Роман «Звёздочка моя» глава 1 «Школа, прощай!» часть 13
Лена Мамкина вернулась с аттестатом, взглянула на свою подругу и поняла что, что-то произошло за время её отсутствия.
— Лен, что с тобой? — поинтересовалась она.
Пока Ширяева соображала, что ей ответить, Щипачёв это сделал за неё.
— Да я ей ещё раз в любви признался, а она сидит и молча информацию переваривает. — Юра подмигнул Мамкиной и продолжил: — Видишь, как она обрадовалась, что в себя прийти не может от счастья!
— Нашёл тоже мне время, — смеясь ответила ему Мамкина.
— А когда ещё-то? Скоро же мы разъедемся кто куда, вот я время зря и не теряю.
Лена Ширяева смотрела на свою первую учительницу Трошкину Марию Антоновну, которая сидела напротив неё у окна. Перед глазами Лены вдруг всплыла картина из будущего, которая её ошеломила.
Осень. Жёлтые листья лежат на блёклой пожухлой траве. Лена с двумя тёмно-красными розами в руке, подошла к одноэтажному вытянутому зданию из белого силикатного кирпича, поднялась по щербатым ступенькам на крыльцо, остановилась перед обшарпанной дверью, выкрашенной нелепо ярко-голубой краской для такого рода учреждения.
Она отдышалась немного, огляделась по сторонам, в надежде увидеть ещё кого-нибудь, чтобы не чувствовать себя одинокой в таком невесёлом месте. Руки озябли. Осенний ветер играючи срывал жёлтые листья и разбрасывал их по округе как конфетти.
— И чего стою? — промелькнула у неё мысль. — Всё равно же зайти придётся, коль пришла. Хочешь не хочешь, а надо. Хотя надо ли, если человека не уважаешь? — И ответ пришёл: — Конечно, надо. Для тебя же самой и надо, чтобы простить её и забыть. Зачем таскать груз обид на себе?
Лена открыла дверь и робко вошла, сразу же в нос ударил противный запах формалина и богородской травы. В комнате площадью не больше двадцати квадратных метров, панели которой оказались окрашены точно такой же краской, как и входная дверь, кроме неё никого не было.
На столе с темно-бордовой плюшевой скатертью с золотистыми кистями, в домовине лежала её первая учительница, прикрытая церковным покрывалом. Вдоль стен стояли деревянные лавки в ожидании родственников и близких людей.
В правом дальнем углу примостился деревянный крест с фотографией улыбающейся Марии Антоновны. Лена в уме посчитала сколько лет прожила её учительница и сильно удивилась:
— Вот это да — девяносто пять! Это сколько же ей было, когда я её впервые увидела в первом классе? Всего-то сорок восемь, гораздо меньше, чем мне сейчас. Мама родная, а ведь мы её считали старухой, а она и сейчас внешне почти не изменилась, как будто законсерви́ровалась. Говорят, что добрые люди не стареют, но её-то доброй не назовёшь? Или я ошибаюсь? Почему же никто не идёт? Где все? — всполошилась Ширяева. — Кто-то же должен был её проводить в последний путь? Как это странно. По кабельному телевидению же объявили, что прощание состоится в десять часов утра, а никого нет! Как такое возможно? Обычно в это время уже народ толпится, а тут никого. Ни-ко-го! Ведь у неё есть кроме родственников, соседи, бывшие коллеги и куча учеников, прошедших через её руки.
И ей вдруг стало нестерпимо жаль свою первую учительницу. Уж что-что, но оказаться единственной кто придёт к ней проститься она точно не ожидала. Её так и подмывало спросить:
— А где же ваши любимые ученики-отличники? Почему пришла только я одна?
Лена посмотрела на часы. На часах было десять минут одиннадцатого. Время шло. Ширяева положила розы к её ногам и перекрестилась.
— Прости меня, Алёнка! — вдруг мысленно услышала Лена голос учительницы.
— За что? — зачем-то переспросила она, хотя знала ответ.
— За издевательства над тобой. Мне стыдно было все эти годы, но я так и не осмелилась при жизни признаться тебе и попросить прощения. Я же обстригла твои волосы. Ты же помнишь? Явно же помнишь!
— Да. Помню. Отлично всё помню, такое не забыть даже если захочешь вычеркнуть из памяти. Помню, как вы заставили меня сесть на стул перед классной доской, взяли ножницы и стали стричь мои волосы, а они падали на пол как осенние листья. А одноклассники, все кроме Борьки, смеялись и тыкали пальцем в меня, а потом вы заставили взять веник и подмести остриженные волосы. Я плакала и подметала, распрощавшись с мечтой об косах. Пришла домой, а родители не поверили, что это вы обкорнали меня как барана, а не я сама себя.
— Так ты меня простишь? — задала она вопрос как нашкодивший ребёнок, надеясь на положительный ответ.
Лена хотела сказать: «Да!», но она не успела. Видение исчезло как туман.
Мамкина Лена дёргала её за руку:
— Лен, иди, тебя зовут! Очнись, Лен! Что с тобой?
Ширяева смотрела на свою первую учительницу, которая улыбаясь о чём-то разговаривала с коллегой.
Лена пыталась отвлечься от будущего, навалившегося неожиданно на неё, и вдруг поняла:
— Если у меня есть будущее — значит буду жить! Выкарабкаюсь. Обязательно выкарабкаюсь! — обрадовалась она. — А Мария-то Антоновна — долгожитель! У неё впереди ещё целых тридцать семь лет. Невероятно!
— Ширяева-а! — теряя терпение, кричала Марина Павловна. — Я не пойму, тебе нужен аттестат или нет? Сидит и лыбится. Мы её зовём, а она и в ус не дует.
— У меня нет усов, — Лена встала, и пошла получать документ о среднем образовании.
— Мы так до морковкина заговенья тут сидеть будем, — ворчала завуч, вручая ей аттестат. — Перехвалили тебя сегодня, Ширяева.
— Да-да, — согласилась с ней выпускница, уходя, — к этому я не привыкла.
— Следующий… Следующий Юрий Щипачёв, — объявила Коршунова. Юра встал. — Давай, давай побыстрее ногами передвигай, — поторопила она его. — Что вы сегодня как мухи сонные?
— Так мне с вами прощаться не хочется, Марина Павловна! — улыбаясь ответил он ей. — А вы торопите. Аж обидно это.
— Так ты же в списке последний, Юра! — она вручила ему аттестат и облегчённо вздохнула.
— Тем более обидно. Вот так всегда всё на мне заканчивается.
© 10.09.2023 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение романа "Звёздочка моя" ↓
Предыдущая глава ↓