… Они заявились тогда втроем. И теснились в маленькой прихожей Короедовых. Неуместные и непонятные.
Оля была взъерошенная и запыхавшаяся, будто на физре скакала через коня все сорок пять минут. На голове ее сидела мужская мохнатая шапка. Кошкина отчего-то выглядела толстой и совсем на себя непохожей. Петя не сразу и признал одноклассницу. Помнил-то он ее сущей селедкой. Доска-два-соска.
В квартиру к Короедовым Доску буквально втащила за рукав сердитая ее мама, Регина Ивановна. Олька входить упрямилась - хваталась руками за дверные косяки, пыхтела, краснела и роняла молчаливые слезы. Так хватался и пыхтел кот Скутер, если его пытались промыть в тазу. Но Кошкину все же втянули. И теперь она, облокотившись о дверной косяк и опустив низко-низко голову, замерла изваянием.
Где-то у ног изваяния возилась небольшая бабуся. Пухлая и низенькая - будто гном. В круглых очочках. На вид - очень добрая бабушка. Такие без устали пекут булки с маком и читают милым детям сказки про царя Салтана. Бабуся вышла вперед и представилась:
- Будена Макаровна, Олина бабушка. Будемте знакомы, Петр… Как вас по отчеству?
Голос у бабушки неожиданно оказался звонким и молодым, а взгляд, который она бросила на Петю, довольно недобрым. Вот тебе и гном. Глаза за очками посверлили Петю - торопили с ответом.
- Сергеевич, - промямлил Петя растерянно.
- Ах, он у нас еще и Сергеевич! - бабуся отчего-то развеселилась и оглянулась на Регину Ивановну.
Петя в ответ выдавил кривую улыбку и немного поморгал. Он совершенно не понимал, зачем эти Кошкины толкутся у них в прихожей. Соль у них закончилась, что ли? Или спички?!
Высокая и сердитая женщина назвалась мамой Оли - Региной Ивановной Кошкиной. Петя ее вообще-то и так знал. Чуть ли не с первого класса. На родительские собрания Регина Ивановна, конечно, не приходила - она и так знала как ей воспитывать собственную дочь. Все ж она была директором школы, то есть детей умела воспитывать профессионально. Но иногда мелькала у них в заведении.
В классе шестом-седьмом Регина даже заходила на классный час. Вместе с батей Малкиной. Классный час назывался “Жизнь замечательных людей”.
Батя Малкиной и Регина по очереди рассказывали тогда про свои замечательные жизни. Малкин - про полеты на кукурузнике. Он бы летчиком. Петя летчиков себе вообще-то иначе представлял. Он опрометчиво считал, что все летчики - стройные и мужественные. Но отец Светки был низеньким и толстым. И очень был похож на саму Свету. Только с усами. А Регина Ивановна щебетала про педагогическое призвание и безграничную любовь к детям. Много шутила и улыбалась. Их классная выплясывала вокруг гостей: предлагала выпить воды закашлявшемуся летчику и незаметно шикала на тех хулиганов, кто открывал свой рот и нарушал дисциплину.
В конце урока все громко аплодировали замечательным людям. Регина Ивановна напоследок призвала учащихся “светить всегда, светить везде”. Батя Малкиной - “учиться и еще раз учиться”. Сами Малкина и Кошкина сидели довольные - хлопали громче всех. Олька даже крикнула “браво”. А Малкина - “бис”.
Вид у Регины Ивановны был всегда немного не от мира сего. Она душилась духами и цокала каблуками. Носила мех весной и перчатки летом. И внешне была довольно ничего себе - фигуристой и блондинистой. Смахивала на эстонскую певицу Анне Вески. Эта Вески очень нравилась Петиной маме, поэтому и Петя был немного знаком с творчеством певицы. У них и календарь был с исполнительницей. Украшал дверь тещиной комнаты.
Олька же на мать свою совсем не была похожа. Разве что длинным ростом. А так - нет. Вполне возможно, что Кошкины - от огромной любви к детям - просто усыновили Ольку когда-то. Могли бы, конечно, и получше кого усыновить, а не эту несчастную Доску.
Сейчас же Регина Ивановна, судя по выражению лица, шутить намерения не имела. Она выдвинулась из гущи родни и строго потребовала у Пети вызвать в прихожую кого-либо из взрослых людей.
