Есть только миг
Улицы отражают времена года и состояние душ. Бесстрастные свидетели, каждый день дающие свои показания, - заборы, и стены. Только оставляют свои знаки на них лишь влюблённые да хулиганы. Потому книгу, которую пишет Город, лучше читать по лицам и фигурам прохожих...
Когда дневное солнце кажется тяжеленным, клонящим небо вниз - свинцовым шаром, то на какое-то время видишь вокруг себя только чёрное и белое. Это вынужденное упрощение неожиданно придает большую зоркость.
Чёрно-белый мир дробится на духовное и материальное, прошлое и будущее. Тени от предметов создают невидимые границы, и люди идут по ним. Кто-то перешагивает через иллюзорные преграды, отчеканивая шаги, а кто-то словно играет на пианино, и под эту музыку танцует, плавится в последней августовской жаре мир.
Застыл под аркой одинокий прохожий. Вид у него такой, словно идти ему некуда, и украдкой глядит в сторону. Там замерла в инвалидной коляске женщина. Рядом на лавочке то ли родственница, то ли сиделка. В масштабах Вселенной детали теряют силу. Поэтому, находясь, посередке иссушающего зноем дня, ощущаешь близость многолетнего вчера, уносимого жарким ветром всё дальше, и совсем иначе ложится на язык слово «новорождённый».
Вот родился ребёнок, катали его в коляске или носили на руках — любимого и беспомощного. И прошло-то всего ничего, вспыхнуло что-то, и он снова в коляске.
Эта черта от рождения до старости — такая короткая, тонкая, словно пунктирная линия. И не верится, что после неё будет точка. Скорее рождение, когда из нави в новь.
Так крутятся мысли и чёрно-белые всполохами разлетаются в стороны.
Вот подросток выходит из подземного перехода. Тяжел груз да сил пока много — выпрямится. А на другой улице, в другой стороне кто-то прощается, разговаривает, плывет по жизни.
Город то улыбнется по-детски и разразится детским же смехом, рассыпавшимся на капельки воды у фонтана, то сдвинет брови, напитавшись людским одиночеством.
Мелькают фрагменты из разных судеб, пишется книга. И у каждого в ней — своя главка.
Пройдут десятилетия, сменятся поколения и, изучая историю, потомки будут думать, что мы жили в Эпоху Перемен. Наивные — станут считать, что мы больше знали о собственном времени, чем они, изучившие учебный материал.
А что мы знаем? История пишется наверху, как большая, так и маленькая. Нам же выпало счастье прожить её. А что может быть больше и радостнее этого?..
И город живёт нашей жизнью. Работают предприятия. Льётся музыка из кафе. Раздаются голоса из помещений, в которых плетут волонтёры сети на фронт. На улицах иной раз можно встретить кого-то из раненых. Тех, кому уже легче настолько, что отметившись на КПП военного госпиталя, они спешат за сигаретами в магазин или в парикмахерскую.
И замерли чаши аптекарских весов на полке в музее. Установленные напротив окна, они будто меряют день — чего больше в нём — чёрного или белого? Настоящего или фальшивого? И тикает время, тикают тени, тикает... сердце.
Оренбург, фото с 2014 по 2023 г.