Сидели с молодежью, жарили шашлык, травили байки. Например, повспоминали, как кого крестили.
– А я, – говорю, – крестилась сама в 12 лет, типа, осознанно.
Поржали.
– Это был твой духовный путь? – спрашивают.
– Да, – говорю, – как раз в 90е хлынули потоки литературы обо всяком таком, и я вдохновилась историей Христа, как человека, без религиозных смыслов.
– По Мастеру и Маргарите небось вдохновлялась?
– Ага. И по Jesus Christ Superstar.
Мы долго еще смеялись и слушали друг друга, и я чувствовала себя такой взрослой рядом с ними. Я чувствовала, как надо не передавить своим присутствием, а дать ровно столько, сколько нужно, и потом вежливо попрощаться до следующего раза, который, скорее всего, наступит не скоро.
Потом я возвращалась домой и вспоминала себя двадцатилетнюю. Как это было, когда я сидела со взрослыми и слушала их истории.
Они ровно так же смеялись, вспоминая что-то свое, и самый простой их рассказ был заряжен особой энергией.
Сейчас я понимаю, что эта энергия – вкус прожитой жизни. Не вымученной, не выстраданной, а прожитой на полную катушку, со смаком. Счастье, что при моем взрослении у меня были такие взрослые.
Стоит мне немного настроиться, их голоса будто бы снова звучат на заросшей виноградом веранде, и наш смех разносится по двору, смешиваясь со стуком стаканов.
Пьяные и разгоряченные, они допускают меня в свой сакральный мир, чего не было раньше, пока я считалась ребенком. Теперь я удостоверена взрослой, и в моем стакане колышется огненная жидкость, которую мне не обязательно пить, но главное, что ее мне налили.
Потом эти гогочущие боги соизволят выслушать и мою смешную историю, и также одобрительно ее оборжать.
Это так важно – быть рядом со взрослыми. Просто быть рядом, без взаимных жалоб, обвинений, нотаций, бытовых обсуждений и решений проблем.
Словно они говорят: ты наша, такая же как мы.
А в этом звучит еще одно, невыразимое, но отчетливое послание, что здесь, в этой жизни, тебе нечего бояться, пока их смех доносится с небес.
