За время службы в Германии прапорщик Кантемиров только однажды вылетал из аэропорта Шёнефельд – через Москву в Челябинск на похороны отца. Все остальные пересечения границы происходили исключительно поездом Дрезден-Брест.
(часть 1 - https://dzen.ru/media/camrad/federativnaia-respublika-germanii-64e24e77fcd0bd5814d1009e)
Сейчас Тимур шёл первым во главе небольшой делегации и с интересом крутил головой, разглядывая изменения вокруг. Особых новшеств, кроме ярких рекламных плакатов на каждом углу, не наблюдалось…
Российские пассажиры не могли знать, что воздушная гавань доживает последние месяцы и дни, так как новые власти объединенной Германии приняли решение о строительстве на базе аэропорта Шёнефельд нового крупного авиаузла Берлин-Бранденбург, где среди немногих классических направлений останутся рейсы «Аэрофлота» на Москву и Санкт-Петербург.
В небольшом зале прибытия работали только три кабинки пограничного контроля, в одну из которых тянулась длинная очередь, а в оставшиеся две стояли всего по несколько человек. Предводитель россиян, не долго думая и проявляя армейскую смекалку, бодро встал за стройной женщиной в лёгкой светлой курточке, которая обернулась, услышав разговор за спиной, и сказала на русском:
– Здесь оформляют паспорта только граждане ФРГ. Ваше место там.
И махнула ручкой, показывая дальний конец ленты скучающих соотечественников. Кантемиров только сейчас заметил небольшие трехцветные флажки Западной Германии, установленные на крыше двух ближних кабинок, удивленно произнёс: «Спасибо…» и повёл группу в хвост очереди.
ГамлЕт в длинном плаще только хмыкнул, а Студент начал вспоминать место и время, где он мог видеть красивую женщину в белой ветровке. Где-то он её точно видел, очень знакомые черты лица…
Так и не вспомнив, бывший прапорщик ГСВГ задумался о том, что в Восточной Германии к иностранцам относились гораздо гостеприимней. По-советски, что ли…
Вопрос решился сам собой, когда вслед за российским рейсом потянулись пассажиры только что прибывшего рейса Анталья-Берлин, и рядом возникли две огромные очереди довольных загорелых немцев с семьями. Раньше восточные немцы в лучшем случае могли отдохнуть только на болгарских или советских курортах Черного моря. Всё течёт, всё меняется…
Пока стояли, ожидая оформления перехода границы, старший группы тихонько инструктировал помощника:
– Тимур, слушай внимательно. В Берлине пробудем один день, который для меня расписан по минутам, а у тебя, считай, выходной. Меня повезут отдельно, а вас всех вместе с переводчиком поселят на съёмной квартире в центре города. Займи чем-нибудь людей и накорми. Встречаемся в квартире в семь вечера, затем мы с тобой отправимся на встречу с одним человеком, а потом ужинаем с моими земляками. Вечер будет плотным. Всё понял?
Кантемиров не успел сообразить, чем он может занять трёх мужчин в ненастную погоду, да ещё в чужом городе, но охотно кивнул, показывая полную готовность и одновременно прислушиваясь к разговорам в соседних очередях.
Гость немецкой столицы впитывал и восстанавливал значение и произношение слов, гласных и согласных, шипящих и свистящих, паузы и жесты, с удивлением осознавая сам факт быстрого возвращения памяти.
Хотя бы через раз, но Тимур легко улавливал темы и смысл курортной болтовни ожидающих очереди отдохнувших берлинцев. Музыка немецкой речи звучала в голове бывшего начальника войскового стрельбища Помсен… Законник жёстко взглянул в глаза молодого собеседника.
– Эй, алё! Ты меня слышишь? Всё понял?
– Так точно, товарищ ГамлЕт. – Тимур поднял голову. – Людей занять и накормить. Быть в 19.00. в съёмной квартире.
