Предыдущая, вторая глава *** Начало, первая глава
Как раз в эту минуту раздался звонок. Гордеев мысленно чертыхнулся. Тем более, номер был незнакомый. Евгению Викторовичу не привыкать было выслушивать сбивчивые речи, например: «Извините, мне медсестра Валентина Тимофеевна записала ваш телефон. Я ее сноха. У сына горлышко красное, и температура 37,4. Что вы посоветуете ему дать?»
— Да? — бросил Гордеев в трубку, и сам удивился тому, как устало это прозвучало.
— Привет, — сказала трубка голосом Анюты.
Как будто и не было всех этих лет. Голос был совершенно прежний. А потом Анна заплакала навзрыд.
— Мне сказали, что это ты… Что если бы не ты… Что Олечка была на грани…И я бы её сейчас хоронила… Но ты взялся...
— Ти-ши-на, ус-по-кой-ся, — раздельно сказал он ей. И это были те самые слова, которые он всегда говорил, когда видел, что она взволнована. Почти всегда помогало. А если нет – он обнимал Анну и убаюкивал на груди, пока она не переставала плакать.
Анна всхлипнула, но сказала уже более разборчиво и связно:
— Я вымолила твой телефон у дежурной сестры. Она говорила, что не может дать, не положено. И тогда я наврала, что знаю тебя с детства, и училась с тобой в одной школе.
— Скажи ещё – в одном классе. И кто тебе поверит? Я старик по сравнению с тобой.
— Мы может встретиться? — спросила Анна, — Где угодно… В кафе, на вокзале, в подворотне… Мне хочется с тобой поговорить.
Гордеев на мгновение свёл брови, вспоминая, где варят самый крепкий кофе. Он едва стоял на ногах. Тем более, после коньяка.
— Оля спит? — уточнил он, — Ну тогда ты спокойно можешь отойти от неё часа на два. Я сейчас возьму такси и заеду за тобой в больницу. За руль сесть не смогу, я не совсем трезв.
Девушка-бариста, работавшая в кафе «На огонёк», хорошо знала Гордеева – он оперировал её маму. И кофе сварила такой крепкий, что Евгений Викторович почувствовал – сердце бьётся уже где-то в горле.
— За счёт заведения, — улыбнулась девушка.
Гордеев и Анна сидели в уголке, там, где и освещение было слабое. А за большим окном — ночь. Но свет им был не нужен.
— А ещё я узнала, что из-за моей Оли тебя бросила невеста, — сказала Анна.
— Это-то кто тебе поведал? — искренне изумился Гордеев.
— Скажи мне – чего не знают медсестры и санитарки? — вопросом на вопрос ответила Анна.
— Лучше ты мне расскажи – как сложилась жизнь у тебя? Я понимаю, почему ты решила уехать. Красавица, умница, из известной семьи… А я что? ничего не представляющий из себя студент-ботаник.
— Да? — язвительно откликнулась Анна, — А маму свою, Марину Михайловну, ты не хочешь расспросить на эту тему?
— А что мама могла знать? Кстати, она умерла.
Анна глубоко вздохнула:
— Ну, тогда можно… Это ведь она заставила меня бросить тебя. Позвонила, назначила встречу. Мы сидели с ней в парке, и помню, как я плакала. Она назвала меня бесстыжей. Ведь ты — до встречи со мной — все силы отдавал учёбе, был лучшим на курсе. А появилась я, и ты на всё махнул рукой.
— Неправда…
— Я знала, что неправда. Но она говорила, как ей нелегко, она без мужа тебя растила, всю жизнь тебе отдала, и надеялась, что ты окончишь институт, сделаешь карьеру… А ты решил так рано завести семью – это было ужасно, с её точки зрения. Она говорила: «Ты, Аня, дочь профессора, перед тобой все дороги открыты. Так пожалей моего мальчика. На содержании у твоих родителей он жить не будет, Женя у меня гордый. Ему придётся самому тянуть лямку, зарабатывать. Уйдёт куда-нибудь на «скорую», и пропадёт весь его талант. А он многого мог бы добиться… Людей мог бы спасать». И если, Аня, сына моего ты не оставишь, пеняй на себя, я ни перед чем не остановлюсь…
Евгений Викторович прикрыл глаза. Он понял, что это правда. Узнал свою мать. Она на цыпочках входила в комнату, когда он занимался. Ставила на край стола тарелки с едой, горячий чай и бесшумно выходила. Она лелеяла надежду, что сын её станет учёным. Будет обеспеченным, уважаемым человеком. И она станет доживать свой век рядом с ним – в довольстве, окружённая заботой…
Мама жила с ним до конца. Но помочь ей он не успел. Внезапный обширный инфаркт. Он в это время был на работе.
