Главный вывод – увлекательное чтение. Критерий тут простой: желание дочитать до конца. Если этого желания не возникает, то… то, в принципе, все понятно. Не всякому писателю дан этот волшебный дар. Если его нет от Бога, то тут уж ничто не выручит: ни культура, ни эрудиция, ни даже художественное чувство. Если же возникает желание не только дочитать, но еще и перечитать, то в смысле увлекательности произведение просто супер!
У меня, правда, такого желания пока не возникло. Может быть, все дело в посетившем меня смутном ощущении перечитывания чего-то прежде уже читанного? Чем глубже погружаюсь в роман, тем явственней прихожу к мысли, что это какой-то микст из «Авиатора» того же Водолазкина, «Острова пингвинов» Франса, «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина», «Истории Испании» Реверте и чего-то еще неопознанного, но определенно существующего. Можно даже провести прямые параллели между героями и событиями из разных произведений. Например, Иннокентий из «Авиатора» и Парфений из «Оправдания острова» – один типаж. Нетрудно найти и других литературных или реальных двойников для героев романа. Разумеется, я не говорю о прямом совпадении или, упаси Боже, о заимствовании, речь здесь идет о совпадении, так сказать, «по мотивам». В чем, разумеется, нет никакого криминала: аллюзии – общепринятая и, для начитанного человека, приятная литературная практика.
Вывод второй – будит мысль читателя. По прочтении возникает желание поразмышлять и пофантазировать. О непростой судьба нашей Родины, разумеется. Размышления эти, впрочем, имеют характер праздный и бесполезный. Как пишет сам автор, знание прошлого не избавляет от ошибок в настоящем. От себя добавлю, и в будущем, каковое суть продолжение неправильного настоящего.
«Оправдание острова» по духу своему ближе всего к «Истории одного города», этакая сатира на нашу родную историю, противоречивую и запутанную не хуже иных историй иных государств и народов. Сатира, доведенная даже до нашего с вами времени. И даже немного дальше, вплоть до сбывшегося предсказания Агафона Впредсмотрящего.
Правда, из истории Острова волею автора удалена вся середина; если проводить параллели с нашей историей, а не проводить их мы не можем, ибо этого ждет от нас и сам автор, то удалена вся ее героическая и относительно позитивная часть. Возможно, она давала автору меньше поводов блеснуть своим сатирическим талантом (талант, безусловно, наличествует). Остались лишь очень потешные описания деяний древних князей и наше время. Жалеть об утраченной середине мы не будем, потому что самое интересное, злое и острое заключено в последней части – это наша новейшая история, наше время и даже частично наше будущее.
По моему разумению, новейшая история в романе началась с Главы четырнадцатой, именно с покушения на княжескую чету бомбиста Леонида. Если пристегивать к нашей новейшей истории, это выходит приблизительно вторая половина XIX века, правление императора Александра II. Затем была еще серия покушений, венцом коих явился подрыв княжеского дворца взрывотехником (в миру столяром) Максимом (Халтуриным?). Арестованного органами правопорядка «народовольца» растерзала та самая толпа, отбив его предварительно у органов, за интересы которой он так самозабвенно боролся.
Этот грустный финал дал повод очередному летописцу, брату Иларию, порадовать читателей очередной сентенцией: «И, глядя на произошедшее с Максимом, усомнился я в том, что технический прогресс способствует прогрессу человеков. Второе существует независимо от первого, а, положа руку на сердце, скорее, что и не существует. Паровоз делает путь удобнее, но сами путники не становятся лучше».
Писано братом Иларием довольно давно, о событиях, коих он был очевидцем; о происшедшем же с «человеками» в позднейшие времена он знать не мог. Мы же с вами знаем, и это знание позволяет нам с уверенностью утверждать, что пассажиры поезда, увозящего их в светлое прогрессивное будущее, не только не становятся лучше по мере движения (будем здесь, не имея лучших стандартов качества человека, отталкиваться от библейских и евангельских первоисточников, то есть от заповедей Моисеевых и Христовых, пригодится и Моральный кодекс строителя коммунизма), но становятся, если и не хуже, то уж во всяком случае, чуднЕе.
После неудачного покушения Максима борцы за счастье человеков на время приутихли и «пошли другим путем». Они последовательно и упорно шли этим путем, в то время как княжеская чета беззаботно строила для народа Библиотеки, Университеты, Школы, прокладывала трамвайные пути и организовывала прочие блага. То есть занималась совершенными пустяками. Когда эти два процесса сошлись в одной точке (революции), то все и закончилось для княжеской четы и для примкнувшим к ним капиталистам, а для борцов и для народа все только началось. Об этом нам, в сущности, известно и без романа «Оправдание Острова».
Первым из борцов дорвался до власти некто Касьян, гениальный революционер и талантливый демагог. Его исторический двойник нам хорошо известен. Именно в его правление из истории Острова была изъята ее середина. Были и другие колоритные личности, наследовавшие друг другу, в каждой из которых можно углядеть соответствующего исторического двойника. Например, Маркел напомнил мне о майоре Прыще, обладателе фаршированной головы. А гражданские войны Севера и Юга – прямо калька с нашей СВО.
Но при всем разнообразии владетелей Острова делали они, при поддержке населения, одно дело – непрерывно работали над тем, чтобы светлое будущее не совпало, как-нибудь ненароком, с не всегда привлекательным настоящим. Настоящее и будущее фактически вообще не имели ничего общего. Более того, с течением времени, различия между ними становились все более заметными: будущее становилось все заманчивее, а настоящее… Некоторым «человекам» эти различия стали казаться весьма существенными и, возможно, непреодолимыми. При сем властями всячески отрицалась логичная мысль, что скудное сегодняшнее еще вчера было светлым и радостным будущим. Эта мысль не то, что бы даже отрицалась, она вовсе не допускалась.
О том, к каким последствия приводит такое развитие событий нам опять-таки известно не только из романа Водолазкина, но и из собственного жизненного опыта.
Время от времени, по дороге к светлому будущему, в сложные исторические моменты, например, когда становилось нечего есть, или завоеватели протягивали к Острову свои жадные руки, власти вспоминали о княжеской чете, и Парфений с Ксенией всегда приходили на выручку. После чего опять удалялись в свою коммунальную квартиру.
Бесконечно так продолжаться не могло, кое у кого закончилось терпение и на Острове произошел природный катаклизм космического масштаба. В полном соответствии, между прочим, с предсказанием Агафона Впредсмотрящего. Мирно проживающая за рубежом княжеская чета явилась по первому зову властей и населения Острова. Не устояв перед лицом катаклизма, власти Острова покинули его, благо были подготовлены запасные аэродромы на территории иных государств.
Парфений вместе с Ксенией и населением остались перед лицом катаклизма. Кем-то надо было пожертвовать. Население решило, что пожертвовать надо Парфением и Ксенией: нас, де, все равно никто не послушает.
Так и поступили. Катаклизм, приняв жертву, унялся.
P.S. А вот за нас грешных кто похлопочет? Разве те солдаты, что сейчас на войне погибают?
