Вот широка страна моя родная, ой, широка! Допускаю, что где-то еще лето как лето, а мое же уральское, похоже красиво сделало ручкой – не скучай, мол. 30 градусов жары в один день сменилось на +10, и это уже +10 холода на контрасте. Подумываю, не затопить ли котел, но пока держусь на недавнем летнем кураже.
И песни в голову приходят соответствующие – по календарю-то еще лето, но стоит ли верить календарям, если хочется затопить котел? Что остается? Вспоминать о благословенной жаре и почти тропической жаркой влажности, которой нынешнее лето одаривало меня, не скупясь, но не слишком долго.
О том, что вот такое у нас лето спето не мало, не меньше, чем о том, что у нас лето – ого-го. Это тоже, скорее всего, связано с тем, что широка страна моя родная. Но вот одна из любимейших песен у Михаила Щербакова совсем о другом. Называется она «После детства», звучит весьма трагически, и лето в ней присутствует именно в виде воспоминаний. Но не о собственно лете, а как раз о детстве, которое и есть лето.
На самом деле, есть очень схожая по мысли и настроению песня у Василия Уриевского. Я совсем не фанат его творчества, хотя отношусь с уважением и стараюсь быть в курсе, но эту песенку тоже отношу к любимейшим. По трагичности они очень схожи, эти две замечательные песни, хотя у Уриевского это ведь рэп. Мы привыкли эти три буквы воспринимать так же, как и другие три, гордо начертанные каким-то оглоедом на заборе, то есть, как ругательство. А вот слушаешь рэп Уриевского и понимаешь, что и это, блин, искусство. И такое искусство, которое как родное вписывается в нашу с вами родную авторскую песню. И даже не просто вписывается, это ведь и есть наша с вами родная. И по глубине, и по настроению, и по способности нас с вами включить в себя и заставить творить вместе с автором, когда это звучит, и после, когда от песни останется только память. Но ведь именно наша память, не чья-то!
У Уриевского больно от того, что он уже успел предать самого себя-ребенка. А кто поступил иначе? Возможно, кто-то и сохранил все свои детские идеалы во взрослой жизни, допускаю, ибо широка страна моя родная и в ней кроме лесов, полей и рек, могут встретиться и этакие удивительные люди. Но их точно очень мало, если даже они и есть. Большинство даже и не задумывается вовсе. А если вдруг задумываются, им проще задуматься не о предательстве, а о глупости и неразвитости себя-ребенка. Дескать, сейчас-то я умнее и опытнее, и все эти глупости десять раз перерос. Таких людей жаль. Скорее всего, они – любители попсы, слово бард их смешит, а уж сама мысль о том, что автор говорит своим творчеством непосредственно с ними, и на это обращение стоило бы как-то ответить в их умные головы даже не приходит, поскольку так они могли думать только в глупом детстве, а детство свое они вовсе не предали, а гордо переросли.
Щербаков в своей сегодняшней песне сумел посмотреть на эту ситуацию и вовсе взрослым взглядом. Да оно и понятно - Вася Уриевский на его фоне просто пацан. И по возрасту, и по складу ума. Васе Уриевскому еще, может, снится, как он по детским пустырям шныряет на велике, а Михаилу Константиновичу смолоду привычнее не сны смотреть о былой реальности, а городить на этом месте иную. И память его умозрительна и даже холодна, хотя и вся в пробелах. Ему интереснее исследовать с помощью опять же придуманных компаньонов-собеседников идентичность тех, кто был ребенком, и себя сегодняшнего. А еще интереснее – не найти готового ответа в этом исследовании. В результате нас с вами окатывает ушатом ледяной воды страшный щербаковский вопрос – а мы ли были этими, которые на тех как в дыму, или мы просто существа другой реальности, а те так и остались в своей. Боли в этом вопросе не меньше, чем в вопросе Уриевского, но это совсем другая боль.
Вы уж простите, текст сегодня получился о боли. Но ведь и сделавшее ручкой хорошее лето – это тоже больно.
