11 сентября в памяти людей на всем земном шаре связано с двумя крупными трагическими событиями современной истории.
Ровно 50 лет назад в Чили произошел военный переворот, и власть в стране захватила военная хунта во главе с генералом Пиночетом. Именно с того момента слово «хунта» получило у нас в стране привычное употребление. И именно в связи с чилийским путчем прежде безобидное слово (в переводе - «совет», «коллегия», «правление» и т.п.), придя к нам, получило здесь крайне отрицательное значение.
Второе событие – это атака исламских радикалов на башни-близнецы в Ньью-Йорке. С того времени тоже прошел немалый срок – 22 года.
Я хорошо помню, с каким вниманием мы следили в 1973 году за всеми новостями, поступавшими из Чили. Через небольшое время после переворота в холле нашего студенческого общежития была устроена встреча с двумя ребятами, учившимися на курсе парой лет старше нашего, которые в те трагические дни находились в Чили на языковой стажировке. Естественно, начавшиеся события заставили её прервать. Холл общежития, где организовали мероприятие, оказался переполненным желающими послушать очевидцев происходившего. Кроме своих, пришло немало проживавших в других корпусах студгородка, каким-то образом прознавших о мероприятии.
С одним из выступавших я позже пару лет проработал в ленинградском консульстве Кубы и подружился с ним. Так вот, он рассказывал, что перед мятежом всё в стране говорило о том, что что-то назревает. Недовольство людей экономической ситуацией нарастало. Все жившие в то время помнят сообщения о шествиях женщин с пустыми кастрюлями по улицам Сантьяго и о других выступлениях населения. В нашей тогдашней печати это подавалось как всегдашние происки американского империализма. А Валера рассказал, что в любом автобусе города Вальпараисо, где он стажировался, можно было услышать разговоры о неминуемом свержении правительства Народного единства.
В дни тогдашних событий лично меня заботила судьба трех чилийцев, с которыми у меня незадолго до того произошло в Ленинграде мимолетное знакомство. Вы по себе знаете разницу восприятия в том случае, когда вы узнали о каком-то неприятном событии вообще, и в том, когда в него вовлечены знакомые люди. Тех чилийцев я сопровождал в качестве переводчика на их встрече со студентами радиотехнического техникума. Нас - всё для той же языковой практики - старались через «Спутник» подключать к разным испаноязычным гостям города. Чилийцы были профессорами знаменитого Католического университета, чрезвычайно приятными и вежливыми людьми. Двое из них были коммунистами, а один – социалистом. Как раз их партийная принадлежность вызывала во мне особую тревогу за их дальнейшую судьбу. Но узнать, о том, что сталось с ними после переворота, мне, конечно, не удалось.
Позавчера в чилийской газете «Ла Терсера» я прочитал подборку воспоминаний сантьягских телевизионщиков, заставших переворот в процессе исполнения своих профессиональных обязанностей. Чтение этого материала было для меня тем более интересно, что их свидетельства не были подвергнуты никакому «олитературиванию». Это придавало им энергию живой речи, передававшей эмоции от никуда не ушедших от них воспоминаний.
Интересно, что некоторым из этих людей довелось участвовать в показе на страну и мир первого публичного акта захвативших власть военных. Телевизионщики рассказали, как хунта меняла место его проведения, как им пришлось гонять передвижные телестанции, как, наконец, военные остановились на одном из отелей Сантьяго... Авторы воспоминаний и потом продолжали работать на чилийском телевидении. Но в рассказах каждого из них воспроизводится обстановка жесточайшего террора и безнаказанного произвола, царившего в столице 11 сентября. Военные стреляли по всему движущемуся. В частности, в этот день погибло несколько товарищей рассказчиков.
