У любого дома и квартиры есть своя энергетика. Она чувствуется ещё на входе в помещение, когда посторонний человек впервые вступает в пределы чужого или пустого жилья. Если энергетика плохая, то самочувствие будет отвратительным. А хорошая энергетика перебьёт любые недостатки жилища, позволяя чувствовать себя уютно даже на чужой территории.
Ирина, худенькая зеленоглазая женщина сорока пяти лет, всегда хорошо чувствовала энергетику помещения. Она вообще многое чувствовала, что кажется непостижимым для простого человека и по праву слыла ведьмой среди близких друзей и коллег, так как безошибочно предугадывала многие события. Сама Ирина никакой мистики не видела, объясняя странные совпадения либо обычным везением, либо анализом действительности, либо случайным предчувствием, которое совпало с развитием событий.
То, что муж Иван собирается купить дачу, Ирина знала, так как, вырастив детей и отпустив отпрысков «в самостоятельное плавание», они давно планировали найти загородный домик с приусадебным участком для отдыха.
Но то, что Иван купит дачный домик, не посоветовавшись с супругой — это стало для Ирины новостью.
— Позволь спросить, чем ты руководствовался? — за поздним ужином спросила она мужа, — мог бы хоть поинтересоваться моим мнением для приличия.
Она была в ярости и оттого напоминала строгую учительницу, отчитывающую парня после уроков, но всеми силами старалась скрыть это, так как Иван приехал с работы, как говорят, «окрылённый».
Иван выглядел моложе своих лет — широкоплечий, подтянутый бизнесмен средней руки, который всегда стригся коротко, носил чёрное, но при этом умудрялся выглядеть, как весёлый сержантик, а не браток из девяностых.
— Иришка! Ирландия! — улыбался Иван, как блаженный, — ничего ты не понимаешь! Дом из кирпича. Лес и речка — рукой подать. Крыша — профнастил. Земля восемь соток. Баня. И за какие-то гроши!
Ирина встала и подошла к окну в глубокой задумчивости. Уже на тот момент времени у нее на сердце поселилось какое-то смутное беспокойство.
— А почему раньше никто не купил участок? Ведь дом давно на продаже? — спросила она, разглядывая с высоты десятого этажа серую сентябрьскую хмарь.
— Глупцы потому что! — гнул свою линию Иван, — в агентстве сказали, что покупатели появлялись, но не задерживались…
— И тебя это совсем не остановило? — Ира обернулась, блеснув зелёными глазами.
— Нет, — Иван впервые задумался, — однако что уже судить! Все оплачено. При этом — ни одного кредитного рубля. Если что-то пойдёт не так, то просто перепродадим, с наценкой.
— Фото хоть покажи… — глубоко вздохнула Ирина, отгоняя от себя чувство тревоги.
— Да без проблем!
На фотографиях, которые Иван показывал на своём смартфоне, действительно все смотрелось очень достойно: красный кирпич, широкий балкон, терраса, мансарда, беседка и баня. Порадовало наличие плодоносящих кустов чёрной и красной смородины, а также малина, которая и на фотографиях аппетитными гроздями склоняла тяжёлые ветви до земли.
Ровные тропинки, грядки, лента реки через небольшой лесок, видная с небольшого холма, на вершине которого располагался дом — чудо, а не предложение!
Ирина даже подумала, что погорячилась, так отреагировав на решение супруга. Вариант действительно казался намного лучше прочих предложений в удобном районе: и до города рукой подать, и природа замечательная.
Личный осмотр покупки договорились проводить на выходных.
Погода выдалась под стать настроению Ивана — бабье лето вступило в свои права, а осенняя хмарь вдруг сменилась нежным теплом последних погожих дней.
Скрипнувшая калитка, слегка покосившись при открытии, впустила новых хозяев на участок.
Идиллия: шумят деревья за калиткой, ветерок пробегает по заброшенному огороду, на крыше весело чирикают воробьи. Но Ирина, пройдя во двор, не могла найти себе место.
— Нравится? — после осмотра территории Иван стал пробовать затопить печку в домике, опасливо косясь на жену, откровенно не понимая её негативной реакции.
