Когда я впервые опубликовала своё произведение «Коленька», многие мои Читатели высказывали в том, что такие мужчины, как Николай, не бывают, что это сплошная выдумка. И я хочу ответить всем: ошибаетесь! Такие мужчины бывают, и их не так и мало. Даже можно сказать, много, просто они не бьют себя в грудь и не кричат о себе.
Не всем они встретились на жизненном пути, а возможно и встретились, но не все увидели их качества.
Наше внимание привлекают и запоминаются нам совсем другие герои: наглые, бескультурные, нетактичные, выпячивающие свои отрицательные черты напоказ. Плохим быть сейчас модно.
А светлые люди, готовые прийти на помощь и любящие других людей, в глаза не бросаются, живут, в основном, скромно.
Некоторые Читатели засомневались в том, что мой ЛГ Николай смог получить образование и стать успешным буквально с нуля. Не бывает так! Говорят они.
Скажу сразу, у моего ЛГ Коленьки есть прототип. Он и сейчас жив и здоров, хотя набежало ему годков много, можно сказать, старик. Но моё произведение вовсе не о том реальном прототипе, оно художественное, и как у любого художественного произведения, в нём много художественного вымысла.
Но в любом случае, описывая образ Николая, я представляла реального человека и наделяла своего ЛГ чертами этого реального человека.
Вам может быть покажется странным, но многое для Коленьки я списала со своего хорошего знакомого, турка по национальности Ибрагима Четинкая, с которым свела меня судьба в то время, когда я занималась морским бизнесом.
До знакомства с Четинкая, я представляла турков совсем другими. Например, вот такими:
В мой кабинет входит молодой человек, член экипажа турецкого судна, находящегося в нашем порту под выгрузкой. Не помню, что ему было надо, по какому вопросу он подходил, но запомнилось, как он меня угощал финиками. Полез в карман своих грязных штанов и достав оттуда жменю фиников, положил на мой стол. Не завёрнутые, липкие, они лежали на столе до тех пор, пока он не вышел и только за ним закрылась дверь, финики отправились в урну.
Вот такими я и представляла турков. Но встреча с Ибрагимом Четинкая, позволила думать, что среди турков, как и в любой другой нации, много людей разных, и есть среди них высококультурные, образованные и готовые прийти на помощь.
1992 год. В Таганрогском порту, где я работала имелся буксир с лихтером, но применения ему не было и мне было поручено сдать этот буксир в тайм-чартер (в аренду вместе с экипажем). Зная, что у российских судовладельцев мало интереса к таким судам, мы обратились к находящемуся в Стамбуле представительству Волго-Донского пароходства. Руководитель этого представительства сообщил, что сможет нам помочь. Нам нашли арендаторов и пригласили для заключения договора в Стамбул, обещая встретить в аэропорту и помочь с гостиницей.
Но случилось так, что по какой-то причине, нас не встретили. Якобы встречали в другом аэропорту. Не увидев встречающих, я начала волноваться. Это была моя первая поездка в Стамбул. Как быть? Тогда я ещё не знала, что почти каждый турок мог объясниться на английском языке.
Уезжая в Стамбул, я решила сэкономить на пересылке документов для турецкого судовладельца по теплоходу, который обслужило наше агентство, и захватила эти документы, чтобы отправить из Стамбула, а не из России.
На пакете был указал телефон судовладельца. Тогда уже были мобильные телефоны, но в России это была большая редкость и у меня он ещё не появился. Мой сопровождающий позвонил с таксомата судовладельцу, сказал о документах и объяснил ситуацию, в которую мы попали.
- Ждите! Сейчас за вами приедут, - сказал судовладелец, и это был Четинкая. А через некоторое время мы услышали объявление по аэропорту, что нас ждут на выходе с плакатом, на котором написаны наши фамилии.