Петя смешался. Ему казалось, что он и сам вполне уже довольно взрослый человек: учится в ПТУ, почти открыто курит, а в ближайшей перспективе государство даже доверит ему в руки настоящее оружие. Это же, разве, не взрослый?
- Можно и у меня спросить, - заверил он Кошкиных хриплым голосом. Хрипеть специально Петя научился давно. Таким, хрипатым, он чувствовал себя увереннее.
Но Регина Ивановна недовольным голосом сообщила, что предстоит крайне серьезный разговор, поэтому разговаривать с Петей она не имеет ровно никакого желания. Будена Макаровна при этих словах выразительно и нетерпеливо кашлянула в кулачок. Олька вдруг тихо завыла. Завтягивала носом бегущие сопли. И даже предприняла попытку выскочить в подъезд. Регина Ивановна ловко это поползновение пресекла - раздраженно дернула Ольку за рукав.
Петя категорически не понимал происходящего, но отчего-то подспудно чувствовал: в том, что Кошкины толпятся сейчас у них дома странной компанией, каким-то образом задействован он собственной персоной. И таращился на гостей, и напряженно размышлял. Хмурил рыжие бровки.
В голове его крутились возможные причины явления Кошкиных - и одна версия была нелепее другой.
Может, он чего-то обидного ляпнул про Ольку в курилке ПТУ? Бывает, что пацаны ляпают такое. А Кошкины каким-то странным образом подслушали и вот пришли бороться за честь единственной дочери? Но это чушь - про Ольку он никому не рассказывал! Ни единой душе. Даже Коке. А когда вспоминал - еще летом вот, к примеру - то было ему как-то неудобно, стремно. Будто сделал дурное и боится, что всплывет. И лучше просто делать вид, что ничего и не было.
Такое с ним уже, конечно, бывало. Однажды, будучи еще мелким поцем, спер он часы у родного деда Лени. Часы были интересные - серебристые и на длинной цепочке. Петя накануне долго ходил у комода - пускал на часы слюни. А потом стащил их и зарыл поглубже у гряды с капустой. Искал ли дедушка часы -Петя наверняка не знал. В гостях у деда он бывал редко, только на каникулах. Но при воспоминании о том своем поступке было ему тогда неудобно, стремно. И когда на следующее лето часы Петя - крадучись - выкопал, были они покрыты густой ржавчиной. А к крышке приклеился какой-то рогатый червяк. Часы совсем не тикали. И держать их в руках было противно. От греха подальше Петя зарыл украденное повторно. Поглубже. И потом долго боялся, что кто-то подсмотрел его возню у капустной грядки и как-то связал этот факт с пропажей часов.
… Или же Регина Ивановна узнала, что они с Олькой бродили тогда по улицам Козюхинска вдвоем, будто влюбленная парочка? А Олька, допустим, в него, Петю, неожиданно очень втюрилась. И страдала все эти месяцы от неразделенной настоящей любви! Случается, говорят, такое у некоторых женщин. Вроде и любить мужчину особо не за что, а они от чувства сходят с последнего ума-разума.
Вон, Кока рассказывал однажды историю о том, как по нему сохла их училка ИЗО. Пришла она к ним первого сентября молодой и симпатичной девушкой. А к зиме как-то подурнела и осунулась. И стала психованной. Кока тогда уверял, что это она по нему так сохнет. И от безответного чувства даже осыпает его, Коку, “двойками”. И спецом над ним насмехается перед всем классом. А товарищ назло училке рисовал в альбоме всякое пакостное: теток без неглиже и в непристойных ракурсах. И Коку тогда даже к директору таскали. Училка весной уволилась. На прощание сказала детям (и Коке особенно), что наелась педагогики на всю оставшуюся жизнь. И что лучше она пойдет в магазин продавать стиральный порошок.
И Кошкина тоже вполне подурнела и осунулась. И теперь мать ее со своей Буденой Макаровной явились требовать пожалеть их несчастную и влюбленную Олю Кошкину. Встречаться и бродить с ней босиком по улицам. Наверное, так и есть.
Но особенно влюбленной бывшая однокашница все же не выглядела. На Петю она не смотрела и рук в любовном томлении не заламывала. Олька смотрела только на свои сапоги. И при этом не переставала ронять тяжелые слезы.
Нет, тут явно было что-то другое.
Житие Пети Короедова - 11. И не грусти, прошу тебя, не грусти!