Оля сидит на моей кухне и цедит уже пятую чашку крепкого кофе. Судя по всему, далеко не последнюю. И я не тороплю её, понимаю, что, кроме свистящего чайника, вазочки с клубничным вареньем и корзинки с овсяным печеньем, мне нечего ей дать.
И помочь нечем.
Мужа Оли, Стаса, сегодня положили в больницу.
- Астроцитома, - в очередной раз повторяет Оля. - Опухоль головного мозга. Неоперабельная.
- Ты завтра его увидишь... — в очередной раз отвечаю я, пытаясь найти хоть что-то, что может дать надежду.
- Астроцитома, — шепчет Оля. - Неоперабельная.
Она уже рассказала мне о том, как познакомилась со Стасом: поступила в университет, зашла в первый учебный день в аудиторию и сразу поняла, что вот с тем симпатичным парнем у окна все будет ох как непросто.
Они стали встречаться буквально через неделю после того, как увидели друг друга в аудитории. А уже к концу первого курса, несмотря на протесты обеих семей, сыграли весёлую студенческую свадьбу.
Вот только жизнь студенческая была далеко не сладкой — комнату в общежитии им не дали, сказали: нет семейных. Пришлось снимать жилье, а по вечерам на него зарабатывать. А какую студенты могут найти работу? Только низкооплачиваемую. Так что Ольга полы мыла, а Стас в соседнем магазине охранником стоял.
Приходили домой поздно, совершенно уставшие, а тут, обычно ближе к полуночи, вваливались незваные гости — опоздавшие к закрытию общежитской двери гулёны звонили к Оле и Стасу в дверь с просьбой переночевать.
Комендантша в общаге была тем ещё цербером — об этом ребята знали не понаслышке, поэтому со вздохом открывали дверь и впускали товарищей-бедолаг. Не на улице же их оставлять!
Приходили в основном парни — как самые рисковые. Поэтому Стас постоянно засиживался с ними на кухне далеко за полночь, а недовольная Ольга вынуждена ложиться спать одна. Что для семейной жизни не очень-то и хорошо.
Наутро муж, естественно, не мог заставить себя открыть глаза и встать с кровати, в итоге жена-студентка бежала на лекции одна, а потом натаскивала своего благоверного, делала за него все контрольные, чтобы не отчислили. Даже в написании его диплома активно участвовала.
И пилила, пилила, пилила. За то, что живут бедно, за друзей, за легкомыслие. Да мало ли что ещё находилось...
- Какой же дурой я была! — ревела теперь Ольга на моей кухне. — Не понимала, что вот это время, студенческое, весёлое, самое беззаботное было! Мне бы тоже немного расслабиться, пару лекций пропустить. Ну вот что толку от моего красного диплома, скажи? Куда мне его, на стенку повесить и любоваться? Что он мне дал в этой жизни? Да ничего!
А потом пошли дети. Двое, один за другим. Сыновья. Оля снова металась по квартире — одному колготки натянуть, с другого мокрые снять. Хлопот невпроворот, передохнуть некогда.
Стас вроде тоже не лежал на диване: пытался обеспечить семью, крутился как мог. Но страшные девяностые лишили его всех крошечных накоплений, отобрали надежду и оставили без работы. Да ещё и загнали в долговую яму.
Тогда Ольга с мужем во второй раз были на грани развода. Оля осталась ради детей. Вместе собрались с силами и еле-еле пережили всё это безумие.
- Ну и чего я тогда на него срывалась? — белугой воет подруга. — За что? Как будто он один виноват. А на самом деле Стас старался, но выше головы не прыгнешь. Ведь почти всем было нелегко, все если не голодали, то каждую копейку считали. В очередях бесконечных стояли за банальной едой, без денег сидели. Но нет, мне никак не угомониться было, столько гадости на него вылила. Да, жили в нищете, но ведь любили! И ребят хороших мы воспитали.
Подросли мальчишки у Ольги со Стасом. Да и в стране все изменилось. С работой ситуация постепенно наладилась — со временем неплохие варианты нашлись, причём как для Оли, так и для Стаса. С руководящими должностями и немаленькой зарплатой. Вроде полегче стало. Да что уж там, значительно легче! Казалось — выплыли.
Когда выдохнули после этой бесконечной гонки, огляделась Ольга по сторонам и заметила, что секретарша у Стаса уж больно смазливая. Молодая, симпатичная и явно шефу по душе.
«Любовница!» — испуганно ахнула моя дорогая подруженька и развернула активные боевые действия.
- Я ж, дура, его уговаривала уволить Ленку, — почти шёпотом каялась Оля, шмыгая носом. - Ревела, угрожала очередным разводом, подслушивала разговоры, шпионила. А он, оказывается, просто пожалел её, сироту, из интерната недавно выбежавшую. Одна она была, без родни, без никого вообще. Поэтому защищал он её от всех моих нападок. Что не было у них ничего, стало понятно через год, когда Ленка, счастливая, замуж вышла и на свадьбе при всех моего Стаса, своего шефа, названным отцом провозгласила. Мне тогда все их коллеги столько хорошего наговорили и про неё, и про Стаса, и про жениха секретаршиного. Как я могла в своей ревности очевидного не замечать?
Последние совместные годы, кажется, уже ничто не могло омрачить. А вот Олюшка додумалась-таки. Как говорят, не знала баба горя, купила баба порося. Порося Оля не стала брать, а вот дачу за городом присмотрела. Стас отмахивался от этой идеи как мог, он ведь городской житель, с землёй возиться не умеет, руки, если честно, у него не золотые в отличие от головы. Но Оля настояла. Ради детей и будущих внуков. Чтобы они овощи прямо с грядок ели и чистым воздухом дышали.
- И что теперь? Семь лет, ты понимаешь, семь лет не ездили на юг, боялись дачу оставить без присмотра! Семь лет каждое лето ругались со Стасом: все мне казалось, что он мало помогает. Другие мужики с утра до ночи спину на грядках не разгибают, что-то колотят, пилят, строгают, а мой как в руки не возьмёт инструмент — так беда: то ломается, то гвозди летят во все стороны. Мальчишки наши на велосипедах по дачному посёлку рассекают, а я одна горбачусь и, конечно, вечно ворчу. А нужно оно мне было? Лучше бы мы ребят в лагерь отправляли, а сами со Стасиком путешествовали бы на машине, как он всегда мечтал...
В общем, ревела Ольга долго. А когда ушла, я убрала чашки со стола, выключила свет, просочилась в спальню, нырнула под одеяло и обняла мужа:
- Любимый мой...
— Ты чего это такая ласковая? — сквозь сон пробурчал он.
- Ничего. Просто так. А хочешь, мы завтра с тобой на рыбалку поедем? Ты же давно предлагал...