— Д-да, — выдавила из себя улыбку Ирина, сидя на краешке кресла — просто в себя прийти не могу.
— У меня есть предложение, — Иван встал, подошёл и взял ее за плечи, заглядывая в глаза, — давай сегодня переночуем здесь, чтобы пообвыкнуться?
— Смеёшься? Да я на чужую кровать никогда не лягу!
— Да знаю я! Кровати выбросим, дом отремонтируем. Я не про то. Прямо в машине, как в молодости. Загоню джип в ограду и расположимся на сидениях как в старые, добрые времена. Погода такая, что домой совсем не тянет!
— Дела дома есть…
— Всегда есть, Ир. Ну что?
— Ладно, уговорил, — нехотя согласилась Ирина и постаралась изобразить хоть какую-то радость.
Ночь осенью всегда наступает неожиданно. Покосили траву триммером, чтобы участок выглядел ухоженно, и вдруг — темно и в «кровать пора».
В джипе было достаточно место для комфортной ночёвки двух человек. Иван предусмотрительно захватил с собой походные одеяла, подушки и даже спальники припас, на тот случай, если погода сменится.
— Знал, что соглашусь? — спросила Ира, стараясь устроиться на сидении.
— Угу, — ответил Иван, который вымотался за трудовой день.
— Предусмотрительный какой, — хмыкнула Ира и попыталась уснуть, медленно, усилием воли погрузившись в полудрёму.
Неожиданно ей приснился старый дед, который подошёл к машине и заглянул в окно. Сон был столь натуральный, что Ира попыталась вскочить, да куда там — дрёма сковала движения, неподъёмной тяжестью прижав тело к креслу автомобиля.
Ивана рядом не было.
— Не мычи, зеленоглазая, — длиннобородый, полностью седой дедушка внимательно рассматривал Ирину, вдруг загадочно оказавшись на месте супруга слева от женщины, — не обижу.
— Вы мертвы? — Ира обрела способность говорить и спросила самую естественную вещь для загадочного сна, как ей показалось.
— Мёртв, дочка, давно мёртв, — согласился старик, внимательно разглядывая серыми глазами собеседницу.
— Это ваш дом?
— Был мой. Да вот отобрали болезненно. Три дня в бане промучился, пока не отошёл.
— И нас попросите отсюда удалиться? Как других заставляли дом перепродать? — Ира сжалась, чувствуя, что от ответа зависит многое.
— Догадливая… Знаешь, — старик глубоко задумался, — раньше бы даже показываться не стал. Постучал в окно вечером, походил под дверью ночью, и вы бы сами бы съехали. Зло какое-то мной руководило. Казалось, что отнять дом желают снова. Но ты… ты как будто такая же, каким я был при жизни. Сижу с тобой, и голова ясная.
Старик показал пальцем на голову и только теперь Ира заметила, что у него огромная вмятина среди густых волос.
— Больно было? — паралич отпускал, и она начала успокаиваться, как ни странно.
— В войну похуже бывало, дочка, — грустно улыбнулся дедушка. — Давай так, — старик глубоко и сильно взглянул на собеседницу, — с вас за могилкой моей ухаживать. Тут недалеко. А я дом оставлю. Хороший дом. Для детей строил. Да все они далеко.
— Хорошо, дедушка.
— Пронин Василий Васильевич. На кладбище — берёза. Там меня и найдёте.
Сказав это, Василий Васильевич растворился в утренней дымке. А вместе с Прониным начала уходить и ночная, осенняя мгла.
Ира не спала. С удовольствием наблюдала за пробуждающейся природой, пока не проснулся муж.
— Знаешь, — утром взъерошенный и слегка помятый Иван выглядел виноватым, — ты так ворочалась во сне и с кем-то болтала, что я понял, что заигрался. Поедем домой? А дом продадим, если захочешь…
— Нет, не надо продавать, — улыбнулась Ирина, — так замечательно здесь, что и уезжать не хочется! Я даже ещё на ночь хочу остаться.
— Правда? — было видно, что к Ивану возвращается хорошее настроение.
