Думаю, что после прочтения предыдущей части, вы ждёте рассказа о том, как утончённый любитель русской старины (а он и на самом деле был таковым) Константин Горбатов с порога не принял русскую революцию. Однако, факты свидетельствуют об обратном. В 1918 художник становится одним из соучредителей «трудового профсоюза художников». Но это поступок, скорее нейтральный. А вот, другой – в 1919 (разгар т. наз «военного коммунизма») Константин Иванович становится профессором Академии Художеств (естественно, уже не «императорской») и остаётся в этой должности вплоть до самого отъезда в 1922.
Уголок музея (Академия художеств):
Посмотрите несколько работ этого периода. Вольно или невольно в его творчестве появляется тема «большого города», которую он до этого старательно обходил стороной.
Новая Деревня. Петербург. 1919
Пейзаж с ростральной колонной на фоне домов. 1922:
Окрестности Петербурга. 1920:
Петербург. Канал Грибоедова. 1919:
Петербург. Нева. 1921:
Сумерки на Неве. 1921:
А вот эта картина так и вовсе «показательная»
Красный флот на Неве 28 октября 1918 года. 1919:
Это вовсе не карнавал и не праздник. Вот что написано в поясняющей табличке выставки: «28 октября 1918 года – начало отступления армии Юденича от Петрограда. Действия Красной армии были поддержаны артиллерийским огнём кораблей, стоящих на Неве. Однако, не зная этого, трудно предположить, что на картине речь идёт о военных действиях. Судно под алыми парусами на переднем плане, спускающиеся сверху красные стяги и тёмное небо, расцвеченное фейерверками, создают праздничное настроение картины». Как видите, вполне советский сюжет, хотя и в несколько старомодном исполнении.
Создается впечатление, что Константин Горбатов если и не без труда, то довольно неплохо вписался в новую реальность. Собственно, далеко не все стремились уехать. Многие его современники вполне нашли себя, продолжали работать – Игорь Грабарь, Исаак Бродский, Константин Юон, Михаил Нестеров (вот уж кто бы мог подумать). Но в 1922 наш герой выезжает в командировку, в Берлин, официально, от Академии, вместе с женой. Кстати, указанное обстоятельство свидетельствует о том, что художник был на хорошем счету у новой власти, абы кого в заграничные командировки не посылали, даже тогда. Домой он (физически) не вернётся больше никогда.
Мне кажется (впрочем, это не только моё мнение, и уж точно не открытие) что его разногласия с новой эпохой носили не столько политический, сколько эстетический характер.
Сирень, 1921:
Старые мелодии все тише и тише звучали в громком и бравурном марше советского авангарда. До расцвета соцреализма, означавшего возможность, как это сейчас модно говорить «перезапуска карьеры», чем, например, успешно воспользовался М. Нестеров, надо было ждать ещё лет 10, да и кто мог в 1922 предвидеть этот расцвет? Я думаю, что Константин Горбатов просто не нашёл себе места в новом художественном мире. Конечно, не исключен и простой человеческий мотив беспокойства за личную безопасность, однако, в биографических данных об этом ничего не говорится.
Остаётся вопрос: «А что он там (то есть за границей) нашёл?» Вот об этом и поговорим в следующий раз.
Продолжение:
O Sole mio или след Буревестника и дух Щедрина
Serenissima. Есть в природе места, где красота разлита всюду