Любопытный факт: у будущего диктатора Аугусто Пиночета был в биографии момент, когда он работал на чилийской антарктической станции. В интернете я нашел вот такое воспоминание:
«В конце 60-х годов на острове Ватерлоо в Антарктиде случилась авария. На чилийской станции Пресиденте-Фрей полетел дизель. Надо понимать, что дизель в Антарктиде — это жизнь. Чилийцы решили обратиться за помощью к русским. На советскую станцию Беллинсгаузен отправился молодой офицер Аугусто Пиночет. Советские полярники спасли чилийцев — починили мотор. После Пиночет пришёл к «нашим» ещё раз, хотел угостить русских ученых текилой, но те отказались, научив будущего президента Чили разбавлять спирт «по широте»: на Беллинсгаузене напиток должен быть крепостью шестьдесят два градуса, на Новолазоревской — ровно семьдесят, а если уж занесет на станцию Восток, то все семьдесят восемь».
Если говорить о деталях, либо автор воспоминания за прошествием лет напутал, либо Пиночет собирался угощать их импортной, мексиканской текилой, только я никогда не слышал, чтобы её производили в Чили.
Всё мило, всё бхай-бхай. А потом, в 1973-м и в последующие годы, подчиненные этого самого Пиночета убивали людей на стадионах, томили в лагерях и сбрасывали с вертолетов в море.
В 1980-м году в штаб Восточной армии кубинских вооруженных сил, находившийся тоже в Сантьяго, только не в «де-Чиле» (чилийском), а «де-Куба», приехал министр этих самых РВС Рауль Кастро. Приехал, чтобы учинить форменный разнос в связи с обстановкой, создавшейся в одном её соединении. Моего генерала на это мероприятие по понятным причинам не пригласили, но кубинские штабные, с которыми мы работали бок о бок, не преминули потом рассказать, что выступление Рауля было очень пылким. Направлено оно было на обличение безобразий, творившихся в дивизии, расквартированной в пункте под названием Барагуа.
Подтвержу, что служба в ней была далеко не медом. Дивизия находилась в очень неудачном месте, на плоской, как ладошка, глинистой территории, лишенной растительности. Любой не самый сильный ветер гонял по ней тучи пыли. Дивизия была удалена от всех хоть сколько-то значимых населенных пунктов. Офицеры служили в ней в отрыве от своих семей. В гарнизоне имелись большие трудности с водоснабжением. В результате соединение отличалось большим уровнем дезертирства среди солдат и большим количеством дисциплинарных нарушений среди офицеров.
В какой-то момент того выступления Кастро привел пример чилийских военных, проходящих службу в Антарктиде. «Для этих людей их служба в трудных условиях была предметом личной гордости. Я это знаю, потому что сам разговаривал с ними. При этом многие из них потом стали фашистами, но вы-то коммунисты, а показываете такое отношение…», - говорил он. Упомянув о фашистах в связи с Антарктидой, очень может быть, что он имел в виду и Пиночета.
11 сентября 2001 года я проводил занятие по испанскому языку с одним мужчиной, которого прикрепила ко мне Европейская школа. В перерыве мы вышли на кухню, чтобы выпить кофе, и застали там жену, впившуюся взглядом в экран телевизора. Она была ошеломлена. На экране продолжалась трансляция того, что происходило в Нью-Йорке, и было видно, как пострадало (но еще не обвалилось) первое из зданий. И в этот момент на наших глазах самолет врезается в другое здание. Никогда не забыть то ощущение нереальности происходящего.
А потом мир долго жил этим событием. Накануне о нем вспомнил Дмитрий Медведев. Как всегда – в усвоенном им людоедском стиле. Он предсказал Штатам новые подобные теракты, вызываемые политикой этой страны. На самом деле в его словах ощущался завуалированный намек на то, что из-за её плохого поведения угроза их осуществления способна стать более реальной за счет влияния со стороны. И то: даже тот же талибан считается в нашей стране запрещенной организацией, но если разбираться, кого наши начальники считают друзьями, а кого врагами, то безусловным врагом в их глазах придется признать пострадавшие 22 года назад США, а вот талибан…
ДО НАСТУПЛЕНИЯ 2030 ГОДА ОСТАЕТСЯ 2303 ДНЯ (ПОЧЕМУ Я ВЕДУ ЭТОТ ОТСЧЕТ, СМ. В "ЧЕГО НАМ НЕ ХВАТАЛО ДЛЯ РЫВКА")