— Да. Только будет у меня к тебе одно странное дело. Вернее, даже не к тебе, а к нам. Обоим…
---
Автор рассказа: Иван В.
---
Забыться
- Руки бы вырвала за такую работу! – недобрые слова вырвались у Наташи случайно.
Она не хотела. Правда, не хотела. Глаза Сашки на мгновение вспыхнули недобрым огнем обиды, но тому удалось его подавить.
Наталья еще раз потрогала плашки, прибитые к низенькому потолку бабушкиной избы и нашла в себе силы исправить положение:
- Хотя, если знать, когда папа их прибивал… Ни инструментов толковых, ни материала. И все-таки, папа… Сашка, спасибо, что сохранил.
Сашка улыбнулся. Он ведь хотел похвастаться, мол, смотри, Наташа, отцовская работа. Я специально ничего не делал… Наташа все испортила кривой своей гримасой. Она не сумела скрыть ее, как только переступила порог бабушкиного дома.
Ей было стыдно потом. Зачем? Ну правда, зачем? Что за поведение такое? Ишь ты, королева, явилась через тридцать пять лет в деревню детства и еще морду кривит! Могла бы стерпеть. Родимое гнездо не превратилось в руины, ухожено и удолено, что еще надо?
Держать язык за зубами не сложно. Просто не очень и хотелось. Показать свое превосходство, свою удачливость и практическую метку понадобилось. Что ж, показала. Довольна? Брат не видел сестру столько лет, и теперь столько же не увидит. Глаза не глядят. Пусть такая успешная Наташенька катится в свой Новгород. Полотном дорога. Успешная…
Все случилось просто. Росла девочка Наташка в этой самой деревеньке. У бабушки. Потом – школа-интернат, техникум в Новгороде, где зацепила девушка себе жениха. Жених стал мужем, родился сын, а потом случился ожидаемый развод.
Наташка вцепилась в город зубами, в выживание себя и Илюшки вцепилась. Не брезговала ничем – алименты копеечные, «детские» на Илью – обнять и плакать. Крутилась ужом, вертелась юлой, карабкалась, ревела и клялась себе, как Скарлетт, что «никогда не будет голодать». Борьба ожесточила ее сердце, на лбу пробороздило первую морщину. Борьба вообще часто лишает женщину прелестной слабости и беззащитности, что так нравится сильным мужчинам.
Потому и не везло Наташке с мужчинами. Жесткие, независимые, характерные мужики ее выбраковывали. Они сами капитаны, нафиг им домашний «Наполеон» в юбке? А слабаков Наталья не терпела – на муженька насмотрелась. Слюнтяй, мамочкин нытик, рохля. Этих любителей пожаловаться на жизнь Наталья к себе за версту не подпускала. И поэтому осталась одна.
Карьеру Наталья начинала с самых низов, и теперь услугами ее фирмы пользовалась почти вся область. Качество – на первом месте. Жалоб и нареканий после ремонта, выполненного фирмой, практически не было. Каждый шовчик, каждый стык, все до мелочей, не подкопаться. Было время, Наташа сама, лично, проверяла работу. Что не так – заставит переделывать. За счет личного времени и премий. Да, Горгона, стерва и змея. Как там ее полоскали за глаза? Гадиной? Ерунда – были прозвища похлеще. За глаза, разумеется. В глаза высказываться боялись. Чревато. Наталья увольняла нерадивых рабочих, не глядя на их «трудное семейное положение»
Почему старые церкви веками стоят? За качество кирпичей дельцы болели душой. На «авось» не надеялись. Почему хлеб Филлипова «гремел» на всю Россию? Душа, потому что! И в свое дело Наталья душу вкладывала. У нее не забалуешь, водочки не выпьешь и в домино не сыграешь в свободную минутку. Не было этих минуток. Ибо – делу время, потехе – час!
Шаг за шагом, день за днем фирма шла к процветанию и доброй славе. Коллектив, сформированный годами, отшлифовывал мастерство и квалификацию. Лишних, подкаблучников, подлиз, бездельников и откровенного безручья, у Натальи не было. Сплоченные ребята. Среди них – пара-тройка гастрабайтеров. Не больше. С образованием. «Любителей» она не жаловала.