Взгляд армянина смягчился.
– Держи деньги, здесь штука марок.
– У меня есть немецкие деньги, – гордо сообщил младший сотрудник наркомафии и похлопал по внутреннему карману куртки на уровне сердца.
– Это командировочные, можешь не отчитываться.
Студент улыбнулся и засунул пачку денег в тот же карман. Интересно, тысяча дойчмарок для четверых мужиков на день – это много или мало? Да и вообще, впереди так много интересного, не смотря на дождь за огромными витринными окнами международного аэропорта Шёнефельд.
В этот знаменательный для бывшего прапорщика день берлинская погода ничем не отличалась от питерской – моросил точно такой же противный мелкий дождь с резкими порывами ветра, который, казалось, нацелился на все зонты открытой территории аэропорта. Хотя Берлин по географической широте расположился ближе к Москве и Тамбову.
Российскую делегацию встречали соотечественники, тамбовские партнёры по бизнесу, двое молодых мужчин в тёплых кожаных кутках и джинсах. Европейская жизнь наложила свой отпечаток на русскую мафию, обошлись без традиционных «обнимашек и целовашек», быстро пожали друг другу руки и поспешили спрятаться от дождя и ветра в отдельно стоящих на платной стоянке седане бизнес-класса марки «Мерседес-Бенц» и микроавтобусе той же марки.
ГамлЕт с «тамбовскими» логично уселись в седан, а его сопровождающие удобно расположились в микроавтобусе. Первая остановка произошла буквально через полчаса с момента начала движения у небольших кованных ворот красивого трёхэтажного дома с высокими окнами и балконом над большой металлической дверью.
Во дворе дома на высоком флагштоке развивался незнакомый флаг. Кантемиров сквозь капли дождя на стекле автомобиля рассмотрел дом, смог прочитать на стандартном указателе название улицы и номер дома: Nussbaumallee, 4 (Нусбаумалле, 4), и только затем заметил две блестящие металлические таблички на низком заборе из розового кирпича, выполненные на немецком и армянском языке, которые указывали, что в этот доме расположилось посольство республики Армения в Федеративной Республике Германия.
Из впереди стоящего седана вначале вышел местный охранник, который, раскрыв зонт, распахнул дверцу заднего пассажира. Гамлет Самвелович вышел, аккуратно придерживая плащ, и нажал кнопку звонка ворот посольства, которые тут же распахнулись и пропустили только одного гостя.
Бодигард махнул рукой водителю микроавтобуса, показывая выезжать к месту назначения, а люксовый седан остался ждать дорогого пассажира. Студент, продолжая по ходу движения разглядывать дома, улицы и проспекты столицы объединенной Германии, задумался об уровне встреч и переговоров ГамлЕта, если его первая встреча состоялась не где-нибудь в местном кабаке, а в самом посольстве Армении.
Крутой авторитет и, видимо, до сих пор имеет вес в стране своих предков. Армяне участвуют в нашей сделке на государственном уровне? И почему законник сегодня обойдётся без переводчика, если его целый день расписан так плотно?
Кстати, надо перевести время на два часа назад. Кантемиров, вспомнив, как каждый раз отмечали московский Новый Год в 22.00. саксонского времени, с улыбкой повернулся к пассажирам микроавтобуса и посоветовал всем скорректировать часы. Затем обратился к водителю, парню в чёрной кожаной куртке:
– Брателло, а где мы будем сегодня жить-поживать, да добра наживать?
– На Унтер-ден-Линден, – ответил шофёр, не поворачивая головы, и уточнил: – Ближе к Мольштрассе.
Оставшийся за старшего группы Студент посмотрел на товарищей по цеху и довольно кивнул, услышав название знакомой улицы – Унтер-ден-Линден (Unter den Linden), которую совсем недавно пересекала Берлинская стена. Значит, они остановятся где-то около Александрплац (Alexanderplatz). Знакомые места…
Два профессиональных охранника и переводчик, все примерно одного возраста, впервые оказались в Берлине, и у них вместе с молодым предводителем вдруг выдался свободный день. Питерцы молчали и ждали дальнейших указаний.
