-- Мама, мамочка, не делай это, -- Мишка подползал к отцу, прикрывая его собой.
-- Не надо, мама, а как же мы? -- Хрипел Мишка. Голос его от волнения сорвался и он не мог говорить, а только хрипел. Глаза запали и только черные круги четко выделялись на бледном худом лице мальчишки. Клава, бросив топор, рухнула на колени и заголосила протяжно и страшно. Она оплакивала всю свою жизнь. Ведь не было у нее счастья за всю ее такую недолгую жизнь, одни только страшные дни. Бабка измывалась, не любила, старалась сделать побольнее. Теперь муж. Женщина выла как израненная, умирающая собака. К этому душераздирающему вою добавился стон. Это Иринка билась в горячке. Больная, напуганная девочка не перенесла такого стресса. Температура жарила ребенка. Клавдия опомнилась, поднялась с колен и кинулась к дочери.
-- Иринка, Иринушка, деточка, что с тобой, открой глазки, -- просила она. Но девочку трусило, как в сильном ознобе. Клавдия губами прикоснулась ко лбу ребенка, губы опалил жар.
-- Господи, она умирает, -- закричала Кавдия.
-- Что делать Миша? -- спрашивала обезумившая мать.
-- Мам, амбулатория закрыта, давай к Ерихе, она спасет. Помнишь, она Галку выходила соседскую, когда врачи ничего сделать не могли, -- сипел Мишка. Женщина схватила ребенка, накинула на нее одеяло и выскочила в ночь. Мишка ни на шаг не отставал от матери.
Бабка Ериха жила на отшибе хутора у самого леса. Люди ее не любили и боялись. Но когда сильно было надо — шли к ней. Она помогала, и лечила, и портила. Ворожила и привораживала. Все делала. Вот к ней и бежали Клавдия с Мишкой. В окнах бабкиной избушки света не было. Клава заколотила в двери.
-- Бабушка, откройте, -- просила она.
-- Кто там? -- Послышался голос старухи.
-- Откройте, это я, Клава Каширина, пустите, у меня ребенок умирает. Дверь открылась и Клава с Мишкой вошли внутрь.
-- Какой ребенок, этот? -- Бабка показала на Мишку.
-- Нет, вот дочка моя Иринка.
-- Что с нею? -- спрашивала бабка, а сама проворно освобождала девочку из одеяла.
-- Температура высокая у нее. Помогите, -- молила мать.
-- Поможем, не суетись на вот, вытри кровь -- бабка подала рушник Клаве. Только теперь женщина увидела, как по лицу течет кровь из рассеченной брови. Она приложила рушник к лицу и он тут же окрасился. Бабка тем временем читала какую-то молитву над лежащей девочкой и набрав в рот воды, сбрызгивала на девчушку. Та вздрагивала, но хотя бы ее уже не трусило.
-- Сейчас она заснет, температура уже падает. Пусть поспит, а мальчонку положи во вторую комнату. Пусть отдохнет, с ним я попозже поработаю, не в себе он, напуганный чем-то, -- говорила старуха.
-- Пойдем сынок, -- позвала Клава.
-- Мама, ты только не уходи и меня не бросай, -- сипел Мишка с мольбой глядя на мать.
-- Что ты сынок, я тебя не брошу, никуда без тебя не уйду. Ты поспи, отдохни маленько, а я пойду на Иринку гляну. -- Клава вышла из комнаты.
Бабка Ериха сидела над спящей девочкой, Клава дотронулась до дочери.
-- Еще горячая, -- проговорила она расстроенно.
-- Ничего, скоро упадет -- успокоила Ериха. -- Нельзя сразу что бы упала температура, она сейчас постепенно падать будет. Пусть дите отдыхает. Пойдем в кухню, я тебе травок успокоительных заварю, да раны твои обработаю, а ты мне все расскажешь, -- позвала бабка Клаву.
-- Ну рассказывай, девка, как ты превратила свою жизнь в такое дерьмо? -- Спросила она.
-- Не знаю бабушка как, -- заплакала Клава.
-- Сколь тебе лет девка?
-- Двадцать семь, бабушка, -- вытирая кровь и слезы отвечала она.
--- Эх, девка, девка, зачем за нелюбимого вышла? -- старуха укоризненно смотрела на Клаву.
-- Детей вот привела от нелюбимого, зачем? Почему не бросила его как первый раз руку поднял? Почему не ушла от него? Чего ждала пока убьет? -- Старуха выговаривала Клаве.