Встречал нас фрахтовый агент компании «Четинкая Шиппинг», по имени Йорго, грек по национальности, с которым в последствии мы долго сотрудничали. Как потом выяснили, у Четинкая была многонациональная команда. Йорго и Баяналики – греки, два болгарина и один испанец. А сам Четинкая гордо говорил, что чувствует в себе русскую кровь. И волт почему. Когда-то его прадед был арестантом одного из сибирских острогов. Значит, был он русским, иначе, как мог туда попасть? Мистер Четинкая делал попытки узнать историю прадеда, но сделать это ему не удалось. Слишком малозначительными были его предки. Но это не повлияло на веру в наличие у него русских корней.
Нам не пришлось искать арендатора, судоходная компания «Четинкая Шиппинг» взяла наш буксир с лихтером в тайм-чартер»
Это было первое моё знакомство с Ибрагимом Четинкая. Он определил нас в гостиницу, предварительно узнав наши предпочтения.
- Вам хотелось бы жить в гостинице с видом на Босфор? - спросил он.
Ещё бы! Конечно, это было бы замечательно, но мы полагали, что это дорого и сказали ему, что вряд ли у нас хватит командировочных на такую гостиницу. Четенкая попросил не волноваться, сказал, что считает нас своими гостями и нам не надо ни о чём беспокоиться.
Нас поселили в номер с видом на Босфор. Все расходы по гостинице, а также нашему питанию, он взял на себя. Помню, как я сэкономила все полученные командировочные и потом купила подарки своим дочкам. Всё, что привезла, в то время было невиданное у нас. Турецкие товары до челночного периода были высокого качества.
А потом, Стамбул для меня был почти родным домом. Ведь там Босфор, и по Босфору проходили все, следовавшие к нам суда, в том числе и находящиеся под нашим агентированием. С судами периодически что-то случалось и требовалось присутствие представителя моего морского агентства.
И каждый раз, когда я прилетала в Стамбул, встречал меня мистер Четинкая и первым делом вёз показать, как идёт строительство его дома. Мне не очень хотелось туда ехать, но видя, что ему не терпится показать всё новое, что там появилось, я конечно, безропотно, хотя и без интереса, ехала. А он показывал и видно, что гордился этим своим делом.
А гордиться есть чем.
Четинкая вырос в бедной многодетной семье в горном селении на берегу Чёрного моря и ещё подростком юный Ибрагим приехал в Стамбул с целью заработать денег и помочь своим родителям. Начинал он с чистильщика обуви, потом занялся продажей газет на улице. Продавая газеты и бегая по улицам в центре Стамбула, ему часто приходилось видеть мальчика-инвалида в инвалидной коляске. Обычно коляску катил отец мальчика, а заходя в магазины, он оставлял мальчика одного возле входа. Ибрагим понял, что мальчик его ровесник и заговорил с ним. Парень обрадовался, видимо, мало кто на Мамеда, так звали парня, обращает внимание и ему не хватает общения. Ибрагим рассказывал парню о себе, а Мамед – о себе. Вскоре их встречи уже не были случайными, они договаривались и отец разрешал побыть им вдвоём. Оба любили проводить время в сквере на берегу Босфора. Видя, что ребята подружились, отец мальчика предложил Ибрагиму жить у него и играть с Мамедом. Ибрагим охотно согласился, ведь жильё для него было большой и важной проблемой.
Мамед не ходил в школу, к нему учителя приходили на дом. Они занимались с мальчиком, а Ибрагим присутствовал при этом. Ибрагим тоже учился, и довольно успешно, у него были способности к учёбе. Он слушал внимательно учителей, а потом всё пересказывал Мамеду, которому учёба давалась совсем нелегко.
Так продолжалось несколько лет и Ибрагим смог усвоить школьную программу на столько, что сдал все экзамены экстерном. Семья Мамеда не была зажиточной и платить Ибрагиму они не могли. Но ему помогли устроиться, как считалось, на хорошую работу, разносчиком чая по офисам.