Наверняка, у всех семьи и, конечно же, у всех заказы от родных и близких… Кантемиров посмотрел на продолжающийся дождь за окном микроавтобуса и повернулся к водителю.
– Братан, тебя как зовут?
– Беляй. Борис Беляеев.
– Боря, вези нас на хату, там перекусим и кофе попьём. Затем прямиком по Унтер-ден-Линден к Рейстагу, а оттуда в Трептов-парк к Воину-Освободителю. Потом обедаем и прошвырнёмся до вечера по магазинам.
Здоровяки по имени Иван и Николай довольно переглянулись, а переводчик Даниил Эдуардович, у которого росли две дочки-школьницы, одобрительно закивал головой. Кантемиров, воодушевившись от общего признания в себе толкового командира, вновь обратился к Беляю:
– Борис, знаешь, где в Берлине проходят распродажи с большими скидками?
Пассажиры напряглись и все, как один, повернулись к водителю. Прозвучал актуальный вопрос... Видимо, Боре Беляеву в немецкой столице было не до покупок со скидками. Водитель, не отвлекаясь от дороги, пожал плечами и ответил:
– Слышал, где-то на Фридрихштрассе бывают распродажи, но я там не был. Некогда нам...
Студент кивнул и посмотрел на переводчика.
– Сами найдём.
На просторной кухне трёхкомнатной квартиры, официально принадлежащей одному из братков «тамбовской» группировки, быстро позавтракали бутербродами и кофе, привели себя в порядок и начали собираться на экскурсию по местам боевой славы отцов и дедов.
Кантемиров, разбирая сумку, засунул во внутренний карман куртки бутылку «Пшеничной» и вынул из картонного блока пару пачек сигарет «Пётр1», одну из которых протянул Беляю:
– Борис, куришь?
– Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт! – радостно сообщил местный и добавил, принимая пачку. – Курю, конечно.
– Тогда, с меня блок. Давай пачку обратно.
– От души, Студент. Поехали?
Тимур рассовал пачки по карманам, развернул отворот куртки и продемонстрировал торчащее из кармана горлышко бутылки.
– Нам бы по пути в Трептов-парк стаканчики купить и закусь.
– Там на районе и купим, – понимающе улыбнулся водитель микроавтобуса, успевший отвыкнуть от такой милой каждому русскому картины.
Гости немецкой столицы вышли на улицу и с приятным удивлением обнаружили явное начало улучшения дня – дождь прекратился, ветер стих, а сквозь плотные низкие тучи пыталось пробиться солнце, скупо освещая серый город.
Рейхстаг или Бундестаг, как его теперь стали называть, не впечатлил российских путешественников, которые с детства привыкли к более эффектной картине – разгромленный и с водруженным советским флагом на куполе. Сейчас здание германского парламента воспринимался как большой исторический дворец серого цвета.
Русские постояли, посмотрели снизу вверх, ухмыльнулись и поехали в Трептов-парк. Даже не стали подниматься на смотровую площадку, да и не тянуло особо в такую погоду. Холодно и сыро…
По дороге сделали короткую остановку, водитель сам сбегал в магазинчик, у входа в который стоял мужчина средних лет восточного типа, и вернулся с небольшой банкой огурчиков в маринаде и пачкой пластиковых стаканчиков.
И если гостей Берлина уже было не удивить заморскими солениями, то пластиковые стаканчики они видели впервые и с интересом передавали друг другу. Европа! Всё культурно…
Беляй остался охранять микроавтобус в неспокойном районе, а гости города выдвинулись в парковую зону побережья Шпрее, с удовольствием вдыхая свежий осенний воздух, и вскоре подошли к высокой каменной триумфальной арке с надписью: «Вечная Слава героям, павшим в боях за свободу и независимость своей социалистической Родины».