-- Детей бы пожалела, коли привела от изверга. Мальчонка вон как испугался. Что там у вас произошло?
Клава вдруг горько разрыдалась от участия старухи. Первый раз к ней кто-то проявил тепло и сочувствие.
-- Поплачь, поплачь девка, вылей всю обиду слезами, а потом подумаем как жизнь твою выправить. -- Бабка Ериха сидела, перебирала травки, а Клава плакала и рассказывала о своей горькой жизни.
-- Ну в общем так, девка, поживи-ка у меня пока. Не советую я тебе возвращаться к ироду твоему. Убьет он тебя, вона вся покалеченная, в крови как анчутка. Давай-ка, садись поближе к столу, лечить тебя буду. Бабка налила какого-то отвару в мисочку, достала с сундука чистую тряпицу и принялась промывать раны на лице у Клавы.
-- Завтра схожу к председателю и договорюсь, что бы ты дома побыла, куда с таким лицом в люди выходить. А потом видно будет. А извергу твоему лучше не знать где ты, поняла?
-- Спасибо вам бабушка, век не забуду вашей доброты. -- Прослезилась опять Клава.
-- Да будет тебе, все мы люди, правда душа разная. Я вот знаю, что меня люди не любят. А, как приспичит, идут ко мне. Я помогаю им, потому что тоже хочется доброго слова услышать. Мы же люди как скотинка за лаской тянемся. Эх, жизня! -- Воскликнула Ериха.
К утру у Иринки спала температура. Клава уставшая, но спокойная прикорнула рядом с Мишкой. А Ериха до зари отправилась к председателю. Она редко выходила в люди. Но сейчас у нее было важное дело.
-- Иван Степанович, я к тебе по делу пришла. -- Перед председателем стояла бабка Ериха. Он ее уже не видел больше полугода.
-- И что же это за дело? -- Спросил он разглядывая старуху.
-- Вот, говорят ведьма, а какая она ведьма? Человек обычный и глаза добрые, -- подумал председатель.
-- У меня живет Клава Каширина с детишками. Младшая девчонка сильно захворала. Ты уж, Иван Степанович, сильно не теряй девку, избитая она сильно, куда она с такими побоями на работу пойдет? Ты уж подмогни, может хату ей какую дашь, а? Убьет этот ирод ее, точно убьет. Ты бы видел, какая она вчерась ко мне прибежала, вся в крови и синяя, детишки напуганные, мальчонка не разговаривает, страху натерпелся. Подсоби Иван Степанович, -- просила бабка.
-- Хорошо, -- пообещал председатель.
-- Я подумаю и заеду к вам.
-- Ты давай так заедь, что бы этот изверг не узнал, где Клавдия прячется. На меня он не подумает, а если узнает, что она здесь, мы же не отобьемся от ирода.
-- Я понял, вечерком, как стемнеет приеду к вам. -- Пообещал он.
-- Ну вот и ладно, -- обрадовалась бабка Ериха и быстро заковыляла из конторы в сторону дома.
Николай проснулся от холода. Двери на улицу были раскрыты. В доме настыло, опять всю ночь моросил непрекращающийся дождь. Николай повел по хате опухшими глазами.
-- Клавк, ты где? -- Позвал он жену. В ответ никто не отозвался.
-- Мишка, а Мишка, да где вы все? -- Но ответом была тишина. Он поднялся и пошел на кухню, дотронулся до печки, холодная. Значит никто не топил.
-- И где, она, Лярва бродит? -- Закипал гневом Николай. Выглянул на улицу, свинья разрывалась от голода в закутке.
-- Она, что, не покормила ее, что ли? Вот паскуда, -- выругался Николай.
-- Придет, шкуру спущу. -- Пылал он от гнева. Зашел в хату, на печке всегда стоял чугун с запаренной кашей с вечера для свиньи. Чугун был пуст. Николай опешил:
-- И чем ее теперь кормить? -- Голова у него гудела и раскалывалась. То что произошло вчера он не помнил ничего.
-- Да где она есть, и рассолу нет. -- Он посмотрел на пустой ковшик. У Клавдии всегда на готове стоял для него рассол.
-- Куда она лярва делась? Небось опять с учителем тягается? -- От этой мысли кровь кинулась к голове и лицу Николаю. Он больше не раздумывая, кинулся на улицу и понесся к школе, где жил учитель...
Продолжение следует...
Спасибо что дочитали историю до конца
Кому понравилась история Ставьте лайки Пишите комментарии Подписывайтесь на канал