В одном из офисов Шиппинг-компании он подружился с молодым парнем, работавшим фрахтовым агентом. Когда друг работал в ночную смену, Ибрагим приходил к нему и тот в тайне от владельцев компании, обучал его своему делу, рассказывал и показывал всё, что знал сам. Но знал парень не так и много, был он видимо плохим
фрахтовщиком. К тому же, встречаясь с девушкой, друг не досыпал и поэтому в ночную смену ему неудержимо хотелось спать. И не раз случалось, что он засыпал, передавая управление зафрахтованными судами Ибрагиму. А Ибрагим начал серьёзно изучать эту работу. Поняв, что от друга он не сможет получить достаточно знаний, ходил в техническую библиотеку порта, читал, конспектировал. Вскоре знал гораздо больше того, что знал друг, и мог заменить друга хоть на всю ночь.
У Ибрагима появилась мечта, стать фрахтовым агентом.
Но для того, чтобы его взяли на работу на эту должность, нужен был документ. Отказывая себе буквально во всём, Ибрагим копил деньги на обучение в школе фрахтовых брокеров в Италии. Помимо разносчика чая он стал выполнять и работу уборщика, причём уборщика тех общественных мест за которые много платили. Параллельно самостоятельно совершенствовал свой итальянский язык, знания которого потребуются обучаясь в школе фрахтовых брокеров.
Наконец, он стал обладателем сертификатом итальянской школы. Теперь можно заняться поиском работы. Знал, что это не так и просто. Найти нужную работу не получилось. Устроился шипчандлером и проработал два года, обслуживая проходящие суда по Босфору, а потом решил заняться отфрахтовкой самостоятельно.
Не сразу всё получилось, долго отфрахтовка давала очень маленькие доходы, в этом деле вначале надо заработать себе имя, чтобы стать узнаваемым на фрахтовом рынке. Поняв, что зарабатывая имя, надо заняться ещё каким-либо делом, он взялся за покупку/продажу подсолнечника. Заключал договоры на закупку судовых партий подсолнечника в Советском союзе, продавал его турецкому комбинату-изготовителю подсолнечного масла, получив деньги от комбината, рассчитывался с поставщиком семечек. Дела пошли. Доходы росли, к тому же он начал экспортировать подсолнечное масло в другие страны.
Но вскоре на торговлю подсолнечником и маслом времени уже не хватало: фрахт начал давать результат и доходы от фрахтовой деятельности позволили брать в бербоут- чартер и даже купить первый сухогруз. Потом второй, потом третий и так далее. Он стал известным судовладельцем.
К тому времени, когда я в 1992 году познакомилась с мистером Четинкая, это уже был успешный бизнесмен, один из богатейших людей в Турции, занимающийся политикой будучи членом партии с эмблемой «Пчела» Уже на момент знакомства он имел большое офисное помещение в пять этажей в самом центре европейской части Стамбула и жил с семьёй в закрытой части города. Диспетчером в его шиппинг-компании работал Мамед, который благодаря Четинкая распрощался с инвалидной коляской и стал ходить с тросточкой. Мамед перенёс несколько сложных операций в израильской клинике, оплату которых произвёл Четинкая. Ибрагим не только взял на себя медицинские расходы, но и помог семье Мамеда материально. До сих пор дружба между Ибрагимом и Мамедом продолжается.
Как раз в это время, когда мы познакомились с Четинкая, он начинал строительство дома для своей матери. Строил 11-ти этажный дом, где один этаж предназначался его матери, а остальные этажи его восьмерым братьям и сестре, чтобы они навещая мать жили каждый своей семьёй на своём этаже. Этому дому мистер Четинкая дал имя своего отца. Именем отца он также назвал свой первый теплоход. Думал ли отец Ибрагима, что его имя будет носить теплоход и дом в Стамбуле? Нет, он это и не предполагал, так как умер ещё до того, как Ибрагим достиг первых успехов.
Дом получился роскошный. Мать успела в нём пожить около десяти лет. Почти все семьи братьев и сестра, получив такой подарок от брата Ибрагима, живут в этом доме постоянно.
Не только квартирами обязаны ему братья и сестра! Он вырвал их из нищеты и постоянно поддерживал и поддерживает материально.
По окончанию строительства, это стало обыденным для него и больше он меня туда не возил.