Кантемиров почувствовал, как чаще забилось сердце. За всё время службы в Германии и нелегальных поездок в Восточный Берлин ему так и не удалось посетить памятник, известный всем гражданам Советского Союза.
Когда совершаешь тяжкие преступления, подпадающие в разряд государственных, становится как-то не до прогулок по знаковым местам немецкой столицы. Да и потом, бывший прапорщик Советской Армии неоднократно слышал от коллег, что в районе Трептов-парка постоянно рыскают наши патрули…
Единственных посетителей в ненастный день встретил небольшой памятник «Скорбящая Родина-мать», от которого вела аллея плакучих берёз к симметрично расположенным огромным гранитным постаментам красного оттенка в виде своеобразных ворот, символизирующих преклонённые знамёна.
С двух сторон гранитного сооружения навеки застыли скульптуры двух огромных солдат с автоматами ППШ в руках, преклонив колени и склонив головы, между которыми вдали возвышался двенадцатиметровый бронзовый памятник Воину-Освободителю, установленный на кургане, в одной руке которого был виден меч, разрубающий фашистскую свастику, а на другой прижалась к спасителю маленькая немецкая девочка.
Тимур помнил из учебников истории, что здесь захоронены около семи тысяч советских бойцов, погибших во время освобождения Берлина... Эмоции захлёстывали молодого человека, в голове одна за другой возникали старые фотографии обоих дедов в армейской форме, так и не вернувшихся с войны.
Прапорщик запаса от волнения вырвался вперёд и остановился от потрясающей картины и необычной тишины. Комплекс в целом произвёл сильное впечатление – монументально, торжественно и одновременно трогательно…
Кантемиров глубоко вздохнул, обернулся и с удивлением заметил, что трое взрослых мужчин тоже стоят на месте, устремив взор в сторону бронзовой фигуры. В глазах переводчика блеснули слёзы. Место скорби и памяти… Значимое место для каждого советского человека…
И вдруг из-за правого постамента раздались звонкие голоса и громкий смех. Тимур вздрогнул от неожиданности и с удивлением прислушался. Здесь не то место, чтобы так выражать эмоции. Смех и голоса раздались снова...
Сегодня гости из города-героя Ленинграда (из Санкт-Петербурга) оказались не одни, за постаментом явно кто-то находился. Мужчины догнали старшего группы, вместе быстро поднялись по низким ступеням и повернули к правому постаменту, по ходу движения разглядывая вблизи коленопреклоненного солдата.
Группа из трёх молчаливых и угрюмых мужчин в кожаных куртках и синих джинсах и немного отставшего полного гражданина в плаще и шляпе неожиданно появилась из-за тёмно-красного гранитного основания памятника и застала врасплох трёх подростков, спрятавшихся от ветра в углу комплекса с сигаретами в руках.
Короткая немая сцена неожиданной встречи русских и немцев закончилась резким высказыванием одно из подростков: «Russische mafia!» и коллективным скорым шагом местных парней в сторону выхода с противоположной стороны.
Как мы уже знаем, прапорщики ГСВГ умеют быстро принимать волевые решения. Кантемиров взглянул на переводчика и сказал:
– Надо их остановить и позвать к нам.
Прозвучали несколько коротких фраз на немецком. Пацаны остановились, переглянулись, тяга к неизвестному взяла вверх, и молодёжь с опаской начала приближаться к русским, скинув по дороге погашенные сигареты в небольшие урны.
Вообще, было видно, что по всей территории комплекса поддерживается чистота, порядок и ухоженность. Немцы следят за памятниками. Тимур, разглядывая немецкую молодёжь примерно лет шестнадцати-семнадцати в старых ветровках и потертых джинсах, произнёс вполголоса:
– Даниил Эдуардович, ты говоришь, как диктор берлинского телевидения.
