Директор оторопел. И надо ли говорить, что в понедельник вечером он нагрянул в лагерь.
Дискотека была в разгаре. Десятый «Б» танцевал почти в полном составе. Несколько мальчишек сидели тут же и наблюдали за танцующими. Людмила Петровна показывала двум мальчикам основные движения танца.
- Как вы тут, ребята? – спросил директор.
- Как видите. Работаем, отдыхаем, - ответил Философ.
- А я слышал, что вы вечерами с территории клуба без разрешения уходите.
- Это не к нам, это к десятому «А». Они как от Ут…, простите, Нины Гавриловны вырвались, так никак не могут свободой насладиться, - под общий смех сообщил Вовка Ковальский.
Директор нахмурился. Он был в курсе, что в десятом «А» преподаватель физики, которому поручили заниматься ребятами в свободное от их работы в поле время, не справляется, и на днях случилась неприятная история. Одна девочка неловко выпрыгнула среди ночи в окно к своему парню и вывихнула ногу. Теперь дома лечится. Родители хотели даже жалобу писать, но директор их отговорил. Заменить физика было некем, не Нину же Гавриловну сюда отправлять.
Директор попросил Людмилу Петровну проводить его немного.
- Людмила Петровна, почему у вас девочки все накрашены? Они же школьницы, это недопустимо!
- Они же не в школе сейчас. И я сама учу их краситься аккуратно. Иначе они окончат школу и, когда почувствуют свободу, начнут без меры накладывать косметику. Будет очень стыдно, что у нас такие вульгарные выпускники. Было бы неплохо им вообще организовать в школе встречу со стилистом и визажистом.
Директору очень хотелось сказать, что ему все равно, что будет после школы, он уже за них никакой ответственности нести не будет. Но, конечно, он этого не сказал. Лишь произнес на прощание: «Были бы Вы постарше, я бы Вас уволил за недостойное учителя поведение, но Вы – молодой специалист, меня не поймут в Департаменте. Пожалуйста, оставьте свои идеи при себе».
Людмила Петровна расстроилась. Очень. Что ж это за ретроград такой непробиваемый. Она опять начала задыхаться. В последнее время после каждого небольшого стресса Людочка никак не могла сделать полный вдох. Будто что-то сдавливало в груди и не давало прохода воздуху. Немного постояв в темноте, она взяла себя в руки и вернулась к детям. Она смеялась, танцевала, ничем не выдавая своего плохого настроения. К большому разочарованию Зои.
- Ничего, за лето я что-нибудь покруче придумаю. Надо как-то класс против нее настроить.
***
Первого сентября отдохнувшие, загорелые, счастливые ученики класса пришли в одиннадцатый «Б». Первые дни бурно обсуждали прошедшее лето, никак не могли настроиться на учебу. Вначале учителя относились к этому с пониманием, наговорятся же, в конце концов. Потом в пресловутой тетради «За честь класса» стали появляться замечания и двойки классу за поведение. «Смеялись весь урок», «Сидел в телефоне», «Перебрасывались записками», «Разговаривали и не слушали объяснения темы» - каких только записей не появилось в течение месяца.
Людмила Петровна неоднократно пыталась достучаться до класса. Откуда ей было знать, что там активно работает Зоя. То сплетню какую-то потрясающую принесет, и все начинают активно её обсуждать. То анекдоты либо комиксы разошлет прямо посреди урока, и класс начинает смеяться. То игру интересную запустила, и ребята увлеклись.
На родительском собрании, естественно, был затронут вопрос многочисленных замечаний учителей, ведь класс-то выпускной, а работать дети не хотят на уроках.
- Людмила Петровна, Вы бы пересадили их на свое усмотрение. А то они сидят с друзьями-подружками, вот и болтают вместо учебы.
- Ну, мне кажется, они хоть и дети, но уже очень большие дети, как-то даже неловко им рассадку делать.
- Так во всех классах это делается. И в одиннадцатом «А» никто их даже не спрашивает, где им сидеть.
Людмила Петровна поначалу с родителями не согласилась, но через время все же вынуждена была предупредить класс: «Еще одна двойка, и я рассажу вас по своему усмотрению».
- Да не станет она этого делать, не переживайте! – убеждала класс Зоя, - это уж совсем беспредел будет. Мы же не первоклассники, рассаживать нас.
И класс продолжал веселиться на уроках.
У Людмилы Петровны лопнуло терпение. Она зашла в класс после уроков и озвучила, кто с кем теперь будет сидеть. И пообещала раздать план рассадки всем учителям. Класс взорвался: «Мы что, маленькие? Не будем пересаживаться!».
- Я вас предупреждала, вы не услышали, - Людмила Петровна собрала вещи и покинула кабинет, чтобы не вступать в пререкания.
- Ребята, объявляем бойкот! – заявила Зоя.
- Как это?
- На уроках не садимся, стоим, отвечать отказываемся.
- Ну, и нахватаем двоек перед выпуском, - обронил Философ.
- Если будем действовать согласованно, то всем не поставят.
- Лично я ничего против Насти, с которой меня посадили, не имею, - снова высказался Философ.
- Ты что, против класса? Мы же один за всех и все за одного! Надеюсь, ты не предатель? - Зоя умела подобрать нужные слова.
На следующий день класс простоял все уроки. Они не разговаривали, стояли молча. Но уроки сорвали. На следующий за следующим опять. И так три дня.
В конце недели класс делал генеральную уборку в кабинете. Было это накануне дня рождения Людмилы Петровны. И ребята были в затруднении. В прошлом году они тепло поздравили любимую учительницу, а как поступить в этом году, не знали. Боялись, что она не примет их поздравления.
- Людмила Петровна, может, Вы все же пересмотрите свое решение? – осторожно спросил Андрей, протирая подоконник. – Завтра все же такой день.
- Да, советуем пересмотреть, потому что мы все равно не подчинимся, - быстро вмешалась Зоя, испугавшись, что конфликт затухнет, толком не начавшись.
Класс загалдел. Не желая развивать тему, Людмила Петровна взяла ведро: «Пойду воду поменяю». И вышла».
Зоя поняла, что настал момент, когда нужно активно действовать.
Окончание следует