лилианой. Всем понравилось это нежное имя.
А вскоре в дом пришла ещё одна радость – Махфируз-султан родила султаншу, которую нарекли Ханзаде.
И снова в большой семье устроили праздник.
Налаживалась жизнь и в османском государстве.
Правда, осенью на третьем году правления султана Ахмеда в Стамбуле вспыхнули пожары. В результате одного из них почти полностью выгорел еврейский квартал. В первых рядах на борьбу с огнём выступили Абаза-паша, Зульфикар-ага, Гюзельдже-паша и даже пожилой Муса-паша. Султан Ахмед лично возглавил смельчаков, которые боролись с огненной стихией. При тушении пожара повелитель получил травму: он упал с лошади и некоторое время хворал.
Таким образом султан показал себя очень справедливым и заботливым правителем, подчас рискующим своей жизнью ради своего народа.
Ожоги разной степени получили и его верные подданные, но стихию удалось усмирить.
Оправившись после травмы, султан Ахмед принял решение воздвигнуть красивую мечеть, назвав её Амед-Джами. В ее интерьере господствовали голубые изразцы, и поэтому ее стали называть Голубой. И возвысилась она напротив Айя Софии, отделённая от неё великолепным парком.
Султана настолько вдохновила идея строительства мечети, что он, порой, приходил на стройку, становился рядом с рабочими и искусными мастерами и трудился с ними бок о бок. Он сам платил им жалованье, а наиболее усердных поощрял дополнительными выплатами.
В будущем в Голубой мечети совершались самые торжественные молитвы и отмечались дни рождения Пророка.
Хорошие новости шли в столицу и от главнокомандующего войсками Куюджу Мурата-паши, сражавшегося с мятежниками Календера-оглу. Решающим сражением руководил сам 90-летний Мурат-паша и наголову разбил повстанцев.
Календер-оглу с несколькими тысячами своих сподвижников бежал на восток, в Иран. Шах Ирана принял их очень плохо, превратил в рабов и расселил в разных местах группами по 100-200 человек.
Куюджу Мурат-паша не торопился в столицу, продолжая карательную экспедицию среди оставшихся повстанцев.
Однако на совете Дивана паши, посовещавшись, приняли решение, что лишь карательными мерами положение обнищавших крестьян спасти невозможно.
И султан Ахмед издал “Указ справедливости” – “Адалет-наме”, в котором обращалось внимание местных властей на чрезвычайно тяжёлое положение крестьян, которых грабили и сипахи, и духовенство, и янычары, и ростовщики. Султанские власти потребовали смягчение феодального гнёта.
Крестьяне возвратились на свои места, к земле. Османское правительство стало на их сторону и велело обокравшим их отдать добро и земли назад.
Так, уже через два года в стране наступило улучшение. Успокоение, начавшийся рост сельского хозяйства стали главными важными условиями нормализации положения и, главное, ликвидации голода.
Султан Ахмед окружил себя надёжными и преданными людьми, готовыми верно служить династии, и с их помощью начал возрождать империю, стремясь привести её к былому величию.
Наложницы рожали ему детей. Со временем его покои стала посещать только Кёсем-султан, к другим султан был равнодушен.
Европейские послы писали в своих сообщениях, что у османского правителя появилась фаворитка, и он желает, чтобы она постоянно была рядом с ним. “Говорят, она отличается благоразумием и рассудительностью, порой немногословна,… она проявляет немалую мудрость и сдержанность относительно слишком частых высказываний о серьёзных материях или государственных делах”.
Справедливости ради он призывал к себе и свою нежную Махфируз, но хальветы всё чаще сводились к беседам о религии, были похожи на проповеди, и султан перестал испытывать к ней интерес как к женщине. Хотя побеседовать иногда приглашал, так как уважал мать своих детей.
Махфируз много молилась и занималась благотворительностью. Её можно было часто видеть в городе среди нищих, раздающей им милостыню. Самым посещаемым ею местом была важнейшая мусульманская святыня - гробница друга и знаменосца Пророка Мухаммада Эйюпа Султана.
Рядом с мечетью Эйюп располагался целебный источник, и когда султан Ахмед затеял его реконструкцию, Махфируз, очень любившая султана, решила его поддержать и выделила собственные средства на строительство рядом с источником лечебницы. В лечебнице она оборудовала для себя комнату, куда часто приезжала и читала Коран.
Несколько раз она заезжала в дом Абазы, где ей были очень рады, родители гордились своей дочерью-султаншей, снискавшей любовь простого народа.
Правда, огорчались, что деток она больше не рожала, но, видно, так Аллаху было угодно, да и грех обижаться, Осман, Баязид и Ханзаде росли крепкими и здоровыми детьми.