Польщённый переводчик многозначительно кивнул, зная от ГамлЕта лингвистические способности самого Студента. Каждому профессионалу всегда приятно услышать похвалу от коллеги.
Когда молодёжь подошла ближе, Кантемиров сделал шаг навстречу и засунул правую руку за отворот куртки. В глазах местных мелькнул испуг, один из тройки шагнул назад. Молодой русский улыбнулся, медленно вытащил руку, сжимая горлышко бутылки «Пшеничной», и задал конкретный вопрос, известный каждому советскому подростку:
– Шнапс тринкен?
Молодые люди, рожденные в Восточном Берлине, привыкшие с детства к советским военнослужащим и явно прогуливающие занятия в школе (что ещё можно было делать в первой половине рабочего дня в пустом сыром парке?), дружно закивали.
Пластиковые стаканчики пошли по кругу, вслед каждому достался огурчик. Даниил Эдуардович с ювелирной точностью разлил бутылку на семь частей – примерно по семьдесят грамм качественного исконно-русского напитка.
Немчики восхитились слаженными действиями гостей мемориального комплекса, и один из них, самый бойкий, решив сделать приятное угощающим, поднял руку со стаканчиком и с чувством произнёс: «За здорофье».
Мужчина в плаще и шляпе спокойно объяснил, что в таких случаях русские не произносят тостов и не чокаются, а только пьют молча, вспоминая погибших и умерших. Трое молодых немцев, двое русских, еврей и татарин повернулись в сторону Воина-Освободителя, постояли, помолчали и разом приняли на грудь русской водки.
Немецкие парни с удивлением разглядывали вроде бы суровых взрослых мужчин с печальными глазами на мокром месте. Затем немчик, который желал всем здоровья, что-то быстро произнёс, показывая на пустую бутылку, уставленную на постамент рядом с каменным советским солдатом.
Кантемиров так задумался, что не успел проследить за смыслом сказанного и повернулся к переводчику:
– Чего хочет?
– Пустую бутылку взять с собой. Говорит, иначе никто не поверит, что они пили водку с русскими в Трептов-парке.
– Да пусть берёт, – Тимур вытащил из карманов две чёрные пачки «Петра1» и протянул пацанам. – Руссишь цигаретен.
Выпитая водка ударила в неокрепшие головы немецкой молодёжи, и все трое после благодарностей от каждого за угощение в ненастный холодный день загалдели разом и, перебивая друг друга, направились в сторону выхода, дымя на ходу питерскими сигаретами.
Сами же питерцы ещё постояли с полчаса, впитывая в себя энергетику и знаковость этого места. Скорбь и гордость за свой народ… На обратном пути к микроавтобусу Даниил Эдуардович обратился к Тимуру:
– Спасибо, тебе, что привёл нас сюда. Никогда здесь не был. Я раньше только в Австрии работал.
Студент, хорошо зная о том, что не стоит задавать лишних вопросов о работе за границей во времена СССР, пояснил:
– Да я сам первый раз в Трептов-парке. Раньше тут патрулей было до хрена, наши могли приехать только организованной группой и только во главе с замполитом.
Переводчик понимающе кивнул и улыбнулся. Здоровяк по имени Иван благодарно хлопнул Студента по плечу, а Николай только поднял сжатый кулак и постучал по груди в области сердца.
У Студента в голове мелькнул вопрос – если переводчик в советское время работал в капстране, то тогда где же работали профессиональные охранники ГамлЕта? Случайно, не в КГБ?
Пока гости Берлина пересекали парк, сквозь серое свинцовое небо наконец-то пробились лучи солнца, осветили верхушки деревьев с остатками листьев, и по-настоящему прекрасный и врезавший в память день, полностью вступил в свои права…
(продолжение - https://dzen.ru/media/camrad/frg-chast-3-64e493e4b43aea30d89b1580 )