— Вот тогда я и решила уехать. Не только ради тебя, но и ради себя. Мне нельзя было волноваться, ведь я ждала Олю…
Гордеев так сильно сжал её руку, что Анна тихо вскрикнула.
— Так Оля…
— Наша дочка. Я жила в Питере, у родственников. Окончила художественное училище, нашла работу. У нас с Олечкой квартира на «Ваське» — на Васильевском острове. А недавно отец слёг и вызвал нас. Когда мы приехали, и я начала за ним ухаживать, ему вроде бы стало лучше. Оле тут понравилось, она быстро нашла друзей. И вот чем всё кончилось для неё.
— Подожди, — Гордеев встряхнул головой и сказал с виноватой улыбкой, — У меня что-то всё закружилось. В первый раз в жизни. Если бы я знал…я бы не смог оперировать Олю. Никто не сможет сам… своего ребёнка.
— А кто тогда? — спросила Анна, глядя ему в глаза, — Кому бы ты её тогда доверил?
Гордеев прикинул – и понял, что никому, пожалуй.
— Ты наводила обо мне справки? Как я жил все эти годы…
— Нет. Я тогда решила действительно оборвать все нити, иначе бы просто сошла с ума. Так что, я правда не знала – кем ты стал, и где сейчас работаешь…
— Ты сильнее, чем я. Я так и не смог тебя забыть. У тебя семья? Муж, другие дети?
Анна покачала головой:
— Никого. Работа и дом. Олечка оканчивает школу. Знаешь, Женька, я даже не пыталась… Такой любви, как была у нас…Я знала, что второй раз в моей жизни ничего похожего не будет. Что ж теперь, размениваться на мелочи? А ты? Впрочем, мне рассказали, что ты тоже прожил свой век бобылём.
— Почему прожил? — спросил он с грустной усмешкой, — Ты думаешь, что жизнь уже кончена? Но ты хотя бы позволишь мне иногда навещать вас? Видеть тебя и Олю? Больше у меня и правда никого ведь нет…
— У тебя – все есть, — серьёзно сказала она, — Все люди, что тут живут. Я редко слышала, чтобы о ком-то говорили так, как о докторе Гордееве. На таких людях город держится.
— А когда я прихожу домой, у меня нет даже кота. Потому что я могу по несколько дней пропадать в больнице, и он будет сидеть голодным. И ещё у меня в спальне висит твоя фотография, Аня. И я до сих пор с ней говорю…будто с тобой говорю.
И Анна как когда-то, давным-давно, погладила Евгения по голове. Как маленького.
— Поедем к Оле, — попросила она, — Вроде бы два часа ещё не прошло, а я уже тревожусь. Женька, моя работа – это моя скорлупа. И я буду только рада, если выберусь из этой оболочки. Если бы ты знал… Если бы ты только знал, как я соскучилась по тебе! Царство небесное твоей маме, не будем о ней больше вспоминать. Ты обними меня, крепко-крепко, а потом сразу поедем…
Но они ещё долго сидели в полутёмном кафе и не могли разжать объятий.
БЛАГОДАРЮ ВСЕХ, МОИ ХОРОШИЕ, ЗА ПРОЧТЕНИЕ И ДОБРЫЕ КОММЕНТАРИИ!
ВСЕМ ЖЕЛАЮ ВСЕГО САМОГО СВЕТЛОГО, РАДОСТНОГО И ВСЕГДА МНОГО ПОВОДОВ ДЛЯ ТЕПЛЫХ УЛЫБОК! 💐💐💐